Кости волхвов

На столе Пейнтера зажужжал интерком. Он нажал на кнопку и произнёс:

— Говорите.

— Директор Кроу, прибыли агенты Коккалис и Брайент.

— Пусть войдут.

Щёлкнул электронный замок, и дверь открылась. Монк Коккалис придержал её, пропустив вперёд Кэтрин Брайент. Женщина была на голову выше бывшего «зеленого берета». Она двигалась с пластикой и скрытой силой львицы. Темно-рыжие волосы Кэтрин доходили до плеч и были стянуты резинкой, столь же обыденной, как и её одежда: темно-синий пиджак, белые штаны и кожаные мокасины. Единственным цветным пятном в её наряде являлась брошь на лацкане пиджака — маленькая изумрудная лягушка в золотой оправе. Это украшение как нельзя лучше сочеталось с зелёными глазами женщины.

Пейнтер знал происхождение этой броши. Она была подарена Кэтрин группой боевых аквалангистов, вместе с которыми ей пришлось участвовать в одной из операций во время службы в военно-морской разведке. Тогда она спасла двоих товарищей, доказав свою состоятельность с помощью кинжала, однако один из аквалангистов все же погиб. В память о тех событиях она и носила эту брошь. Пейнтер предполагал, что в этой истории имелись и другие любопытные подробности, но в досье Брайент о них не было ни слова.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал Пейнтер, приветствуя вошедшие кивком. — А где же коммандер Пирс?

Монк уселся на стул.

— Грей… То есть коммандер Пирс был вынужден отлучиться по срочным семейным обстоятельствам. Он только что вернулся и сейчас придёт.

«Прикрывают друг друга, — подумал Пейнтер. — Хорошо!» Это являлось одной из причин, по которой он включил в команду Монка Коккалиса, а командиром решил назначить Грейсона Пирса. Они дополняли друг друга своими навыками, но что более важно, очень хорошо ладили и подходили друг другу. Монк был уравновешенным и рассудительным, эдаким книжным червём, Грейсон — более динамичным и активным. И все же Монк умел проникнуть сквозь стальной панцирь Грейсона, и тот прислушивался к его мнению в большей степени, нежели к любому другому из «Сигмы». Монк обладал даром шутливого общения, которое в спорах оказывалось гораздо эффективнее любых взвешенных аргументов и рассудительных объяснений. Они двое представляли собой отличную команду.

Но с другой стороны…

Пейнтер обратил внимание на то, как была напряжена Кэт. Она сидела так, словно палку проглотила. Нет, она не волновалась, скорее выглядела усталой, но в целом излучала непоколебимую уверенность в себе. Возможно, даже чрезмерную. Решение включить женщину в состав команды основывалось даже не столько на том, что она прошла подготовку в области инженерных дисциплин, а на том, что Кэт обладала опытом работы в разведке. Она была знакома с жизнью и обычаями стран Европейского союза, и в первую очередь средиземноморских. Однако гораздо важнее было другое: у Кэт был установлен хороший контакт с монсиньором Вероной, одним из разведчиков Ватикана, который будет курировать проведение операции со стороны Святого престола. Они с Кэт работали вместе над расследованием преступлений, связанных с похищением произведений искусства.

— Пока мы дожидаемся коммандера Пирса, вам не повредит немного почитать, — сказал Пейнтер и протянул подчинённым толстые досье в чёрных кожаных папках, на лицевой стороне каждой из которых красовалась серебряная буква «X». Третья папка, предназначенная для Пирса, осталась лежать на столе. — Здесь содержатся все детали предстоящей операции.

Пейнтер прикоснулся к сенсорной панели, вмонтированной в поверхность его письменного стола. Три плоских экрана фирмы «Sony» — один за его спиной, второй на левой стене, третий на правой — сразу же среагировали на это прикосновение. Раньше на них был панорамный снимок гористой местности, сделанный с высоким разрешением, теперь же он исчез и сменился все тем же логотипом «X».

— Хотя обычно инструктаж перед очередной миссией является прерогативой моего заместителя по оперативной работе, сегодня я проведу его сам.

