Костяной Скульптор. Война

Да и с точки зрения характера у него тоже вроде бы всё было в порядке. Когда разбилось окно, он первым делом закрыл своим телом пару слуг, спрятав их за спиной. Жест чисто инстинктивный, а потому говорящий о человеке куда больше тысячи слов. В общем с папочкой верующим, можно сказать, повезло. Не мне, конечно, говорить такие вещи, но моё отношение к парочке Правителей немного ухудшилось. Предательство такого лидера было куда неприятнее, чем предательство какого-нибудь подлеца или подставной пустышки. И сам Святейший Отец, узнав в моей ноше чёрного и пурпурного кардиналов, сам тоже явно не пришёл в восторг. Однако, как и у них, у столь высокопоставленного человека в первую очередь шёл рассудок и здравый смысл, а уже потом вера. Так что бросаться в бой он не поспешил, более того, обратился ко мне неожиданно вежливо.

— Кто вы?

Пока что, конечно, без «здравствуйте» и «пожалуйста», но уже на вы, что не могло не радовать. И я решил, что на такое стоит ответить взаимностью.

— Меня зовут Ганлин. А тебе стоит как можно быстрее связаться со стоящим за церковью Воплощением. Нам с ним нужно серьёзно поговорить.

Глава 227

— Ганлин…

Мужчина, стоящий передо мной, был полной противоположностью того, что обычно представлялось в ответ на имя «Светлейший». Тёмные мешковатые одежды, на вид ровесники стоявших у стеночки кардиналов, чёрные сальные волосы, свисающие на землистого цвета лицо, колючий взгляд очень светлых, почти белых глаз, тонкий разрез губ, изогнутых в, похоже, перманентном недовольстве… Однако в том, что он был тем самым Воплощением, что я искал, не было никаких сомнений. Потому что если аура Святейшего Отца походила на маленькое сияющее солнышко, то его аура без всяких шуток могла поспорить с нависшим над главным храмом светилом. Тем более с учётом того, что моё лицо явно не вызывало у Светлейшего положительных эмоций и его гнев просачивался в его святую энергию, делая её жгучей словно кислота.

После того, как кардиналы объяснили главе церкви положение дел, всё прошло неожиданно гладко. Святейший Отец ушёл куда-то в глубины своих хором, похоже в какое-то хранилище, и вернулся, держа в руках магический артефакт, напоминающий крупное куриное яйцо на вырезанных из металла ножках. Недовольно глянув на меня напоследок, он рукой раздавил верхнюю половину яйца, достал из него простой перстень с пресловутым тройным крестом и надел на палец. В ту же секунду перстень воссиял мощнейшей святой силой и растворился в ничто вместе с пальцем, на котором находился. Не удивительно, что Святейший Отец так на меня смотрел. И не успел я подумать о том, насколько это было бессмысленно, Воплощение уже стояло в покоях главы церкви, буравя меня взглядом.

— И тебе не хворать, — огрызнулся я. Очень не люблю, когда на меня так смотрят. — Кстати, тебя как звать?

— Я — Светлейший.

Вы посмотрите, какой пафосный сучий потрох!

— Я скорее убью тебя, чем буду так называть.

— Ну попробуй, рискни. Мне всё равно очень хотелось узнать, чего ты стоишь в реальном бою.

Его аура вспыхнула ещё ярче, настолько, что даже без воли Воплощения начала влиять на реальность. Кровать Святейшего Отца, многочисленные церемониальные одежды и даже зеркало с люстрами — всё начало тлеть, обугливаться и плавиться. На лице главы церкви, стоящего чуть поодаль и баюкающего травмированную руку, отразился целый спектр из разных оттенков страдания. Он сам при этом, да и побитые мной кардиналы, оставался совершенно невредим, даже наоборот, было отчётливо видно, как их тела наполняются силой. Всё-таки святая магия была очень странной.

Однако удивление и любопытство не могло затмить того факта, что мне открыто бросали вызов. Светлейший Хрен хотел помериться, у кого длиннее и я не собирался отказывать себе в удовольствии поставить святошу на место.

Чёрное пламя вспыхнуло вокруг меня, мгновенно оттеснив святую силу до середины комнаты. Сейчас я контролировал силу, так что разрушений подобных тем, что спалили часть волос на головах кардиналов, не последовало. Но, как и у моего оппонента, полная сила не могла не сказываться на окружении. На ранге Воплощения энергия в принципе начинала резонировать с миром и ни я, ни он уже не могли с этим ничего поделать. И на моей половине хором Святейшего Отца разрушения были куда серьёзнее. Даже усиленный святыми заклинаниями камень пола, стен и потолка начал темнеть и крошиться.

