Космопорт

— Это мой папа! — вдруг категорично заявляет Алёнка, примостившаяся на правой руке и гордо оглядывающая всех. Чем провоцирует новый взрыв веселья.

— А я — твой дедушка! — подходит папахен. — Помнишь меня?

Алёнка отрицательно мотает головой. Зато Миша помнит.

— А я — твой дядя! — подскакивает Кир. Алёна глядит на него с забавным изумлением.

— А вон она, — тычет пальчиком в Зину Мишанька, — тётя?

— Ноу, Майкл. Зис из мисс Зина.

— Опять по-басурмански лопочет! — всплёскивает руками Басима. Никак не воспринимает мои методы раннего обучения.

Нет времени, мы уезжаем послезавтра, а то бы заставил Кира разговаривать с детьми только по-французски. При мне будет говорить, а как уеду — быстренько забудет или, что ещё хуже, начнёт мешать языки. Как говорил кот Матроскин про Шарика: «Балбес он, балбес!»

Далее, как обычно, вынос и раздача подарков. Вот ещё один плюс приезда вместе с папахеном. Забот с заготовкой и доставкой угощений и призов нет. Минусы тоже есть, обнаруживаются после обильного ужина.

Приходит Борис, старший над березняковской бригадой гастарбайтеров.

— Нас двадцать вместо девятнадцати, — сообщает после приветствий. — Остальное без изменений, тёть Маша Пряхина готова. Отправляемся послезавтра?

После моего кивка вскидывается Басима:

— Вить, не поняла! Ты что, на один день к нам?! — в голосе огромное возмущение.

— Почему «на один»? День приезда, день отъезда ещё за сутки считаются. Так что нет, на два дня.

После этого на меня обрушивается буря. Борис трусливо ретируется, сказав «если чо, звони». Даже не успел его отругать за несанкционированное изменение списка. А меня обрабатывают с двух сторон, если не считать не отлипающих деток. Алиса молчит, но в глазах — надежда.

— Нет, в самом деле, сын, — папахен когда выпьет, порой становится несдвигаемым. — Что у вас там, билеты куплены? Сдай и переоформи на пару дней позже.

Ага, то, что само переоформление сутки займёт и обойдётся в дополнительные тысяч сто, его не заботит. Хорошо знаю его приступы нетрезвого упрямства, да бабушка подзузукивает, поэтому не спорю. Притягиваю Алису, шепчу на ушко:

— Не слушай их. Ничего не получится, — и в голос, не обращая внимания на убедительность старшего поколения: — Ну, вот так. Надолго приезжать могу очень редко, а на пару-тройку дней — часто. Если не нравится, ненадолго вообще приезжать не буду.

До Басимы что-то доходит, она замолкает. Папахен ещё долго бубнит, но его уже никто не слушает. Алисе надо сказать спасибо за то, что не мается модной женской дурью — попрёками, что мало общаюсь с семьёй. Сельским женщинам такое невдомёк. Ни одна крестьянка не будет пилить мужа за то, что тот аж к ночи возвращается с поля, где упахивался с утра. Де не уделяет внимания воспитанию детей. Как же не уделяет? Чуть подрастут — тоже в поле. Что-то грабельками сгрести, лошадку на поводке вести. Можно и супругу дополнительной дозой внимания одарить — вожжами по заднему месту, чтобы не бухтела не по делу.

Как-то смотрел фильмец голливудский, где вся семья — жена и трое детей-подростков — неустанно выстраивает обиды отцу семейства. Слишком-де много времени отдаёт работе и слишком мало семье. Где-то на день рождения опоздал, где-то не составил компанию в поездке в Диснейленд. А то, что он оплачивает все тридцать три удовольствия, — супруга, кстати, не работает — подленько оставляют в тени. За кадром также тема, что не упахивайся мужик на работе, никакого Диснейленда никто из них вживую не увидел бы. Главное — сам персонаж ничего в своё оправдание сказать почему-то не может. Любит свою высокооплачиваемую работу и да — отдаётся ей с удовольствием. Может, из-за этого чувство вины? А то инстинктивно пользуется каждым поводом — о, какой выгодный контракт пропасть может! — чтобы не появиться дома, где его перманентно пилит дружная в гадком деле семейка.

И наши бабы во главе с самыми тупыми блондинками подхватывают гнусный тренд и начинают видеть смысл жизни в том, чтобы найти повод придраться к своему мужику. Что интересно, чаще занимаются этим неблаговидным делом неработающие женщины. Видимо, от скуки развлечение себе подыскивают.

22 июня, суббота, время 05:50.

Березняки — Москва — Байконур.

На крыльце сонная и благоухающая негой Алиса крепко прижимается на прощание. В одной рубашке слегка ёжится на утренней прохладе. Наконец отрываюсь от неё, поднимаю рюкзак:

— Ты что там натолкала? Поднять же невозможно.

— Так ты же не пешком пойдёшь, — немного печально улыбается.

— Не грусти. Вот появится у меня свой самолёт, чаще буду приезжать.

— А когда он у тебя появится?

— В конце лета, если всё сложится.

Алиса слегка кривится: всё, что не сегодня или хотя бы завтра, ей кажется слишком большим сроком. Ещё раз целую на прощание и выхожу со двора.

Жизнь постоянно сбивает меня с ритма. Обычно в шесть встаю, и не страшно подняться на час раньше, но полную зарядку тоже не успеваю сделать. Поотжимался во дворе, попрыгал, снова поотжимался, но уже с прыжками, хлопками и всякими выкрутасами. Мало. Хорошо, если половину нагрузки выбрал.

Подхожу к сельсовету. Автобус уже стоит, и это хорошо. Не все собрались, это плохо.

— Где тёть Маша? Остальные здесь?

— Илюхи Бубнова нет… а нет, вон он бежит.

— Двоих, самых быстрых к тёть Маше, — распоряжение отдаю мгновенно. — Если через пять минут, ладно, десять, её не будет, уезжаем без неё.

С одобрением наблюдаю, как по одному слову Бориса двое названных срываются с места и несутся стремительным галопом в нужном направлении.

Успевает наша охающая от быстрой ходьбы повариха. Эскорт несёт её объёмистые сумки. Небось из-за них и опаздывала.

Отправляемся. На выезде из села останавливаю машину. Тело властно требует своего.

— Постой пять минут, — прошу водителя, — а дальше по дороге меня подберёшь. Парни, желающие есть?

С десяток человек ко мне присоединяется. Несёмся по пустынной дороге, а она начинает забирать в гору. Мы стараемся не сбавлять скорость. У-ф-ф-ф! Вроде нормально! Мерно гудящий мотором пазик нагоняет нас примерно через полтора километра.

— Вы так сами можете до Москвы добежать! — нас весело одобряет водитель.

— Не, до Ярославля ещё добежим, а до Москвы — нет.

Дорогой рассказываю парням о месте, куда добираемся, и что надо будет сделать:

— Жить будете в гостинице, практически единственное действующее здание. Поработаете, подзаработаете, наберётесь строительного опыта. Лишним не будет.

— Ты там тоже будешь жить?

— Со временем да, планирую.

— Сразу скажи, в каком доме. Конфетку из него сделаем, — под смех товарищей обещает Борис.

— Поэтому и не скажу, — хитро усмехаюсь, — чтобы вы из каждого дома конфетку делали.