Костры Тосканы

— Санта Мария! Что же мне делать?

Лоренцо недоуменно нахмурился.

— Что делать? Да ничего. Я с тобой и всегда о тебе позабочусь. Разве ты сомневаешься в этом?

— Нет. Я знаю, ты очень добр. — Она отвернулась и стала смотреть в окно. — Надо же. В каких-то три дня все занесло снегом.

— Да. — Он помолчал, потом осторожно приблизился к ней. — Деметриче! Послушай! Не мучай себя. Не надо грустить. Пожалуйста. Ты меня удручаешь.

Она медленно повернулась к нему.

— Ох, Лауро!

Ей пришлось прикусить губу, чтобы сдержать рыдание.

— Да, — мягко произнес он — Да, я все знаю. Мне тоже сейчас тяжело. — Он взял ее под руку и отвел от окна. — Но у нас есть еще время. Не много, но есть. Я обещаю, что не оставлю тебя без поддержки.

Деметриче позволила усадить себя на скамью и, когда Лоренцо сел рядом, судорожно обхватила его руками.

— Помнишь то утро, когда мы гуляли по рассветному лесу? Я продала бы душу, чтобы вернуться в то время.

— Деметриче, — пробормотал он виновато — Твоя душа стоит много дороже. Она слишком чиста и слишком прекрасна.

— Значит, ты тоже хотел бы вернуться туда? — Голос ее звучал делано безразлично.

— Больше, чем ты себе представляешь. Если бы не… обстоятельства, я никогда бы не расстался с тобой.

— Лауро! Ох, Лауро! Прошу тебя…

Она сжала руки, тщетно подыскивая нужные слова.

— О чем же ты просишь? — тихо спросил он, прерывая тягостное молчание.

— Живи! Я хочу, чтобы ты жил!

Деметриче почувствовала, что силы ее на исходе. Она закрыла лицо руками и побежала к дверям. Ему вовсе незачем видеть, как она плачет.

— Деметриче, постой. Не мучай меня. Остановись и послушай… Мне надо тебе что-то сказать.

Он слишком устал, чтобы бежать за ней следом. В груди его начинало закипать раздражение.

Она стояла, зажав рот руками, чтобы заглушить стоны, рвущиеся из глубины ее существа.

— Я не вынесу этого.

— Ты должна. Ты мне нужна.

Лоренцо неотрывно смотрел на нее, и этот магнетический взгляд понемногу ее успокоил.

— Мне больше не на кого положиться — Он обвел библиотеку рукой. — Я собирал эти книги всю свою жизнь. Кто сохранит их, кто о них позаботится? Пьеро? Для него они мало что значат. Аньоло? Возможно, но лишь до тех пор, пока его внимание не отвлечется чем-то другим. Марсилио? Он старше меня. Пико? Но он постоянно в разъездах. Его манит Рим, у него свои интересы. Ты, Деметриче, только ты способна отнестись ко всему этому точно так же, как я. Ты знаешь, что эти книги не просто бумага, что это часть моей жизни, и очень важная часть. Ты сбережешь их.

— Но я не смогу остаться здесь, если ты… — Она запнулась, ее взгляд заметался по книжным полкам.

— Тогда поселись где хочешь. Кому во Флоренции ты доверяешь? Кто тебе нравится? У кого тебе бы хотелось жить?

Он легко задавал эти вопросы, даже чуть улыбаясь.

Но…

— Деметриче! — Его окрик резко прозвучал в царящей вокруг тишине, отозвавшись болью в ее сердце. — У меня мало сил. Я прошу тебя мне помочь. Если ты не хочешь, скажи о том прямо.

Лицо Лоренцо сделалось непреклонным. Деметриче кивнула, словно что-то в себе пересиливая, затем медленно подошла к недвижно сидящему на скамейке мужчине и опустилась на пол возле его ног.

— Что я должна делать?

— Тебе нужно найти человека, который позаботился бы о тебе. Причем вовсе не обязательно выходить за него замуж… если, конечно, ты этого не захочешь сама. Ты можешь стать домоправительницей в чьем-нибудь доме. А можешь пойти в помощницы к кому-нибудь из ученых людей. Новое дело, новые знания помогут тебе забыться. Время хорошо лечит душевные раны — Он положил руку ей на плечо. — Скажи мне, кто тебе по душе, и я подумаю, что можно сделать.

