Кошки-мышки

Дементьев был, как всегда, строг и краток. Я же просто терялась в догадках.

– А как же длинные тёплые вечера? – Припомнила отрывки разговора. – Вы сами уточнили, не думаю ли я по такому серьёзному поводу шутить. Конечно, я не шутила! И сейчас стою в вашей прихожей, потому что дальше меня не пускают. Устала жутко, хочется просто закрыть глаза и уснуть без задних ног, а вы всё не решаетесь произнести правильные слова вслух. Даниил Алексеевич, я жду! – Напомнила более громко и улыбнулась тому, как Дементьев откашлялся.

– Валентина Степановна, будьте любезны, помогите Нине Владиславовне расположиться удобнее и ни в чём не отказывайте. Вопросы есть?

– Нет, Даниил Алексеевич. – Вполне спокойно отрапортовала домработница и даже сделала попытку мне улыбнуться.

– Дементьев, ты просто душка. – Засияла я, отправила ему воздушный поцелуй, который смогла оценить лишь Валентина Степановна и на такой радостной ноте отключилась. – Ведите! – Решительно кивнула и последовала вглубь огромной квартиры.

– Это одна из гостевых комнат. – Пояснила домработница, распахивая передо мной ближайшую от кухни дверь.

Я скривилась, сморщилась и переступать порог комнаты не стала. Валентина Степановна растерялась и не нашла подходящих слов сразу, потому было время воспользоваться её замешательством и осмотреть квартиру целиком. Нужную мне комнату нашла незамедлительно, блаженно вздохнула, окидывая взглядом ожидаемый, аскетически-сложенный интерьер и потянула за собой чемодан на колёсиках.

– Я буду жить здесь! – Заявила с жизнерадостной улыбкой. Валентина Степановна радоваться вместе со мной не спешила и лишь поджала губы.

– Это спальная комната Даниила Алексеевича. – Констатировала известный мне факт и ожидала какой-то реакции. Я же, лишь согласно кивнула.

– Да-да, да-да, он просил ни в чём мне не отказывать и практически уверена, против не будет. С вашего позволения, осмотр оставшихся апартаментов будет отложен «на потом».

Дверь с лёгкостью закрылась, расставляя нас с Валентиной Степановной едва ли не в углы боксёрского ринга. Уверена, ей будет что сказать Дементьеву, но, пусть не сомневается, мне тоже будет, что о ней сказать. С мыслями о светлом будущем я рухнула на кровать, на некоторое время забывая о возможных последствиях, закрыла глаза, а, открыв их, начала новый этап своей непростой жизни. И этот этап не сулил ничего хорошего.

Самым главным выводом, который светом красного фонаря заливал мои глаза, было понимание того, что не так давно в доме Дементьева была женщина. Да, да. Об этом свидетельствовали не только женские вещи в одной из комнат, и даже не фотография красивой брюнетки на углу стола в кабинете. Об этом просто кричал настенный портрет. Точнее, это был не портрет, это была фотография. В полстены. Художественная. Откровенная. И именно эта огромная фотография украшала главную гостиную комнату всей квартиры. На полуобнажённую модель я смотрела долго. Не менее получаса. А ещё была уверена, что примерно так же на неё смотрел и сам Дементьев. Об этом свидетельствует установленное напротив портрета кресло, расположенный у кресла кофейный столик, пепельница на нём.

С логикой у меня было всё в порядке, потому мысли о том, что брюнетка, чья фотография украшала стол в кабинете и эту стену, явно не сестра, вышли на первый план.

– Это его бывшая жена, Оксана Владимировна. – Не смогла промолчать Валентина Степановна, чем расстроила меня окончательно. И настолько глубоко, что я не сдержала протестующий возглас.

– А разве Даниил Алексеевич был женат? – Посмотрела с высоты собственного роста, а Валентина Степановна, чуть вытянула губы вперёд, приопустила веки и с неторопливостью, присущей английской королеве проронила:

– Даниил Алексеевич был женат.

На этом она вдруг решила, что разговор завершён и удалилась в направлении кухни. А вот я так и не поняла, откуда взялась эта её претензия в голосе.