Впрочем, урон, наносимый аурой, ещё ни о чём не говорил. А вот тот факт, что чернота почти сразу захватила две трети помещения, остановившись лишь в паре метров от ног Светлейшего Утырка, был уже куда более показателен. И на самом деле это было предсказуемо. Да, он был на средней стадии Воплощения, а я на начальной. Но чёрное пламя состояло из пяти различных типов энергий, так что мой запас энергии был в пять раз больше, чем должен был. К тому же свою лепту вносила и телесная магия, которая была не так хороша в создании зрелищных визуальных эффектов и аур, но по силе нисколько не уступала стихийной. В результате, несмотря на разницу в стадиях, я был куда сильнее. И даже преимущество святой магии перед запретными энергиями в моём случае не было козырем.

Кардиналы и тем более Святейший Отец, бывший лишь Живой Крепостью, давно спрятались за спину Воплощения, с ужасом глядя на меня оттуда. Однако судя по взглядам, что они бросали на Светлейшую Сволочь, троица всё-таки ещё надеялась, что зло будет повержено. В конце концов, это ведь было «правильно», для этого ведь создавалась святая церковь трёх богов — уничтожать монстров. К их сожалению, исход был уже определён.

Да, мой оппонент мог использовать свой аспект или какие-нибудь ещё приёмы из наверняка обширного арсенала, накопившегося за тысячи лет. Но тогда я ответил бы тем же. А в итоге, если бы всё вылилось в реальное сражение, в первую очередь пострадала бы Астранта, чего Светлейший Хрен точно не хотел. Понятно, на что он рассчитывал — подавить монстра с помощью святой магии, именно для этого и созданной. Но всё пошло по одному месту. И теперь он, первый начавший пушить перья, оказался, как говорят, на спине тигра. Соскочишь, проявишь слабость, дашь понять, что ты проигрываешь — и тебя сожрут.

И честно говоря, мне очень хотелось начистить заносчивому гаду рыло. Но воспоминание об ощущении опасности, исходящей из центра человеческого мира, в который уже раз дало победить рациональности. Он и остальные Воплощения были лучшим вариантом для пусть вынужденного, но всё-таки союза. Выбравшиеся из плена полигонов монстры, уверен, в девяноста девяти процентах случаев присягнут на верность Демиургам. И только ему, Рею и остальным, пятнадцать тысяч лет властвовавших в мире над головами королей монстров, было не выгодно воцарение последних. А потому я, пообещав про себя, что делаю это в первый и последний раз, позволил Светлейшему Рылу это самое рыло, вернее лицо, сохранить.

— Может быть мы всё-таки поговорим?

Ломался он не долго, видимо так, чисто для вида.

— Ну… давай поговорим.

— Имя?

Из-под сальных волос на меня зыркнули полные гнева глаза. Но на этот раз перечить он всё-таки не стал. Побоялся.

— Хобард.

Судя по удивлённым лицам кардиналов и Святейшего Отца, они это имя тоже слышали впервые. Да, кстати.

— А вас троих как зовут? — я ткнул пальцем в главу церви и кардиналов.

Бросив взгляд на Воплощение, мужчины поспешили ответить. Главу церкви звали Астио, чёрный кардинал был Легро, а пурпурный — Нирамо.

— А я Ганлин, как вы уже поняли. А теперь кыш отсюда, взрослым надо обсудить взрослые дела.

— Идите, — кивнул Хобард.

Троица тут же удалилась.

— И что же тебе надо? Хочешь доломать и так порушенный тобой мир?

— Его разрушил не я, а Король и Демиурги прошлого.

— Но ведь именно ты своим вознесением запустил спавшее заклинание. — Мне в грудь ткнулся тонкий и длинный палец с таким же длинным и тонким нестриженным ногтем.

— Какая шикарная логика! — я отбросил его руку. — То есть вы на полном серьёзе считаете, что я должен был просто дать себя убить? Я хочу власти, также, как и вы все. И не собираюсь извиняться за то, что стремлюсь к своей цели любой ценой. Катаклизм в любом случае произошёл бы, рано или поздно, не благодаря мне, так из-за какого другого сосуда. Так что прекращай нести бред.

— Ну и чего же тогда ты хочешь?

— Ты глухой или идиот? — в ответ на эти мои слова у Хобарда очень забавно дёрнулся глаз, — я хочу власти. А властвовать над разрушенным миром — такая себе перспектива. Тем более что прямо сейчас есть ещё и Демиурги. Они ведь и для сам сейчас худший из кошмаров, верно?

— Ты их тоже почувствовал?

— Естественно, такое сложно не почувствовать. Удивительно, что они до сих пор не начали атаку на человеческий мир.

Пару секунд Хобард молча буравил меня взглядом, но в конце концов всё-таки сдался. Может быть союзником меня он пока не считал, но справедливость моих слов точно оценил.