Космонавт. Том 2

На высоте восемьсот метров инструктор щёлкнул затвором флажковой сигнализации. Один красный — приготовиться. Второй — к люку.

— Главное — группировка! — крикнул я Володе на ухо, пока мы ползли к выходной двери. — А то в прошлый раз ты приземлился, как мешок с картошкой!

— Скажешь тоже, — буркнул Володя и пополз дальше.

Холодный ветер бил в лицо, вырывая слова и унося их прочь. Внизу плыли клочки совхозных полей, будто лоскутное одеяло из учебника по экономической географии.

— Пошёл! — раздалась команда.

Толчок в спину и… тишина, нарушаемая только свистом в ушах. Три секунды свободного падения, пока вытяжной трос не дёрнул купол. Рывок — и меня резко подбрасывает вверх, будто невидимая рука легендарного дяди Степы.

Купол расправился чётко, как по учебнику. Внизу уже стоял Володя и махал руками:

— Эй, Гром, сегодня без картошки! — Володя заорал, подпрыгивая на месте, когда мой купол аккуратно коснулся земли.

Я хлопнул его по плечу, сбрасывая подвесную систему:

— Молодца, анекдотчик. Теперь твоя берёза скучать не бу…

Внезапный тоненький визг сверху перекрыл мои слова. Подняв голову, я увидел парня из второй группы. Его парашют крутился волчком, стропы спутались в плотный жгут. Парень хотел раскинуть руки, пытался дотянуться до запасного кольца, но центробежная сила мешала ему это сделать. Я прикинул высоту на глаз — не больше трёхсот метров.

— Запасной! — рявкнул я, но ветер унёс мои слова.

Наш инструктор уже бежал через поле, размахивая мегафоном:

— Группа! Расчистить зону!

Я рванул к месту предполагаемого приземления, сдирая комбинезон. Парень падал с ускорением, жёлтый шлем мелькал среди клубов парашютной ткани.

— Руки к кольцу! — орал я, вскидывая кулаки к груди в универсальном жесте парашютистов.

Он наконец ухватился за оранжевую ручку З-5. Рывок — и белый купол резко наполнился воздухом, но слишком низко. Земля приближалась со слишком высокой скоростью.

— Группировка! — закричал Володя, вцепившись мне в рукав.

Парень вжал голову в плечи за миг до удара. Щёлк — и его нога неестественно выгнулась в сторону. Я первым подбежал, успев подхватить его под мышки до полного падения.

— Держись, — прошипел я, укладывая его на расстеленный мной же парашют. — Володя! Шину из ангара!

Он уже мчался к зданию, снося по пути ведро с болтами. Парень стиснул зубы, вытирая слёзы рукавом комбинезона:

— Чёрт… Чёрт… Я ж дернул вовремя…

— Автоматчик заело, — проговорил я, хмуро осматривая её парашют. Верхний карабин был перекошен. Видимо, погнулся при укладке. — Смотри: вытяжной трос за клипсу зацепился.

Подбежавший инструктор уже принялся накладывать шину из двух досок и бинтов. Его лицо, обычно красное от крика, стало землистым.

— Молодец, Сергей, — кивнул он мне, затягивая узлы. — Запасной на двухстах метрах — это вам не в цирке клоуна ловить.

Через полчаса «скорая» увезла парня с переломом лодыжки. Бледный Володя, сжимая в руке смятый купол парашюта пострадавшего парня, изумлённо смотрел то на удаляющуюся скорую, то на меня.

— Ты как понял? — спросил он, кивая на автоматчик.

— Видел в прошлом месяце на разборе ЧП, — сказал я, поправляя шлем. На самом деле, знание пришло из будущего. Я узнал об этом на курсах аварийных ситуаций в Звёздном городке в 80-х.

После отъезда «скорой» нас собрали у ангара полным составом. Пока все строились, я вчитался в плакат, висевший на стене ангара, и усмехнулся, потому что там было написано: «Комсомолец! Освоишь небо — защитишь Родину!» и нарисован красноармеец в будёновке, указывающий штыком на истребитель. А под ним кто-то подписал карандашом: «А если не освоишь — будешь рыть окопы».

Инструктор, заметив надпись, рявкнул:

— Кто остроумит — отправится на картошку с Сафроновым!

Он прошёлся взад-вперёд, собираясь с мыслями и продолжил:

— Сегодняшний случай — не ЧП, а учебный материал! — рявкнул инструктор, тыча пальцем в смятый купол. — Карабин проверяли трижды? Нет! Уложчик торопился на свидание к Марьиванне? Да!

Кто-то сзади фыркнул. Инструктор метнул взгляд-штык в сторону весельчака, но продолжил:

— С завтрашнего дня вас ждёт двойная проверка снаряжения. И чтобы каждый запасной парашют лично ко мне нёс!

Разбор длился ещё полчаса. Потом нас погнали на тренажёры — деревянные макеты люков с пружинами. Тренировали группировку, пока спина не начала ныть как после смены на разгрузке вагонов.

— Серёжа, вот ты где, — услышал я голос Кати.

Я обернулся. Катя, махала мне рукой у ангара. Её косички торчали из-под шлема, как две антенны.

— Привет, — крикнул я и пошёл к ней.

— Серёжа, ты не поможешь мне с азбукой Морзе? — сказала Катя, когда я приблизился и чмокнул её в нос, пока никто не видит. — Завтра зачёт, а я путаю «Й» «Ч» «Ш» и цифры «1» «9» «0»…

— Легко. Что у тебя там?

Мы уселись на ящики из-под парашютов. Катя достала блокнот с ровными строчками:

— Вот тут… «Шифрограмма для связи с экипажем»…

— Погоди, — остановил девушку я. — Пойдём в радио класс. Если свободно будет, там позанимаемся.

Класс оказался свободен и мы с Катей засели за отработку ошибок. Час пролетел незаметно. Оказалось, учить её — всё равно что объяснять принцип реактивного двигателя котёнку. Мило, смешно и энергозатратно.

— Ты представляешь, — вдруг сказала она, рисуя в блокноте звёздочки. — Когда-нибудь радисты будут говорить с космонавтами прямо с Земли! Как в «Туманности Андромеды»!

Я едва не поперхнулся.

— Может, и мы… — начал я, но прервал себя. Слишком много «может» висело в воздухе.

Ближе к вечеру Володя затащил меня в буфет аэроклуба. За столиком из сколоченных досок мы пили газировку с сиропом, пока он живописал планы:

— После выпуска — прямиком в Чкаловское! Представляешь, буду истребители гонять!

— А как же гражданская авиация? — спросил я, ковыряя ложкой мутное мороженое.

— Ну-у — протянул он. — Истребители интереснее…

— Громов, — послышался голос дежурного от двери. — Тебя Павел Алексеевич к себе вызывает.