Кот недовинченный

– Да! – гаркнула она по-русски. Надо думать, голос ее прозвучал настолько недовольно, что в трубке воцарилось оторопелое молчание. – Я слушаю вас, говорите! – перешла она на английский.

– Катюша, я тебя разбудил? – раздался извиняющийся голос Паоло Брасселини.

– Разбудил! – отрезала она.

– О, ради бога, извини меня. Но я так хотел услышать твой голос!

– Ну что? Услышал? – усмехнулась она.

– У тебя все в порядке?

– Более-менее.

– Скажи мне, дорогая Катюша: какие у тебя планы на завтра?

– Я ушла в монастырь.

– Что-о?!

– Да, в самом деле. Я сейчас в средневековой келье, стою босиком на каменном полу.

В действительности она уже уселась на табуретку и прислонила голые ступни к теплой стене.

– Тебя заточили туда русские бандиты, да? Могу я тебе чем-нибудь помочь?

– Не надо мне ни в чем помогать. Я пошутила. Завтра я, так и быть, выйду из монастыря.

– Катюша, мне необходимо тебя увидеть. Ты мне не звонила, и тогда я, на свой страх и риск, взял билет из Нью-Йорка до Рима. Рейс «Дельты» прилетает в двенадцать тридцать по среднеевропейскому времени. Скажи мне, где ты находишься, и я, немедленно по прибытии, вылечу к тебе из Рима…

«Рим… И Ленчик тоже говорил, что он нашел очередной ключ и им сейчас надо ехать в Рим… – кольнуло Катю тревожное чувство. – Может, звонок Паоло и его разговор про Вечный город – не случайное совпадение?.. Ах, нет, это уже паранойя! В стиле Ленчиковых радиомаячков».

– Что ты молчишь, Катьюша?

– Я думаю.

– А хочешь – приезжай ко мне в Рим. Ты ведь никогда не была там, верно? Он удивительный!.. И я собираюсь провести в нем пару дней. У меня в Риме есть апартаменты, и для меня будет огромным счастьем видеть тебя в гостях. Тебя, – поправился синьор Брасселини, – и твоего племянника, конечно, тоже. Хочешь, я оплачу вам билеты до Рима – из любого пункта, где бы вы сейчас ни находились…

– А если мы в Антарктиде? – пошутила Катя.

– Но в Антарктиде нет монастырей!.. – без тени юмора возразил модельер. – Впрочем, если вы в Антарктиде, мое предложение все равно действительно.

– Ладно, завтра посмотрим, – смягчилась девушка. Всегда подкупает, когда слышишь, что мужчина ради тебя готов на любые траты. – Позвони мне утром, Паоло. Утром – я имею в виду, по нашему, среднеевропейскому времени.

– Я буду в полете, не знаю, удастся ли позвонить с борта самолета.

– Тогда звякни, как прилетишь.

– Хорошо. Обязательно. Извини, что я тебя разбудил.

– Ничего, я тебя уже простила.

Катя нажала на «отбой». Задумчиво посмотрела на трубку и тут вспомнила, что во время сумасшедшей гонки они так и не договорили с русской девушкой из Рима. С единственной европейкой из списка невест, которую она ни о чем не предупредила. И та не знает о грозящей ей опасности.

Катя нажала кнопку повтора последнего номера. Плевать, что уже второй час ночи, – жизнь и здоровье девушки дороже.

Но бесполезно: в трубке долго слышались длинные гудки, а потом сработал автоответчик.

Ну что ж, Катя сделала все, что могла.

С чувством выполненного долга она оставила мобильник заряжаться, на всякий случай выключив звук, а сама нырнула на белоснежные простыни под шерстяное одеяло и мгновенно уснула.

