Кот, который жил роскошно

– Нет, Я видел её мельком в фойе театра.

– У меня есть теория, которую я хотел бы обсудить с вами при встрече.

– Я сегодня улетаю в Сан-Франциско, но как только вернусь, сразу же свяжусь с вами. Спасибо за обед во вторник, Квилл.

– Мне было приятно с вами познакомиться. Счастливого пути, Джефф.

– Приятный человек, – вернувшись к расчесыванию, сообщил он котам. – Никогда не встречал дурных архитекторов.

– Ик, ик, ик, – сказал Коко.

– И что это означает? – удивился Квиллер. Снова телефон: на сей раз звонили из криминального отдела «Дневного прибоя».

– Конечно, Мэтт, новые идеи меня интересуют, – сказал Квиллер. – А что вы задумали?.. Нн-ну… Не знаю. Хеймс толковый полицейский, но насчёт Коко он, по-моему, перебарщивает… Да, я, конечно, признаю, что это потрясающий кот, но… Хорошо, Мэтт, дайте я соображу что к чему. Почему бы нам не пообедать?.. В полдень, в пресс-клубе.

– Это был Мэтт Фиггамон, – объяснил он сиамцам. – Собирается написать статью о тебе, Коко, твоём даре сыщика. Что, нравится?

Коко задрал кверху лапу и принялся вылизывать свои прелести.

– Хочешь сказать, чтобы он сильно на тебя не рассчитывал? Согласен, к чему нам лишняя популярность? Но всё равно с ним пообедаю. Интересно, какая нас сегодня ждет погода?

Включив приёмник, Квиллер узнал, что служащий юридической фирмы после увольнения вернулся в офис и пристрелил своего бывшего босса и его секретаршу что один из работников мэрии не оплатил более ста парковочных талонов, что погода ожидается холодной, туманной и, возможно, дождливой и что в Пикаксе некий охотник из своего арбалета свалил восьмидесятифунтового оленя, а четырнадцатилетняя девочка получила приз за своё стеганое одеяло.

Чтобы вызвать шок у завсегдатаев пресс-клуба, Квиллер надел фланелевую рубаху, охотничью куртку и австрийскую шляпу. Мэтт завистливо произнёс.

– Отрываетесь, я смотрю, Квилл! Они сели за столик подальше от бара.

– Если бы каждый раз, когда мы с Арчи Райкером здесь обедали, я получал десять центов, – сказал Квиллер, – я ещё тогда бы жил без забот.

– Слышал, он был крутым, – проговорил Мэтт. – Он ушёл как раз перед самым моим поступлением на работу. Чем он сейчас занимается?

– Он редактор и издатель нашей газеты, там, на Севере. Называется «Всякая всячина».

– А вы что там делаете?

– У меня занятий больше, чем когда я работал в «Прибое». В маленьком городке одно прослушивание местных сплетен занимает тебя с утра до вечера.

Они заказали французский луковый суп, сандвичи с ростбифом, а Квиллер попросил к ним хрен. Когда-то каждая официантка в пресс-клубе знала, что Квиллер любит ростбиф с хреном, но деньки эти давно прошли.

– Скажите, это портрет вашего кота висит в вестибюле? – спросил Мэтт.

– Да, это Коко. Он пожизненный член пресс-клуба, и у него имеется специальная пресс-карточка, подписанная начальником полиции.

– Хеймс утверждает, будто ваш кот обладает сенсорными способностями.

