Кошки-мышки

— Джон? Это опять Джилл. Я только что узнала. Почему ты мне не сказал?

— О чем? — переспросил он равнодушным тоном, хотя знал, что это ее не обманет.

— Об этой жалобе на тебя.

— А, господи. Ты же знаешь, что такая ерунда иногда случается.

— Да, но почему ты не сказал? Почему дал мне болтать о пустяках?

— Ты не болтала о пустяках.

— Черт подери! — Она почти плакала. — Почему ты всегда скрываешь от меня все действительно важное? Почему?

Он хотел объяснить, но она повесила трубку. Он посмотрел на издающий гудки аппарат, пытаясь понять, почему он в самом деле не рассказал ей. Потому что у нее свои проблемы? Потому что он не знал, как держать себя? Потому что ему не нужно сочувствие расстроенной женщины? По всем этим причинам.

Да только разве это причины? Его, во всяком случае, ни одно из этих объяснений не утешало. «Почему ты всегда скрываешь от меня?..» Опять: «скрываешь». Хайд. Глагол, действие — и имя, место. Человек. Безликий, но уже так хорошо знакомый Ребусу. Да, противник хитер. Но ему не удастся связать Джона Ребуса так, как он связал Ронни и Карью. Телефон зазвонил опять.

— Ребус слушает.

— Это суперинтендант Уотсон. Рад, что застал вас дома.

«Потому, — добавил Ребус про себя, — что ты, значит, не болтаешься по улицам и не ищешь новых неприятностей на мою голову».

— Слушаю вас, сэр. Что-нибудь случилось?

— Отнюдь. Они продолжают допрашивать мальчишку-проститутку. Думаю, им осталось работать недолго. А я звоню вам потому, что съездил в казино.

— В казино, сэр?

— В «Финли'с».

— А, конечно.

— В дирекции сказали, что будут рады видеть вас в любое время, когда захотите. Пропуск — имя Финли Эндрюс.

— Очень благодарен вам, сэр.

— Не за что, Джон. Как назло, теперь началась еще и эта суматоха — история с самоубийством. Газетчики уже рыскают повсюду в поисках жареного. Что за проклятая работа!

— Да, сэр.

— Маккол отвечает сейчас на их вопросы. Надеюсь, они не станут показывать его по телевизору. Не самый фотогеничный кадр, а?

Уотсон произнес это так, словно обвинял Ребуса, и тот уже хотел было начать оправдываться, когда суперинтендант прикрыл трубку рукой и заговорил с кем-то другим. Вернувшись к разговору с Ребусом, он наспех попрощался:

— Кажется, пресс-конференция.

Ребус снова целую минуту разглядывал трубку. Если кто-то еще собирается позвонить, давайте уж все сразу. Но трубка молчала, и он бросил ее на пол. С глухим стуком она приземлилась на ковер. Втайне он надеялся, что не сегодня-завтра аппарат разобьется и можно будет купить нормальный старомодный телефон. Но трубка оказалась крепким орешком.

Он снова открыл книгу, и тут раздался стук дверного молотка. Тум-бум-бум. Стук деловой — значит, это не миссис Кокрэйн, пришедшая справиться, почему он до сих пор не вымыл лестницу.

Это был Брайан Холмс.

— Можно войти?

— Думаю, да.

Ребус не то чтобы очень обрадовался, но оставил дверь открытой, предоставляя молодому сыщику проследовать за ним в гостиную, что тот и не преминул сделать с каким-то подчеркнутым энтузиазмом.

— Я смотрел квартиру возле Толкросса, и подумал…

— Бросьте ваши извинения, Брайан. Вы меня проверяете. Лучше сядьте и расскажите, что произошло в мое отсутствие.

Холмс сел, Ребус взглянул на часы.

— То есть за последние два часа.

— Я просто беспокоился о вас, вот и все.

Ребус посмотрел на молодого человека. Прямой и честный ответ. Может быть, ему есть чему поучиться у Холмса?

— Значит, Уотсон не посылал вас?

— Да нет же. Я действительно смотрел в этом районе квартиру.

— И как она?

— Отвратительна. Кухонная плита в гостиной, душ в стенном шкафу. Ни ванной, ни кухни.

— И сколько же за нее хотят? Впрочем, лучше не говорите. Не хочу расстраиваться.

— Я уже расстроился.

— Когда меня посадят за растление малолетних, можете выкупить у меня эту квартиру.

Увидев, что Ребус улыбается, Холмс сам с облегчением рассмеялся.

— История этого пацана уже расползается по швам.

— А вы сомневались?

— Конечно, нет. Но я подумал, что вам все равно будет приятно это слышать.

Холмс потряс большим конвертом, вытащив его из кармана своего вельветового пиджака. Ребусу не доводилось раньше видеть Холмса в этом пиджаке: вероятно, униформа констебля — покупателя квартиры.

— Что это?

Ребус взял конверт.

— Снимки со вчерашней операции. Я подумал, вам будет любопытно.

Ребус вынул пачку черно-белых отпечатков восемь на десять. В основном расплывчатые силуэты людей. Потасовка на пустом поле. В слабом свете фигурки отбрасывали огромные черные тени, вспышка выхватывала отдельные лица с застывшим выражением испуга.

— Откуда это у вас?

— Сержант Хендри прислал записку, справляясь о здоровье Нелл, и приложил эти фотографии, чтобы немного меня развеселить.

— Я говорил вам, что он славный малый. Вы знаете, кто из этих красавцев — диджей?

Холмс встал со своего места и присел на корточки рядом с Ребусом.

— Из этих — нет. Но есть хороший отдельный кадр. — Он порылся в пачке. — Вот он. Вот этот — Маккэлум.

Ребус разглядел нечеткое изображение. Испуганный человек, как на детском рисунке. Широко раскрытые глаза, округленный рот, взлетающие вверх руки.

Ребус широко улыбнулся.

— Вы уверены, что это он?

— Один из наших констеблей узнал его. Сказал, что как-то брал у Маккэлума автограф.

— Впечатляет. Полагаю, с раздачей автографов покончено. Где его держат?

— Всех отвезли в Данфермлайн.

— Очень славно. А удалось повязать хозяев ринга?

— Всех до одного, включая Брайтмена. Он был их начальник.

— Дэйви Брайтмен, помоечник?

— Ну да.

— Я играл против этого мерзавца в школьной футбольной команде. Он был левый защитник, а я играл на фланге. В одну встречу он здорово отмолотил меня.

— Месть сладка, — заметил Холмс.

— Это верно, Брайан. — Ребус снова посмотрел на фотографию. — Это верно.