И тут поползли провокационные вопросы. Поползли они, разумеется, в мою голову и решили поселиться там навечно. Ответы брать было неоткуда и пришлось не раз пожалеть о том, что я, оказывается, плохо подготовилась, решаясь взять крепость штурмом. «Был женат…», «Был женат?», «Как давно? Как долго длился брак? Почему я об этом ничего не знаю?». И именно в таком мучительном процессе и завершился мой насыщенный день. Валентина Степановна колдовала на кухне, я уже устала изучать комнату с вещами соперницы и удобно устроилась в хозяйской спальне, решая, как правильно начать первый в нашей с Дементьевым совместной жизни, разговор. Дилемма разрешилась сама собой: я уснула, так и не дождавшись Дементьева, разговора и его ответов на мои вопросы.

Он пришёл ожидаемо поздно. А, может, очень поздно. А, может, даже под утро… Я уже не спала, через щель под дверью по полу крался искусственный свет ночной лампы коридора. Дверная ручка бесшумно провернулась и по комнате поползла огромная тень. Дементьев так и оставался на месте. Он смотрел на меня не меньше минуты. Молчал и не выражал никаких эмоций. Думаю, о том, что не сплю тоже знал, но сказать так ничего и не пожелал. Демонстративно развернулся на месте и вышел прочь. Ориентируясь по уверенным шагам, можно было сказать, что устроился в кабинете.

– Я не железная. – Пробормотала себе под нос. – Мне тоже может быть больно. – Проговорила тихим шёпотом, справляясь с подступающими слезами, и напряжённо выдохнула, выталкивая наружу всю обиду. Плакала тихо практически беззвучно. А потом просто уснула, перевернув мокрую от слёз подушку на другую сторону.

Глава 5

Утро началось неожиданно. С голоса Валентины Степановны.

– Нина Владиславовна, уже начало девятого. Даниил Алексеевич ждёт вас в кабинете для важного разговора. – Прозвучало над головой и я открыла глаза, воззрившись на домработницу опухшими после ночи глазами.

От наглости Дементьева меня аж перекосило, но выговаривать это вслух не стала. Послушно поднялась и потянула всё ещё тяжёлое тело в ванную комнату. Перенасыщать утро процедурами не стала и, едва почувствовала внутри зачатки бодрости, постучала в заветную дверь.

– Ты можешь войти. – Послышался увесистый бас. Абсолютно нейтральный. Как, впрочем, и владелец голоса.

Исключительно для приличия помявшись с ноги на ногу в дверях, я всё же вошла, переступая босыми ногами по мягкому пушистому ковру. Надо отметить, что пол кабинета был единственной комнатой с подобным предметом интерьера и именно этот предмет создавал уют, комфорт, способствовал расслаблению.

Идеальный порядок на всех, без исключения, полках, стойках, во всех книжных шкафах, и, что естественно, на поверхности стола. Дементьев с неприступным видом устроился за огромным рабочим местом наверняка для того, чтобы и мысли не возникло, что вызвали меня для светской беседы. Сегодня он был похож на неприступную крепость. Величественную и холодную. Покрытую толстой коркой обледенелого снега. Полное отсутствие эмоций на лице стало эффектным дополнением общей картины. И в своей неприступности и недосягаемости он был идеален. Идеальный костюм, идеально повязанный узел галстука, идеально подобранный парфюм, сочетающийся даже с запахом сигареты, которая ещё секунду назад дымилась в пепельнице, а сейчас погасла. Идеально выбрит, идеально причёсан, каждая волосинка на своём месте. Совсем некстати я вспомнила о своих волосах, которые славились непослушностью, да и общей упрямостью, точно маленький организм. Многократное за последние несколько лет обесцвечивание сделало своё дело и волосы стали более тонкими, гладкими и послушными, но сегодня я и без зеркала знала, что причёска устроила негласный протест. Вскоре безразличие на его лице сменилось чем-то вроде презрения, но именно чем-то вроде, потому как наряду с естественной для этого чувства брезгливостью, выстраивалась и линия интереса. Необъяснимо, но факт. И ещё один факт: перед бывшим мужем я не рисковала появляться в подобном виде, дабы не портить тонко устроенную душевную натуру. Дементьева, видимо, жалеть не собиралась и готова была представить себя в самом выгодном для будущего совместного проживания свете. А что?.. Зачем человека зря обнадёживать?..