Кот недовинченный

Чтобы отвлечься от бешено несущейся перед глазами белой полосы, девушка перевела взгляд вперед: где там племянник, долго ли им еще мчаться? И тут она увидела, как Ленчик, заложив широкий вираж, уклоняется от своего прямого полета, сворачивает совсем вбок, поворачивается к ней лицом и делает отчаянные жесты и кричит:

– Сворачивай!.. Тормози!.. Здесь пропасть!..

Катя, пытаясь выполнить команду юноши, перенесла вес тела на левую ногу. Кажется, ей удалось повернуть в нужную сторону, и она даже понеслась вбок по снежной целине, однако в следующий миг потеряла равновесие. Какая-то доля секунды – и стремительный полет превратился в беспорядочное падение. Катя кубарем покатилась по склону, лыжи отстегнулись и потерялись, она успела заметить вдали испуганное лицо Ленчика, а затем его сменили бешено меняющие друг друга местами далекое небо и близкий снег. Слава богу, у нее имелся парашютный опыт падений и группировки, и Катя, кажется, ничего себе не сломала – но в следующий миг, уже на излете своего падения, она услышала дикий крик Лени: «Стой!.. Держись!..» А потом вдруг поняла (наверное, шестым чувством, своей обостренной по жизни интуицией), что она вот-вот сорвется в пропасть, – и попыталась распластаться на снегу, уцепиться хоть за что-нибудь. Это ей удалось, но не вполне. Руки ощутили каменную твердь и отчаянно схватились за нее, но ноги – вот ужас! – потеряли опору и ухнули в бездну. И вот Катя, вся запорошенная снегом, почувствовала, что она висит – висит, вцепившись в скалу, на одних лишь руках. Она отчаянно болтала ногами, пытаясь нащупать ими хоть что-то твердое, – но тщетно. Никакой точки опоры не находилось, оставалось лишь догадываться, какой глубины пропасть под ней, и Катя поняла, что долго не продержится – еще минута-две, и она сорвется вниз. И тут девушка услышала крик Ленчика: «Давай руку!» – подняла глаза и сквозь снег, запорошивший ее очки, разглядела на фоне неба перекошенное лицо племянника и протянутую к ней руку.

И в тот же миг ее правая нога вдруг нащупала твердую опору – выступ в скале. И тогда Катя схватилась левой рукой за Ленчикову ладонь, уперлась носком ботинка в щербину на скале – и изо всех сил выбросила саму себя вверх.

Катя упала грудью в снег. Ленчик повалился навзничь рядом. Несколько секунд девушка приходила в себя, ощущая противную дрожь в ногах. Она не впускала в свою голову мысль о том, что сейчас она, пожалуй, была близка к гибели, как никогда прежде. Вместо того чтобы предаваться самоанализу, Катя бодро (насколько могла) вскочила на ноги и сорвала залепленные снегом очки.

Они, оказывается, довольно далеко учесали от монастыря: метров на триста вниз по крутому склону. Неприступные монастырские стены виднелись над ними на хребте. Они мрачно царили над всем пейзажем. В нижней части цитадели чернело отверстие, из которого беглецы начинали свой полет. Теперь в нем виднелись силуэты двух сухопарых мужских фигур. Мужчины (не иначе – хозары) о чем-то спорили между собой, размахивая руками. О чем они сговаривались? Стрелять по беглецам? Или бросаться за ними в погоню?

Катя перевела взгляд в другую сторону – на пропасть, куда чуть не угодила, – и содрогнулась. Скальный обрыв был высотой не меньше тридцати метров и заканчивался черными выступами камней. Да, когда б она упала туда безо всякого парашюта – костей бы точно не собрала. Непонятно, почему их не предупредила аббатиса? Не успела? Или не захотела? Предпочла, чтоб они разбились? Но это вряд ли – как-то не по-христиански получается…

К счастью, скалы были единственным препятствием на пути беглецов – и справа, и слева их огибали снежные языки, которые затем, довольно полого, вели к конечной станции горнолыжного подъемника.

Там, внизу, можно уже было различить, как у заградительной сетки собрались зеваки. Они показывали на беглецов руками, а кое-кто даже снимал происходящее с Катей и Ленчиком на видеокамеру.

Катя помогла барахтавшемуся в глубоком снегу Ленчику встать на ноги.

– Что будем делать? – почему-то шепотом спросила она.

– Дальше поедем, – бодро (но зачем-то тоже вполголоса) ответил юноша.

