Кошмар в летнем лагере

Я просто не очень чувствительная.

Раньше я думала, и остальные девчонки такие, и все это из-за пресловутых сборов, стресса и прочих прелестей, способных высушить любые чувства, но нет — та же Лерка все время влюблялась без памяти, даже Жанна с горящим взором постоянно трещала о парнях. А я даже легкого волнения рядом с ними не ощущала, а уж о трепете и вовсе речи не шло. О Романе я и вовсе вспоминала лишь когда он возникал передо мной. Но это же нормально? Не парнями моя голова должна быть забита, а спортом. Или планом будущей атаки.

Роман взял меня за руку и повел в досуговый центр.

Глава 4

Внутри было симпатично и современно, за что стоило благодарить недавний ремонт. Мы уже когда-то были в «Карельских березках», но с тех пор прошло много лет. По моим воспоминаниям, тут все изменилось почти до неузнаваемости. Тот же досуговый центр больше не выглядел сельским клубом, а тянул скорее на городское арт-кафе.

Вдоль одной из стен тянулся деревянный бар с высокими стульями, там можно было налить себе воды или лимонада. Не знаю насчет других видов спорта, но нам лимонады строго запрещались, поэтому для нас в баре существовала лишь вода. Впрочем, запреты существуют ради того, чтобы их нарушать, поэтому часто кто-то стоял на стреме, отслеживая перемещения Трухи по лагерю, пока остальные залпом осушали стаканы со сладкой газировкой.

Так же в досуговом центре можно было поиграть в настольный футбол, хоккей и пару других игр. Был даже шкаф с настолками, но его редко кто открывал. Хотя говорят, карельская погода дождлива, возможно, мы до них еще доберемся, но пока всю неделю яростно светило солнце, даже озеро прогрелось до комфортной прохлады.

Рома подвел меня к бару и помог забраться на стул, как будто я сама бы не справилась. Это мастер-то спорта по спортивной гимнастике! Мне вообще ни в чем не нужна помощь, я не тот сорт девчонок, которые такое оценят. Даже наоборот. Но я понимала, что существуют неписанные правила, и в обществе требуется их соблюдать, поэтому с натянутой улыбкой поблагодарила Романа за помощь.

Он протянул мне стакан воды и спросил:

— Ну как ты, Лана?

— Хорошо. — Судя по всему, Роман ждал от меня ответного вопроса, который я и задала: — А ты как?

— Увидел тебя, и теперь тоже хорошо.

— Я рада.

— Да. Я тоже очень рад, ведь вижу твою улыбку.

Роман всегда общался подобными банальностями, а может, так делали все парни — я понятия не имела. Пропадая все время то на сборах, то на соревнованиях, я была ограничена в настоящем общении.

Разговор на этом завершился, парень придвинулся ближе, положил руку на барную стойку. Лукаво улыбнулся и вскоре моя рука оказалась в его. Он поглаживал мою ладонь, глядя… вот как он обычно на меня глядел. Так, что мне становилось неловко, но вместе с тем немного любопытно. Пожалуй, только это чувство и держало меня рядом с Романом — любопытство. Разговоры-то у нас не клеились. Возможно, так оно и должно быть.

Ну и еще Роман был красавчиком и отдаленно походил на Остина Батлера — такой же голубоглазый блондин с томным взглядом и пухлыми губами, и это тоже не позволяло отлынивать от наших встреч. Девчонки мне завидовали и вечно трындели, как же мне с парнем повезло, как же он хорош!

Хорош ли он настолько, чтобы с ним целоваться?

Я пока думала над этим и ждала, когда уже начну ощущать всю эту романтику.

Досуговый центр постепенно наполнялся обитателями лагеря. Сегодня за всем приглядывал тренер легкоатлетов — Жук. Ну как приглядывал… он давно ушел в соседнюю комнату и преспокойно читал там книгу. Музыка стала громче.

