Кошки-мышки

Он положил трубку.

— Вы, вероятно, поняли главное.

— Они не могут сказать, кто распорядился?

— Именно. Все документы в порядке, отсутствует только одна деталь: подпись. Они не могут этого объяснить.

— Что-нибудь написано от руки?

— Наряд, который показывал мне Эндрю, был отпечатан.

— Каков же ваш вывод?

— У мистера Хайда есть друзья повсюду. Для начала в муниципалитете, но, может быть, и в полиции, не говоря уже о более сомнительных заведениях.

— Что делаем дальше?

— Смотрим карточки, что же еще.

Они тщательно и подолгу изучали каждый снимок, останавливаясь то на одной, то на другой детали, выдвигая разные предположения. Поиск был мучительным. И Ребус все время вертел в голове последние, адресованные Трейси, слова Ронни, пытаясь их разгадать. Значение получалось тройное: прячься; берегись человека по имени Хайд; я что-то спрятал. Так многозначно. Так умно. Не слишком ли умно для Ронни? И вкладывал ли он сам в свои слова все эти значения?

Через полтора часа Ребус бросил последний снимок на пол. Холмс в изнеможении полулежал на диване, потирая лоб одной рукой и держа фотографии в другой. Глаза отказывались напрягаться дольше.

— Это не имеет смысла, Брайан. Я все равно ничего не понимаю. А вы?

— Я тоже, — признался Холмс. — Но, если я не ошибаюсь, Хайду очень нужны были — или нужны — эти снимки.

— Следовательно?

— Следовательно, он знает об их существовании, но не знает толком, что на них. Возможно, он боится, что на них запечатлено что-то другое.

— Но что? Кстати сказать, тело Ронни Макгрэта было покрыто синяками.

— Неудивительно, если его тащили вниз по лестнице.

— Нет, синяки появились раньше. Их заметили и его брат, и Трейси, но никто не спросил, откуда они. Мне говорили о каком-то темном бизнесе. — Он кивнул на разбросанные снимки. — Может быть — это оно?

— Боксерский матч?

— Подпольный ринг. Двое несовершеннолетних мальчишек колошматят друг друга до потери пульса.

— Зачем?

Ребус посмотрел на стену, подбирая нужное слово.

— Затем же, зачем стравливают собак. Для развлечения зрителей.

— Это похоже на бред.

— Может, это и в самом деле бред. Но я сейчас готов поверить, что на Луне находят бомбардировщики. — Он потянулся. — Который час?

— Почти восемь. Вы, кажется, собирались сегодня к Малькольму Лэньону?

— Бог ты мой! — Ребус вскочил на ноги. — Я опоздал. Совершенно вылетело из головы.

— Я пойду, пожалуй, чтобы вы могли спокойно собраться. Из этого действительно больше ничего не выжмешь. — Холмс показал на фотографии. — А я собирался к Нелл.

— Конечно, конечно, идите, Брайан. Спасибо вам огромное.

Тот улыбнулся и пожал плечами.

— Разве что… — добавил Ребус.

— Да?

— Похоже, у меня нет чистого пиджака. Вы не одолжите мне ваш?

* * *

Рукава оказались длинноваты, а грудь тесновата, но в целом приемлемо. Стоя на пороге дома Малькольма Лэньона, Ребус принял самый непринужденный вид. Дверь ему открыла та же восточная красавица, которую он видел с Лэньоном в «Эйри». Черное платье с глубоким вырезом едва закрывало ее прелести. Она улыбнулась Ребусу, то ли узнав его, то ли сделав вид, что узнала.

— Проходите, пожалуйста

— Надеюсь, я не опоздал.

— Вовсе нет. Малькольм никогда не назначает времени, гости приходят и уходят, когда хотят. — Тон чуть холодноватый, но приятный.

Взглянув вперед, Ребус с облегчением увидел, что мужчины одеты в обычные пиджачные костюмы, а некоторые даже без галстуков. Личная помощница Лэньона (интересно, насколько личная, подумал Ребус) провела его в столовую, где за столом с бутылками и стаканами стоял бармен.

В дверь снова позвонили, и она коснулась пальцами плеча Ребуса.

— Вы извините меня?

— Конечно. Джин с тоником, — сказал он бармену и, обернувшись, посмотрел, как она идет по широкому коридору к входной двери.

— Привет, Джон.

На плечо ему легла более увесистая рука. Рука Томми Маккола.

Ребус взял стакан из рук бармена, Маккол протянул свой пустой.

— Рад, что ты все же выбрался. Конечно, сегодня не так весело, как обычно. Все немного подавлены.

— Разве?

В самом деле, гости разговаривали вполголоса. Он заметил несколько черных галстуков. Он совершенно забыл о самоубийстве Джеймса Карью! Когда это случилось? Неужели только сегодня утром? Все эти люди были его друзьями и знакомыми. Ноздри Ребуса вздрогнули.

— Он не выглядел подавленным в последнее время? — спросил он.

— Да нет. Вы же помните — только что купил эту машину! Не похоже на человека в депрессии.

— Пожалуй. Вы хорошо его знали?

— Вряд ли кто-нибудь из нас хорошо его знал. Довольно скрытный человек. И потом, его подолгу не бывало в городе — то в поездках, то у себя на острове.

— Он ведь не был женат?

Томми Маккол внимательно посмотрел на Ребуса, потом сделал большой глоток виски.

— Нет, — произнес он. — Думаю, никогда не был. Слава богу.

— Я понял, — ответил Ребус, чувствуя, как джин начинает согревать его. — Но я все равно не могу уяснить себе, почему он это сделал.

— Почему-то такие вещи всегда происходят с самыми тихими людьми, правда? Малькольм только что говорил об этом.

Ребус посмотрел по сторонам.

— А я еще не видел хозяина.

— Наверное, он в диванной. Показать вам дом?

— Почему бы нет?

— Это займет некоторое время. С чего начнем? С бильярдной наверху или с бассейна внизу?

Ребус засмеялся и тряхнул пустым стаканом.

— Если не возражаете, я начну с бара.

* * *

Дом был потрясающий, другого слова Ребус не находил.

На минутку он вспомнил о Холмсе и улыбнулся. Я недалеко ушел от тебя, мальчик. Гости также производили приятное впечатление. Одних он знал в лицо, других по именам, третьих по слухам, а многих — по названиям их компаний. Однако хозяина след простыл, хотя абсолютно все «недавно с ним разговаривали».

Позднее, когда Томми Маккол стал шумным и уже с трудом держался на ногах, Ребус решил обойти дом еще раз, пусть тоже не самой твердой своей походкой. Теперь один. На втором этаже имелась библиотека, в которую они с Макколом лишь бегло заглянули. В ней стоял письменный стол, и Ребусу очень хотелось взглянуть на него поближе. На лестничной площадке он оглянулся, но все как будто оставались внизу. Некоторые из гостей даже переоделись в купальные костюмы и отправились продолжать вечер в подвальное помещение, где находился двадцатифутовый бассейн.