– На чем ехать-то? Ты лыжи сначала мои найди! Кстати, – спохватилась Катя, – спасибо, что вытащил.

– Всегда пожалуйста, – ухмыльнулся Ленчик.

Он ухитрился нацепить на ноги свой борд, а затем, по странной траектории, используя видимые только одному ему ложбины в снегу, поехал в сторону Катиных лыж. К счастью, хоть их и отнесло к самому краю пропасти – но вниз они не свалились.

Катя тем временем со страхом смотрела в сторону монастырского подвала (или, правильней сказать, горноспасательной станции?), откуда они только что стартовали. Хозары из отверстия, откуда беглецы начали свой полет, исчезли. Вопрос – куда? Пошли за горными лыжами? Или за снегоходами – это ведь только чересчур интеллигентным Кате с Ленчиком не хватило наглости взять их у настоятельницы… А может, они уже поняли направление движения беглецов и пустятся за ними в объезд на машине – и встретят их у подножия горы? В любом случае надо было убираться с места вынужденного привала, и побыстрее.

Леня отстегнул сноуборд и подал Кате ее лыжи. (Палки оказались безвозвратно потеряны – то ли остались во время беспорядочного полета в снегу, то ли улетели на дно пропасти.)

Беглецы пробрели самым краем обрыва до начала нормального снежного склона.

– Дальше будет не так страшно, – утешил Ленчик. – Во-первых, менее круто (во всех смыслах этого слова). А во-вторых, у тебя уже опыт есть.

– Зато палок нет, – буркнула Катя.

Лелик помог тетке застегнуть лыжи, и они покатили вниз по снежной целине.

То ли в самом деле склон стал более пологим, то ли появился какой-никакой навык, но второй этап снежного путешествия прошел для Кати куда легче, чем первый. Нисколько уже не было страшно – только весело, прикольно, азартно – нестись вслед за Леней по искрящемуся снегу.

Тем более что в конце пути их ждала не пропасть, а цивилизация. Когда они достигли конечной станции подъемника, отовсюду раздались приветственные возгласы, пожатия рук и даже аплодисменты со стороны падких на бесплатные зрелища европейцев.

Катя с Ленчиком попали в плотное кольцо любопытствующих. Их даже просили дать автограф и сфотографироваться вместе. (При этом, к вящему удовлетворению Ленчика, они удостоились признания не только среди каких-нибудь чайников, но и у настоящих бордеров – их молодой человек безошибочно определил по повадкам и чернющему горному загару.)

Однако от автографов и фотосессии пришлось отказаться. Совсем не время было почивать на лаврах. Во-первых, кто знает – может, они своим полетом из монастыря нарушили восемь параграфов испанских законов и подлежат немедленной депортации из стран Шенгенского соглашения?.. Но главная, конечно, причина спешки заключалась в безжалостных хозарах, из-за которых спутникам хотелось убраться из высокогорной Сьерры-Невады как можно быстрее и как можно дальше.

Глава 14

Сьерра-Невада – Гранада – Рим. 16 марта, 9.20. Катя и Леня

– Поедем своим ходом, на борде с лыжами, до низа горы! – предложил Кате воодушевленный Ленчик.

– Нет уж, хватит с меня! – решительно отвергла Катя. – Накатались!

Экстремал не решился спорить с тетушкой, и они, по-прежнему не снимая очков, оставили лыжи и сноуборд на специальной стойке у высокогорного кафе. Юноша на прощание погладил свою доску – как часом раньше «Турбокорсара». Только в этот раз, в отличие от автомобиля, он даже чмокнул свое средство передвижения – прямо в закругленный носик.

– Спасибо тебе, спасительница, – прошептал он.

– Да тебе, как я погляжу, явно не хватает женской ласки, – проворчала Катя и добавила язвительно: – Где же ты, моя Юкико?

Юноша промолчал, но надулся.

В многоместном подъемнике с тонированными окнами путешественники спускались с горы в полном одиночестве. В этот утренний час кабинки были переполнены в другую сторону – наверх. Леня с грустной завистью поглядывал сквозь затененные окна вниз, на заснеженный склон, по которому катили беззаботные горнолыжники и бордеры. Катя устало присела на скамейку подъемника. Пережитое на горе дало о себе знать. Ноги и руки стали ватными, наступила полнейшая апатия. Она не хотела даже вспоминать тот ужас, который пережила, цепляясь за кромку скалы и болтаясь над пропастью, – и понимала, что теперь случившееся будет являться ей в ночных кошмарах.