– Этими способностями в какой-то степени обладают все кошки. Если вы возьмёте в руку открывашку для консервов, они поймут, что вы собрались либо открыть банку кошачьих консервов, либо банку бобов в томате. Они могут спать в другом от вас конце комнаты, но имейте в виду, стоит вам только подумать о лососине, как они тут как тут! Я, правда, должен признать, – добавил Квиллер с едва прикрытой гордостью, – что Коко несколько превосходит в этом смысле всех остальных мною виденных котов. Может быть, вы слышали об убийстве керамистки Поттер на Речной дороге? Так вот Коко распутал это преступление прежде, чем полиция даже о нём узнала. Было ещё ограбление в Тёплой Топи, затем стрельба на «Вилла Веранда», а затем огромное количество смертей среди антикваров в Хламтауне. Коко успешно расследовал вое эти случаи – причем делал это чисто по-кошачьи. Он просто нюхал, скребся, вытаскивал всякие вещи, которые впоследствии оказывались уликами преступлений. И всё же я не хочу привлекать к нему внимание общественности: слава может ударить ему в голову, и он посвятит свою жизнь расследованию преступлений. Кошки извращены и непредсказуемы, как жёны.

– Вы женаты?

– Как-то раз был.

– И как долго?

– Достаточно для того, чтобы стать специалистом в этой области.

– А я женился прошлым летом и думаю, что жить без этого нельзя, – произнёс молодой репортёр.

– Поздравляю!

Принесли ростбифы, и Квиллеру пришлось вторично напоминать о хрене. Потом он обратился к Мэтту

– Где вы живете?

– В «Счастливом Лесу». «Все молодые пары отдают дань "Счастливому Лесу", – подумал Квиллер. – Там они растят детей и беспокоятся о сорняках на лужайках». Сам же он, будучи в душе бродягой, предпочитал съёмные квартиры или гостиницы.

– А я остановился в пентхаусе "Касабланки", – сказал Квиллер. – Это вам о чём-нибудь говорит?

– Пару месяцев назад там убили арт-дилера.

– Вы были на месте преступления?

– Нет, – сказал полицейский репортёр. – Убийца оставил признание и покончил с собой. А в тот самый день случилась ещё авиакатастрофа, поэтому в течение двух недель предпочтение отдавалось именно этой новости.

– Вам что-нибудь известно об убийце?

– Художник по имени Росс Расмус. Специализировался на рисунках грибов . Вы представляете? Я думаю, он был полным шизиком. Намалевал признание на стене красной краской.

– На какой стене? – спросил Квиллер.

– Не знаю. Не помню, была ли упомянута вообще какая-нибудь стена.

– «Может быть, – подумал Квиллер, – художник вернулся к себе в мастерскую, где хранил краски, и там написал признание. То есть в квартире 14-В. Киистра Хедрог, возможно, что-нибудь об этом знает».

– А были какие-нибудь версии о мотиве преступления? – спросил он Мэтта.

– Ну, они были, вы понимаете, любовниками. Об этом все знали. Женщине нравилось отыскивать молодых талантливых художников. Считалось, что она нашла Россу Расмусу заместителя, а он рехнулся от ревности. Вскрытие показало присутствие наркотиков в крови. Он был накачан ими до предела, когда совершал убийство.

– А орудие преступления?

– Оно, по-моему, так и не было установлено.

– Я вот почему спрашиваю: в пентхаусе развешано множество его картин, и на каждой – грибы и нож. Нож японский, а на кухне есть точно такой же, какой нарисован на картинах.

– Да, – отозвался Мэтт. – Их в городе полно. У моей жены, например. Она любит им шинковать.

Они в молчании поедали свои сандвичи, причём Квиллер сожалел об отсутствии хрена.

– Тело художника упало сверху на машину какого-то мужчины, – сказал Квиллер спустя две-три минуты. – Его показания имеются в вашем репортаже. Не припомните, как его звали?

– О нет. Это было два месяца назад.

В этот момент молодая дама (сапоги и юбка по последней моде) подошла к их столику, и Мэтт представил её как Сашу Криспен-Шмитт из «Утренней зыби».

Квиллер поднялся и радушно, но лукаво сказал, что читал её колонку и что она ему понравилась.

– Спасибо, – ответила она, разглядывая его усы. – Я о вас слышала. Не вы ли живете где-то на Севере, в городке со смешным названием?

– В Пикаксе. Население – три тысячи человек. А насчет забавного названия… У нас неподалеку есть Содаст-сити, Чипмунк и Брр: по буквам «б-р-р». Выпьете с нами кофе или чего-нибудь покрепче?