Костяной склеп

— Чем вам насолила Клем? Откройте дверь, Эрик, мы приведем сюда Мамдубу и все обсудим. Он выдаст вам вещи вашего отца, все, что только пожелаете.

— Уоллас, попытайтесь представить, до чего довели человека. Все его мастерство, его страсть перестали быть нужными. Вот вы, к примеру, всю свою жизнь занимались чем-то уникальным, были в своем деле лучшим. Но через какое-то время прежний мир рухнул, а сами вы превратились в никчемный анахронизм. У вас словно вырвали сердце… Вы даже свою семью не способны содержать, как прежде… Да, животных стало мало, но человеческих останков всегда хватит, да, Мерсер?

Оставшись в нише одна, я уже не знала, что происходило в каморке между Эриком Постом и Клем, и о надвигающейся опасности могла судить лишь по реакции снайперов, занявших позиции на мостике под потолком. И сейчас, по всей вероятности, Эрик заслонил собой Клем, раз они бездействовали.

— Всем они были нужны, всем музеям мира. Не только этому. Даже африканским. И охотникам за это платили, да всем, кто готов был заниматься этим промыслом — раскапывать могилы. Старые, новые, неважно. Клем знает, о чем я говорю, да? Крупные музеи в этом еще и конкурировали.

— Клем знала о вашем отце?

— Нет, она не видела между нами связи до сего дня. Да и как она могла? Его имя здесь уже давно стерто со всего. Правда, она близко подступилась. Чересчур близко.

— А Катрина, она разгадала?

— В ту декабрьскую ночь, — подтвердил Пост. — Да, приперла она меня тогда к стенке.

С лестницы донесся какой-то шум. По длинному коридору пробежали, неся таран, четверо мужчин, этакий квартет тяжелоатлетов. И приготовились штурмовать дверь убежища Поста. Все осознавали, какому риску сейчас подвергается Клем, запертая в обществе убийцы в комнате, полной оружия.

Мерсер, Майк и Кэрри расступились, образуя проход для ребят из службы чрезвычайных ситуаций. Затаив дыхание, я наблюдала, как мои коллеги вытащили оружие, а Кэрри и Мерсер передавали жестами приказы главного, которые они слышали через наушники.

— Вы не хотите мне рассказать, как это было, Эрик? — продолжал поддерживать разговор Мерсер.

— Зачем, Уоллас? После этого нам не о чем уже будет болтать…

Таран пробил дверь. Я стиснула зубы и напряглась в ожидании выстрелов.

42

— Эй, Алекс, Клем в порядке. С ней все хорошо. — Кэрри махнула мне рукой, приглашая зайти в хранилище.

Когда Мерсер, а следом за ним и другие члены группы захвата ворвались в каморку, никаких выстрелов не последовало.

Один из спецназовцев надел на Поста наручники и отвел от Клем. Пока Майк и Мерсер ее развязывали, в переполненной донельзя комнатушке появились два медика и принялись осматривать заложницу, чтобы определить, нужна ли ей срочная помощь.

Я подошла к Посту и сказала, что, как только мы спустимся вниз, мне нужно будет с ним поговорить. Не имело смысла зачитывать сейчас ему права Миранды [108] или советовать прибегнуть к помощи адвоката.

— Не тратьте своего времени, мисс Купер. Мне нечего вам сказать. Не выберись вы этой ночью из подвала, ничего подобного могло бы не случиться.

Мне даже не пришлось объяснять Майку, что я была все-таки права и угодила ночью в ловушку. Он взглянул на меня и все понял.

108

Зачтение прав Миранды предполагает, что лицу, подозреваемому в совершении преступления, в момент ареста до начала допроса должны быть зачитаны и разъяснены права, которыми оно обладает при задержании. Данный принцип был введен в судебную практику после так называемого процесса «Миранда против штата Аризона», рассматривавшегося в 1966 г. в Верховном суде США.

По лицу Клем текли слезы, но никаких видимых повреждений на теле заметно не было. Она сидела, опираясь спиной на стеллаж, заставленный человеческими черепами, и Мерсер растирал ее затекшие от веревок запястья.

Майк вышел, бросив мне на ходу:

— Я больше спец по жмурикам. А слезы, сопли и сочувствие — это уж по твоей части.

Я опустилась рядом с Клем на колени, и она обняла меня свободной рукой.

— Не волнуйтесь, Клем. Все уже позади.

Отведя с ее лба упавшие волосы, я заметила у нее на лбу царапины и подозвала врачей.

Клем слабо улыбнулась:

— Ничего страшного. Вы знаете, сколько раз я роняла себе эти стрелы на ноги? Маргарет Мид пришла бы в ужас от такого обращения с ее экспонатами. Но яды, которыми они пропитаны, действуют только свежими, а стрелы пролежали тут три или четыре десятка лет. На самом деле я больше боялась винтовок.

Майк уже осмотрел огнестрельное оружие и сообщил нам из коридора:

— Не заряжено. Ни один ствол. Я даже сомневаюсь, что они вообще могут стрелять.

— Какая же я дуреха! — воскликнула Клем. — Я бы не стала его слушаться, если б это знала.

— Главное — вы живы, — подбодрил ее Майк. — Значит, все, что сделано, правильно. И вы себя вели мужественно.

— Нужно забрать ее в больницу Рузвельта, — вклинился в разговор один из медиков. — Можете продолжить беседу там. Мы должны ее обследовать.

— Всего пару минут, и я в вашем распоряжении, — кивнула Клем. — Но мне надо кое-что сообщить детективам. Вы позволите?

Врачи, конечно, не были в восторге, но собрали свои инструменты и вышли в коридор. Клем все так же сидела на полу, скрестив ноги и растирая лодыжки.

— Он мне кое-что рассказал о Катрине. О том, как…

Она посмотрела на меня и изо всех сил прикусила губу, чтобы не расплакаться.

— Именно потому я решила, что он и меня собирается убить. А потом себя. У него были ружья. И эти стрелы, которые, как он думал, были отравленными. Еще и топор какой-то подобрал…

Вероятно, именно последнее обстоятельство заставило руководителя операции отдать приказ о штурме.

— Вы знали о существовании лестницы из кабинета Мамдубы?

— Нет, ни разу о ней не слышала. В эти угловые башенки вообще редко попадали простые смертные вроде меня.

— Когда появился Пост, при нем было оружие? — спросил Майк.

— Я даже не заметила, как он появился. Потому что, — тут она улыбнулась, — когда Мамдуба вышел с вами из кабинета в приемную, я не смогла удержаться, чтобы не подойти к его столу. Мне стало любопытно взглянуть, что за документы там лежали. Это во мне, боюсь, уже навсегда.

— Ну и что Пост?

— Я услышала, как открылась дверь. Обернувшись, я увидела направленное на меня дуло пистолета. Эрик меня схватил за руку и приказал молчать под угрозой смерти.