Космос

Варя испытывала схожие чувства, но предаваться бездумному восторгу ей не позволил здравый смысл. Она решила присмотреться, как будут проходить отрезок другие экипажи. Главное — пройти быстро и с минимальными ошибками, а первым или последним в очереди — неважно. Скорость. Выполнение всех заданий. Вот что имело значение. И, конечно, не перевернуться, не утонуть, не скатиться на финальном крутом склоне. Почти неразрешимая задача.

Варя с Сашей стояли уже час, перед ними прошло десять экипажей, из них безошибочно — только два. Семь сошли с дистанции, а один на последних метрах не справился с управлением или не хватило мощности, слетел со спуска, елозя боком по песку, упираясь в конце в огромные бревна, служащие своеобразной преградой и ограждением трассы, как отбойники. Машину тут же подхватили, перевернули, и здоровенный ЗИЛ потащил её наверх, под незлобные смешки и улюлюканье других экипажей и зрителей.

— Кролик, — Стас подошёл вплотную, он стоял рядом и смотрел на участников заезда. — Кролик, может, плюнешь?

— С чего бы? — Варя уже выработала мысленную стратегию и была почти уверена, что пройдёт этот маршрут, пусть и с ошибками, но она непременно это сделает!

— Саш, — это вмешался Ромка. — Саша, вы же ничего не теряете, если откажетесь.

— Что значит «ничего»? — уставилась на Кузнецова, как на умственно отсталого Сашка. — Мы сюда, по-твоему, зачем приехали?

— Зачем? — Роман не собирался уступать.

— Победить! — фыркнула и потащила за собой Варю. Та пожала плечами и кивнула в согласии.

Может быть, они не пройдут этот участок. Может быть, они отстанут или перевернутся. Может даже, разобьют машину или сломают себе шею, что маловероятно, с их-то защитой, но попытаться они должны. Просто обязаны!

Если любой мужской экипаж отказывается по техническим и любым другим причинам — это одно, но женскому никогда не простят, засмеют, будут вспоминать и тыкать. Женщинам, занимаясь «мужским» делом, не приходится быть наравне с мужчинами, им приходится быть на две, три головы выше.

— Хорошо, — обогнал Стас девятнадцатый экипаж. — Стой! — поднял лицо Вари ладонями и посмотрел внимательно, так, что она не отвела взгляд. Удерживал. Варя почувствовала себя кроликом под взглядом космического удава, как это уже случалось с ней. Когда Стас считал нужным, Варя ничего не могла поделать, а молча соглашалась со всем, что бы Стас ни говорил.

— Вы после нас, кролик, смотри внимательно, мотай, — постучал пальцем по виску. — Мы с Ромчиком проходили подобную трассу. Местность и условия похожи, у вас нет подобного опыта. Здесь только, кажется, что легче заехать справа, по пологому, это обманка, надо напрямик, мощности вам хватит.

— Хорошо, — согласилась Варвара, почему-то совсем не хотелось спорить. К тому же, Стас был прав — местность, климатические условия, грунт отличалось от того, где привыкла кататься Варя, но были близки к тому, к чему привыкли Григорьев с Кузнецовым. На подобных испытаниях часто выигрывает не тот, у кого больше опыта и лучше техника, а тот, кто уже сталкивался с чем-то подобным, желательно не один раз. Это, как живущий в пустыни привычен к песку и наверняка не сможет сразу преодолеть грязь чернозёма, а житель средней полосы задохнётся от влажного и горячего воздуха в полдень в тропиках.

Варя подвела к старту Егорку, вышла из машины, и вдвоём с Сашкой они смотрели, как быстро и, главное, безошибочно преодолевает препятствия сорок третий. Вот он взял левее у той самой лужи, а вот нажал газ и практически перелетел гладкие, скользкие брёвна, отталкиваясь на большой скорости от них протекторами колёс, со свистом. Как резко рванул вперёд по склону, напрямик, оставляя за собой глубокий след на песке и клубы выхлопных газов и пыли, показывая верный путь Варе.