— Перераспределение обязанностей? — чуть насмешливо проговорила Кэт, и в её голосе прозвучал акцент уроженки южных штатов. Однако Пейнтер знал, что в случае надобности она могла говорить без всякого акцента или с любым другим. — Это из-за засады в Форт-Детрике?

Пейнтер утвердительно кивнул головой.

— В связи с возможной утечкой данных в настоящее время осуществляется широкомасштабная проверка нашей системы безопасности, поэтому доступ к информации ограничен.

— И несмотря на это, нам поручена новая операция? — недоуменно спросил Монк.

— У нас нет выбора. Приказ поступил от… Зажужжал интерком. Пейнтер нажал на кнопку включения.

— Директор Кроу, — послышался голос из динамика, — прибыл коммандер Пирс.

— Пусть войдёт.

Замок снова щёлкнул, и в кабинет вошёл Грейсон Пирс. На нем были чёрные джинсы «Левис», чёрные кожаные туфли и накрахмаленная белая рубашка. Мокрые после душа волосы были аккуратно расчёсаны.

— Прошу прощение за то, что опоздал, — сказал Грейсон, остановившись между своими коллегами.

Что-то в его взгляде сказало Пейнтеру, что его подчинённый и впрямь испытывает неловкость, а его поза свидетельствовала о том, что он готов покорно принять начальственный нагоняй.

Грейсон понимал, что заслужил выговор. После истории с проникновением в ряды «Сигмы» вражеского агента меры по обеспечению безопасности стали просто драконовскими, точно так же, как и требования по соблюдению дисциплины. И все же в «Сигме» всегда — и даже теперь — царил определённый дух либерализма, и казарменные порядки здесь никогда не приживались. Мужчины и женщины, служившие в этом спецподразделении, были лучшими из лучших. В ходе проведения операций они должны действовать творчески, проявлять изобретательность и независимость, а это станет невозможным, если на базе ввести палочную дисциплину.

Пейнтер знал все про всех своих подчинённых, в том числе и о том, что отец Грейсона тяжело болен. Ему также доложили о том, что Пирс покинул базу. Посмотрев сейчас на него, Пейни спрятанную за внешней невозмутимостью. Чем она была вызвана — утренней засадой или домашними неурядицами?

Грейсон не отвёл глаз. Он просто молча ждал.

Эта встреча являлась не только инструктивным совещанием. Она была ещё и испытанием.

Пейнтер жестом предложил Грейсону садиться и сказал:

— Дела семейные, бесспорно, важны. Постарайтесь только, чтобы опоздания не вошли у вас в привычку.

— Слушаюсь, сэр.

Грейсон сел на стул. Его взгляд был прикован к чёрным кожаным папкам с досье. Между бровей пролегла складка. То, что не последовало нагоняя, слегка выбило его из колеи. «Это хорошо», — подумал Пейнтер.

Он толкнул третью папку по направлению к Грейсону и пояснил:

— Мы только начали знакомиться с материалами по предстоящей операции.

Грей взял папку и стал читать. Его глаза недоуменно сузились, но он не произнёс ни слова.

Пейнтер откинулся на спинку кресла и стукнул пальцем по сенсорной панели на своём столе. На трех экранах сразу же возникли три различных изображения. На левом появился величественный готический собор, на правом — снимок, сделанный внутри его. Повсюду лежали распростёртые тела. На среднем экране была фотография алтаря, рядом с которым виднелись обведённые мелом очертания человеческого тела. Тут был обнаружен труп священника, отца Георга Брейтмана.

Пейнтер наблюдал за тем, как взгляды его подчинённых ощупывают каждую деталь изображений, застывших на экранах.

— Массовое убийство в Кёльне, — констатировала Кэт. Пейнтер кивнул:

— Это произошло под конец полуночной мессы по случаю праздника Трех царей. Убиты восемьдесят пять человек. Мотив, казалось бы, лежит на поверхности — грабёж. Нападавшие взломали бесценный реликварий, хранившийся в соборе с незапамятных времён. — Пейнтер вывел на экраны изображение золотого саркофага и осколков пуленепробиваемого стекла от контейнера, в котором он находился. — Однако похитили лишь содержимое ковчега. Предположительно это были кости библейских волхвов.