Кошмар в летнюю ночь
Шрифт:
– Мы почти все.
– Я так давно не видел эту фотографию, – сказал он, взяв рамку, которую я поставила на комод. – Она была сделана – сколько? Лет десять назад?
– Примерно столько, – сказала я. – Думаю, мне было восемь. Моя первая баскетбольная игра в Университете Кентукки. Мама не хотела идти.
– Это был замечательный день.
Я кивнула.
– Все, - сказал Нейтан, слезая со стула. – С украшением комнаты закончили.
Я улыбнулась, разглядывая свою комнату. Может, я и останусь тут еще всего лишь на недельку, но я вернусь. И когда вернусь, эта комната будет моей. Несмотря ни на что.
–
– Хорошо, потому что я жутко голодный, – сказал Нейтан, выходя из комнаты.
– Я тоже, – сказал папа и пошел за ним. – Серьезно, карапузик, комната смотрится прекрасно.
Бейли зашла в комнату и огляделась.
– Эти картины очень странные.
– Я знаю, – сказала я. – Но они мне нравятся.
Она улыбнулась мне.
– Я рада, что ты остаешься.
– Спасибо, – сказала я, вышла в коридор и пошла вниз вместе с ней.
– Я тоже рада.
Глава 31
– Отлично, – сказал Харрисон, делая от костра шаг назад. – Давай сожжем это маленькое уродство.
– Все еще не могу поверить, что мы делаем это, – сказала я, подавая ему пару шлепанцев, которые были на мне в тот вечер, когда мы познакомились. – Не скажу, что носила их после того, как ты назвал их отстойными.
– Это скорее чисто символический акт, чем метод профилактики, – сказал он, бросая первый шлепанец в огонь.
Все происходило на следующей неделе, в четверг вечером, накануне моего предполагаемого возвращения в Индиану. С утра Харрисон и я повезли Бейли на шоппинг. Мы провели несколько часов в торговом центре в Оук Хилл, позволив ей мерить все, что она хотела.
– Ты сразишь всех наповал, когда пойдешь в понедельник в школу, – сказал ей Харрисон, пока мы стояли в очереди в кассу. – Дети в старшей школе Гамильтона еще не знают, что на них обрушится.
Высадив ее у дома, мы забрали Нейтана и поехали к Харрисону. Он пригласил нас двоих на ночевку. Бейли он тоже пригласил, но у нее на завтра был лагерь чирлидеров на весь день – это программа подготовки чирлидеров-новичков. Но Нейтан и я согласились. Это будет последняя гулянка перед тем, как я вернусь к маме, а Харрисон уедет в Калифорнию. И он попросил меня захватить «эти чертовы шлепанцы».
По-видимому, у нас было ритуальное сожжение.
Бросив второй шлепанец в огонь, он сел на траву рядом со мной. Нейтан стоял на коленях недалеко от нас и баловался с древним беспроводным радио, которое Харрисон вытащил для нас на задний двор.
– Ну, и когда вы оба заселяетесь в общагу? – сказал Харрисон.
– В понедельник, – сказала я. – В тот же самый день, когда Бейли пойдет в старшую школу.
– Кто отвезет тебя?
– Моя мама.
– А тебя, Нейтан?
– Мама и Грег, – ответил он. – Тетя Шерри отвезет Бейли в школу.
– Ой-ёй, – сказал Харрисон, глядя на меня. – Оба родителя на кампусе? Думаю, они обязательно столкнутся.
– Может быть.
Я еще не разговаривала с мамой. С той самой ссоры, когда я назвала ее эгоисткой. Но папа обещал мне, что мы оба поговорим с ней завтра, когда он отвезет меня обратно в Индиану.
Да, это будет неуклюже и неловко, но уже шесть лет прошло после развода. Сейчас как раз самое время наладить отношения. И мы сделаем это вместе.– Так что, ты определилась со специализацией? – спросил он. – Русский язык? Пожалуйста, выбери русский язык.
Я покачала головой.
– Нет. Все еще не выбрала.
– И что ты собираешься делать?
– Думаю, я просто какое-то время побуду никуда не зачисленной, – сказала я. – Я буду посещать предметы, которые покажутся интересными. Выясню, что мне больше всего по душе. Даже если я потрачу год или два и буду учиться дольше, думаю, это стоит того, чтобы найти то, что мне очень понравится.
– Но ты ведь выберешь русский, да? – спросил он.
– Хотя бы один курс.
Я засмеялась.
– Посмотрим.
– Харрисон, когда у тебя начинаются занятия? – спросил Нейтан.
– В следующий понедельник, – сказал он. – Я с мамой лечу в Лос-Анджелес накануне в пятницу, чтобы разведать обстановку. Мне кажется, она взволнована больше, чем я. Кстати говоря, – он поднялся на ноги, – мне лучше пойти пожелать ей спокойной ночи, или она сама придет сюда через полчаса и сделает все возможное, чтобы заставить меня краснеть. Скоро вернусь.
Я смотрела, улыбаясь про себя, как он побежал к двери в дом. Я так сопротивлялась снова заводить лучшего друга, но Харрисон как-то втиснулся в мою жизнь. Я буду очень по нему скучать. Но мы будем созваниваться и смсить друг другу, и, возможно, если он уговорит меня, я даже зарегистрируюсь на Фейсбуке. Одно я знаю наверняка, так легко Харрисон он меня не избавится. И я надеюсь, он тоже не даст мне исчезнуть из его жизни.
– Наконец-то, – сказал Нейтан, когда поймал радиоволну, которая звучала без помех. Он подскочил и сел рядом со мной. Мы оба были в шортах, и моя голая коленка прижималась к его, пока мы наблюдали, как мои шлепки догорали в огне, распространяя приятный запах горящего дерева и жженой резины.
– Итак, – сказал он, – ты готова завтра ехать домой?
– Я еду не домой, – сказала я, покачав головой. – Это место – мой дом. Несмотря на все дерьмо, которое случилось этим летом, это мой дом, и он гораздо больше мой дом, чем когда-либо был дом моей мамы.
– Так что… тогда ответ нет?
– Похоже на то.
Я откинулась назад на локти, вытягивая ноги вперед.
– Но я готова к учебе. Даже если понятия не имею, что делаю. Знаешь, я готова начать постигать себя.
– Да. Знаю.
Мы сидели в тишине какое-то время, просто слушая потрескивание костра и песни по радио. Затем одна песня закончилась, и началась другая.
– Эй, – сказал Нейтан, просияв.
– Да. Ван Моррисон.
– Это же «Кареглазая девчонка». Наша песня.
Я закатила глаза.
– Нейтан, это не наша песня.
– Отлично. Тогда какая песня наша?
– Успокойся. Это «Стена чудес».
– Стена чего?
Я уставилась на него.
– Ты ведь шутишь, да? «Стена чудес»! Группа «Оазис». Один из супер хитов девяностых. Одна из величайших песен всех времен?
Когда узнавание так и не появилось на его лице, я открыла рот, чтобы спеть, но Нейтан наклонился и зажал мне рот рукой.
– Стоп. Ты не умеешь петь.
Я отшвырнула его руку.