— Лучшее время, — констатировал один из судей и одобрительно свистнул в сторону сорок третьего. — Давайте девочки, не подведите, — приободрил под тишину, обошлось без смеха и улюлюканья.

Мужские экипажи замерли и в уважении смотрели на девятнадцатый, пусть и мелькал в их взглядах скепсис, сам факт того, что девчонки собираются рвануть, вызывал уважение.

Сашка забралась в кабину, Варвара нажала на газ. Колеса провернулись, и то, что происходило потом, она, пожалуй, когда-нибудь вспомнит в деталях, но пока девятнадцатый нёсся вниз по склону с оглушающей скоростью, ощущая под колёсами скорее скользкий воздух, а не песчаную почву.

Мелькала красная лента, пару раз такая же ярко-красная куртка с эмблемой новой линии производителя товаров для туризма. Девятнадцатый разбросал вокруг себя ворох гравия и столько же гальки, с трудом удерживая зад авто, который безбожно заносило, так, что пару раз крутануло. Варя справилась с управлением и, игнорируя крутящийся и свистящий пейзаж за окном, выровняла машину, рванув вперёд, что было силы.

Брёвна, которые только что разбросал сорок третий, заскользили под колёсами и стали разъезжаться. Варя поняла, что надо ещё быстрее, не рвать, а взлететь, подпрыгнуть над пространством и космосом, оставив позади себя полосу препятствий. Она вжала в акселератор до предела, но их всё равно сносило в сторону от прямой траектории подъёма. С трудом выровняв автомобиль, девятнадцатый, казалось, преодолел разъезжающуюся и скользящую преграду, судя по почве, которую Варя ощущала так, словно шла босыми ногами, каждый камешек, каждую корягу или песчинку. Варвара Белицкая была не просто частью автомобиля, которым управляла, она была частью сцепления резины с поверхностью земли, трением и силой гравитации, она была силой действия и силой противодействия одновременно, вопреки всем известным законам физики. Если автомобиль был атомом, то Варя стала его ядром и, в то же время, монолитом, единым, неделимым целым, на генном уровне.

Но они всё-таки слетели правее, и Варя поняла, что ей не повторить траекторию сорок третьего, они безбожно уходят вправо. Она нажимала на газ и выравнивала, мотор работал на максимальных оборотах, вой турбины заглушал крики второго пилота и зрителей, но Егорка послушно и неуклонно шёл вперёд, хоть и под углом к подъёму, и это радовало. До отметки им оставалось всего несколько метров, как закончился песок, и машина, зацепив твёрдую почву раскатанного бугра, боком пересекла контрольную линию отметки. Варя и подумать не успела, что всё — она выровняла, взяла, преодолела, а Сашка прокричала победное «Да!», как небо вдруг мелькнула в окне, сменив собой песок с корягами, а потом снова небо и снова песок.

Варя не знала, сколько раз они перевернулись. Слышала скрежет металла о песчано-глинистую почву, видела мелькающий пейзаж. Посмотрела на Сашку, которая вцепилась в ремни безопасности, сжав губы и не издав ни звука. Почувствовала удар шлема о боковую стойку и то, как врезаются ремни, и, наконец, спустя, казалось, целую жизнь, открыла глаза и поняла — Егорка на крыше, рядом, вниз головой, висит Сашка и смотрит ошалевшими глазами в чудом оставшееся целым боковое стекло из оргстекла.

— Саш, — позвала Варя.

— Если мы отстегнёмся, — отозвалась Савельева, — то упадём вниз головой.

— А если нет, — резюмировала Варя, — кровь к голове прильёт.

— Вот бы к сиськам, — пошутила Сашка, держась за ремни.

— У тебя нормальные сиськи, чур, твоя кровь к моим сиськам, — парировала.

— Тогда от жопы, — Сашка не собиралась сдаваться и начала задорно смеяться.

Идиллию мирно висящих на ремнях безопасности и беседующих дам прервал космический голос, который как-то некстати появился рядом, следом за руками, которые отстегнули Варвару, вытащили и посадили на сырой песок вперемешку с глиной.