16 марта, 05.30. Леня

Ленчик проснулся от скрежета ключа в дверном замке. Потом в дверь просунулась голова настоятельницы, провозгласила: «Трапеза через полчаса», и дверь захлопнулась, но ее уже не заперли. В келье было совсем темно, спать хотелось зверски, и тогда юноша, чтобы снова не уснуть, сделал над собой усилие, откинул одеяло, вскочил и подбежал по ледяному полу к окну. Распахнул ставни – и в первый момент остолбенел от открывающегося перед ним вида. Солнце еще не встало, но уже было вполне светло. Прямо перед глазами возвышался огромный, величественный снежный пик. Вечные льды и девственный снег тускло поблескивали в утреннем мороке. А ниже пика – и ниже уровня глаз – висела сплошная курчавая волна белых облаков. Вся земля с ее домами, трафиком, людьми, проблемами, бедами и суетой казалась навсегда отгороженной этой завесой. Хотелось думать о вечном, несуетном – и молиться, хотя Ленчик и не знал ни одной молитвы. «Я вернусь сюда, – решил Леня, – когда решу удалиться от мира. В старости, когда успею как следует нагрешить». И он живо сунул заледеневшие ноги в кроссовки и бросился к рукомойнику умываться.

16 марта, 06.15

Трапезная оказалась точь-в-точь такой, как показывают в кино: высоченные сводчатые потолки, грубо сколоченные столы и лавки. Монахинь к столу собралось не больше тридцати, и основная их часть, на взгляд Лени, была явно пенсионного возраста. Более-менее молодых оказалось человек пять, и Ленчик изредка ловил на себе их брошенные украдкой мгновенные взоры.

Катю с племянником усадили завтракать за один длинный стол вместе со всеми монахинями – однако на самом его краю. Прямо напротив поместилась, к их удивлению, настоятельница.

– Почему вы не во главе стола? – прошептала Катя.

– Я специально села сюда, чтобы поговорить с вами, – строго ответствовала аббатиса.

Они изъяснялись по-русски, и несколько монахинь удивленно глянули на них.

Все встали, чтобы произнести молитву. Катя прочитала «Отче наш…» по-русски и перекрестилась по-православному, тремя перстами, справа налево. Атеист (или, скорее, язычник) Ленчик пробормотал вместо молитвы мнемограмму числа «пи»: «Это я знаю и помню прекрасно»…

Трапеза происходила в молчании, и только Катя тихонечко спросила у настоятельницы:

– Что-нибудь случилось?

– Случилось, – кивнула сестра Марта, не поднимая глаз и не отрываясь от еды.

– Что?

– Сегодня утром в монастырь приезжали люди.

– Что за люди?

– Американцы.

Катя с Ленчиком переглянулись.

– Что им надо?

– Они хотели видеть сестру Магдалину. Они настаивали. И угрожали полицией. Вы знаете, что это за люди и чего они хотят?

Настоятельница подняла голову и пристально уставилась в глаза Кате. Казалось, врать аббатисе бессмысленно – насквозь видит. Да и к чему врать!.. И Катя молвила:

– Да, мы их знаем. Это – плохие люди. Они уже убили одну девушку в Гибралтаре. Можно сказать, они – гангстеры.

– Мне тоже показалось именно так, – поджала губы сестра Марта.

– Они и за нами с Леней охотятся, – добавила Катя.

Настоятельница неопределенно кивнула. Кате показалось, что она чего-то недоговаривает.

Дальнейшая трапеза проходила в молчании.

После короткой благодарственной молитвы монахини разошлись, а сестра Марта поманила обоих мирян за собой:

– Идемте.

Коротким коридором они вышли в монастырский двор. В свете разгорающегося утра он выглядел совершенно иначе, чем ночью. Ровным счетом ничего зловещего – небольшой по площади, усыпанный гравием, уютный. В углу стоит весь запыленный «Турбокорсар» с крышей, ободранной вчера о монастырские ворота. Коричневые стены круто вздымаются вверх. Они еще в тени, но пик колокольни уже блистает на солнце. Темно-синее, отдающее даже в черноту, безоблачное небо стоит прямо над головой.

– Наверное, нам пора ехать, – неуверенно произнесла Катя. Весть о том, что американцы добрались до монастыря, донельзя расстроила ее. Здесь, под защитой крепких стен, она чувствовала себя в безопасности – но что будет там, на Большой земле?..