Космонавт

– - Это хорошо, -- кивнул космонавт и повернулся в сторону Катьки.
– Медики нам нужны, как никогда.

– - Кому это "вам"?
– - дожевав, спросила Катька.

– - Стране, обществу. Медицинская наука делает сейчас огромные успехи... Меня, кстати, зовут Алексей, -- запоздало представился космонавт.

– - А мы слышали, -- весело сказала Катька.
– - И сразу запомнили.

Три минуты отведенные на закуску истекли, и с бокалом в руке поднялся грузный заместитель дяди Жоры -- Саенко.

Дядя Жора заливисто свистнул в два пальца, требуя тишины и внимания, и позвякивание приборов уступило место шороху фонтанной струи. Стало почти тихо.

– - Шо могуть казать хохлы этим двум гарним хлопцам?
– - дурачась, начал Саенко и вытянул из-под стола красивую коробку, перевязанную ленточкой.
– Да тильки то, як они их дюже любят!
– - Его круглое лицо с кустистыми бровями расплылось в улыбке.
– - И шоб усе знали, як хохлы их любять, они дарят им футбольный мяч ленинградского "Зенита" с автографами игроков основного состава! "Зенит", знамо дело, не кыивское "Дынамо", и потому в коробочке я сховал...Сами побачите!

Коробка поплыла к отцу с дядей Жорой, и космонавт поправил узел галстука:

– - Я болею за "Спартак"...
– - он налил себе в рюмку минералки и выпил вместе со всеми.
– - Но "Зенит" тоже ничего, старается...

Отец с улыбкой вылез из-за стола и отнес коробку на ковер рядом с палаткой.

Дядя Вася Рахимов, старинный друг отца, тоже попытался коверкать слова -- на татарский манер: "...твоя моя уважает...",но рассмеялся, махнул рукой и продолжил тост по-русски. Он вручил отцу и дяде Жоре две коробочки с часами, чтобы братья всегда жили в дружбе и в едином времени.

Гуревич сказал, что сибирские евреи в его лице всегда помнили и будут помнить гостеприимный дом Банниковых, ценили и будут ценить помощь и доброту, исходящую от Ленинграда, и никогда не забудут таежных невзгод, перенесенных вместе. Подарки -- дядя Саша загадочно похлопал себя по внутреннему карману пиджака, -- он вручит братьям позже.

– - Так он кто -- геолог или ученый?
– - тихо спросил Алексей.

– - Был геологом, а сейчас ученый, -- я извинился и пошел проверить насос в колодце.

Отец подманил меня взглядом: "Наверное, пора угли готовить. Как тебе Алексей?"

– - Нормально, -- сказал я.
– - Хороший дядечка. Только молчун.

– - А что ты хочешь?
– - пожал плечами отец.
– - Такая работа...

Гости пьянели медленно, расчетливо, оставляя силы для нескончаемой вереницы тостов и вечерних посиделок -- я знал эту манеру компании отца и дяди Жоры, многие половинили стопки или чуть пригубливали водку, предпочитая веселый разговор и шутки мрачноватому отупению.

Я разжег мангал в дальнем конце участка, и потянуло сладковатым ольховым дымом. Насос я выключил -- зудящая шпага фонтана мгновенно убралась в пушечный ствол ракеты.

Подарков на ковре возле палатки прибавлялось. Сверточки сбантиками, коробочки и коробки, красивые пакеты, очевидно с рубашками -- все это манило воображение, их хотелось скорее открыть, развернуть, глянуть, чем одарили юбиляров.

Мой подарок еще лежал в доме на шкафу, и я ждал, когда дядя Жора предоставит слово детям. А он предоставит, не забудет. Я только побаивался, что мой подарок не оценят, сочтут делом обыденным, семейным и потому немного волновался. Даже мама не знала, что я хочу подарить отцу и дяде Жоре...

Несколько крепких дядек, сидевших за военно-морским крылом стола, подарили дяде Жоре картину -- подводная лодка в свинцовых водах северной бухты, а отцу -- контур парусника из соломки на синем бархате под стеклом.

Расписной винный бочонок с краником был подарен на двоих -- чтобы за добрым напитком и дальше спорить, какая физика важнее -- прикладная или фундаментальная.

Подарили два рога в серебрянной оправе -- тоже для напитков. Два сувенирных кортика, почти, как настоящие, два морских компаса с гравировкой на желтых табличках... Два огромных сомбреро, которые братья тут же надели и, раздвинувшись, чтобы не цепляться полями, пропели: "В бананово-лимонном Сингапуре...."

"Так, -- сказал дядя Жора, оглядываясь на дымящий у забора мангал.
– Приготовиться детям юбиляров! Где эти чертенята?"

Я принес завернутые в бумагу коробочки. Катька сунула руку под стол и нащупала свой мешок. Она дарила именные рубашки с короткими рукавами, на карманах которых шелковой ниткой вышила инициалы отца и дяди Жоры -- чтобы не путали соседи и просто для красоты.

Катька пожелала юбилярам так же дружно и весело справить свое совместное двухсотлетие и продемонстрировала вышивку на карманах. Ей поаплодировали и пожелали продолжить традицию банниковской семьи -- родить внуков-двойняшек. Катька закраснелась.

– - Вы, оказывается, мастерица, -- похвалил космонавт, доливая Катькевина.

Дядя Жора поднял меня.Я встал, робея, с бокалом.

– - Папа, -- сказал я, -- дядя Жора! Глядя на вас, я всегда завидовал, что у меня нет брата-близнеца.
– - Я поставил бокал и взял со стола коробочки, оклеенные черным дермантином.
– - Я хочу подарить вам фотографии вашего детства!

Я осторожно извлек первую фотографию в рамке и показал издали.

Коробочки клеил я, маленькую потрескавшуюся фотографию ретушировали и увеличивали в ателье на Невском. Сначала мне сказали, что сделать с увеличением не смогут -- снимок угасающий, потом сказали, что слишком много возни, они могут не успеть к сроку, но я упросил.

Молодые дедушка с бабушкой держали на коленях двух пацанов в матроссках. Дедушка был в военно-морском кителе со звездами на обшлагах, бабушка в темном платье с прозрачным шарфиком на шее.

– - Пусть они будут в наших домах...

Я в полной тишине отнес коробочки отцу и дяде Жоре. Отец глянул на фотографию и молчаобнял меня. Сомбреро упало с его головы, но он не стал его поднимать.

– - Где ты это раскопал?
– - сдавленным голосом спросил отец.

– - В альбоме...

– - Спасибо, сына...

Дядя Жора встал и со скорбным лицом показал фото гостям.

– - Тридцать шестой год, -- перевернув рамку, сказал он.
– - Нам по четыре года...Н-да...
– - Он снял сомбреро и опустил голову.
– - Давайте еще за родителей!

Потом мы ели шашлыки, дядя Гена в сомбреро и лаковых туфлях бил на крыльце чечетку, гости усаживались на ковры, разговаривали, смеялись, кучками разбредались по участку, хохотали, вспоминали прошлое, пили, закусывали, и мне показалось, что Катька и космонавт Алексей неровно дышат друг к другу.