— Я не знаю. Может быть, мне остаться с Пьеро?… — Она представила себе старшего сына Лоренцо и покачала головой. — Нет. Вряд ли.

В комнате уже стало темно, пламя камина позолотило их лица и руки.

— Да. Тебе не ужиться с ним, когда я… уйду.

Она мучительно размышляла, перебирая в уме всех мало-мальски известных ей флорентийцев.

— Ракоци! — вырвалось вдруг у нее.

— Франческо? — Медичи задумался. — Что ж, я поговорю с ним. Возможно, он согласится. Он хороший друг, лучше многих. И многому научит тебя.

Деметриче нахмурилась. Теперь, когда имя было названо, ее одолели сомнения.

— Ты думаешь, это удобно? Ведь он — чужеземец.

— Это в каком-то смысле даже неплохо. Он тебе нравится?

Деметриче принялась водить пальцем по полу, выписывая замысловатый незримый узор.

— Не знаю. Он всегда очень внимателен и почтительно со мной обращается, однако иногда в нем проглядывает что-то пугающее. Но не отталкивающее, а притягательное. Таковы мои ощущения, и ничего большего я сказать не могу.

— Да, загадка в нем есть. И скорее всего, не одна. Но он, как ты заметила, очень учтив, честен и, без сомнения, широко образован. Кстати, ты сможешь брать у него уроки турецкого языка.

— Он знает турецкий? — спросила Деметриче рассеянно. Она уже думала совсем о другом. Лоренцо тоже о чем-то задумался и пропустил вопрос мимо ушей.

— Скажи, если бы я стал просто Лауро, а не Медичи — с таким же лицом, но уже без богатства и власти, — ты все равно бы любила меня?

Он смотрел на огонь, но Деметриче почувствовала, что рука, лежащая на ее плече, напряглась.

Молодая женщина вскинула голову, оглядывая впалые щеки Медичи, сломанный нос, неровный, бугристый лоб. Этот человек не понимает, что говорит. С ним может случиться все, что угодно, но он никогда не станет каким-то Лауро. Впрочем, в ответе ее не было колебаний.

— Конечно!

Он вздохнул с облегчением и опустил руку.

— Бедняжка Кларисса. [31] Ей никогда не нравилось здесь. Она постоянно помнила, что происходит из римских Орсини, и с трудом мирилась с жизнью в глуши.

— Жена Пьеро [32] тоже из семьи Орсини, — напомнила ему Деметриче.

— Это другое. Пьеро не любит Флоренцию. Кларисса не возражала против моих любовниц, но притерпеться к Флоренции все-таки не смогла. Она умерла несчастливой, и в этом моя вина. Что ж, тут ничего не поделаешь. — Он с трудом поднялся со скамейки — Прости меня, дорогая, но я должен идти. Мне надо беречь силы. Ты не представляешь, как это утомительно — беречь свои силы!

31

Кларисса Орсини (1453–1488) — знатная римлянка из рода, тесно связанного с папским престолом, с 1469 года — жена Лоренцо Великолепного. Родила ему трех сыновей и четырех дочерей, но не отличалась крепким здоровьем и скончалась от чахотки в возрасте 35 лет.

32

Альфонсина Орсини (1472–1520) — с 1487 года — жена Пьеро, старшего сына Лоренцо Медичи.

Деметриче быстро вскочила на ноги.

— Ты очень мучаешься, Лауро?

Он обернулся, глядя на нее с высоты своего немалого роста.

— Нет, не очень. Когда начинаются боли, я принимаю лекарство. По рекомендации твоего Ракоци. Оно хорошо помогает.

Ей почудилась горечь в его словах, она в изнеможении закрыла глаза.

Лоренцо нежно обнял ее.

— Нет-нет, дорогая. Ты не должна так убиваться! Благословляю тебя на новую жизнь — человеку нужны перемены. Но все-таки вспоминай обо мне… иногда.