Мои девчонки почти все вились возле Вика — футболиста, которого они обсуждали каждую свободную минуту вот уже неделю. Заметный парень, да настолько, что все узнали его имя еще в первый день пребывания в лагере. Во второй день слагали легенды о его футбольных успехах и потенциальных зарубежных контрактах. В третий там вообще пошла фантастика.

Интерес к нему объяснялся просто: парень был красавчиком, таким чуть смуглым, кучерявым, со жгуче-карими глазами. Чувствовалось в нем что-то такое… опасно-притягательное, взрывное. Уверенность в себе тоже явно не подкачала. Даже во мне — эмоциональном бревне — он что-то расшевелил. Но это было не самое приятное чувство — настороженность. Которая сегодня усилилась в разы, стоило нам столкнуться взглядами в столовой. Зачем он на меня смотрел?

Вик вел себя соответственно образу — оставался загадочным и недоступным, ходил во всем потертом как какой-то футбольный хипстер. С девчонками общался даже сейчас, хотя трудно не заобщаться, когда тебя обступили толпой, но прямого интереса не проявлял. Не грубил, вежливо отвечал на вопросы, но своих не задавал. Со стороны казалось, что ему тоскливо до чертиков, возможно, так оно и было. Или он просто интересничал и играл роль недоступного приза, за которым стоит поохотиться. Понимал, какое любопытство у всех вызывал.

Словно почувствовав мой взгляд, Вик повернулся и уставился мне в глаза. Опять! Он был далеко — стоял у противоположной стены, но чувство было таким, будто между нами нет и метра. Он смотрел на меня, не мигая, а я отвернулась, не в силах выдержать такой взгляд. Руки непроизвольно покрылись мурашками.

А еще мне стало неловко, как будто он поймал меня за подглядыванием.

Что совсем не так — смотрела-то я на девчонок, а вовсе не на этого… ногомячника. Никогда я не любила футболистов — они вечно несерьезные и полны глупых фантазий. У многих больше мыслей о крупных контрактах, чем о самом футболе, хотя первое ни за что не придет без второго. А еще они меньше пашут и больше получают, к ним всегда приковано внимание общественности — и где, спрашивается, справедливость? А нет ее.

— Нравится, да? — спросил Роман.

— Что нравится?

— У тебя рука вся в мурашках.

— Ах, это… холодно, — отмахнулась я, чувствуя себя не в своей тарелке. Так по-дурацки все получилось! Этот Вик наверняка решил, что я его разглядывала, всего такого мрачно-притягательного. Совсем как в столовой.

— Конечно. Холодно, — поддакнул Роман, сделав акцент на последнем слове, чтобы оно звучало неоднозначно. Выглядел он при этом таким довольным, что мне хотелось глаза закатить.

Пресловутые мурашки тоже не желали отступать и захватили еще и шею, более того — теперь я затылком ощущала чей-то настойчивый взгляд. Оборачиваться и проверять не стала. Не знаю, почему. Мне было не по себе, нервно как-то. В предчувствия я не верила, но… кажется, его ощутила.

Залпом выпив остатки воды, я спрыгнула с высокого барного стула. Роман тоже спустился, лепеча, что стоило предупредить, и он бы меня обязательно поймал.

— Это же стул, а не Эверест, — заметила я.

— Но он высокий — можно получить травму.

— Будь я такой травматичной, закончила бы карьеру лет в десять.

Роман улыбнулся, словно это была шутка, но ничего подобного — все девчонки, склонные к травмам, и правда отваливались примерно в этом возрасте. Может, кто-то и протянул до четырнадцати, но не дольше. И я не говорю о каких-то крупных переломах и прочем, нет. Перелом может случиться с каждым — всего-то вопрос невезения и случая. Но в любом спорте было много тех, кто травмировался на пустом месте: ломал запястье на большом обороте или лодыжку на батуте, и так постоянно: за одной травмой обязательно следовала другая, что делало невозможными новые тренировки, все превращалось в одно сплошное восстановление и страх поломаться на ровном месте снова. Это уже не неудачные падения, а повышенная травматичность, с которой в большом спорте выжить нереально.