Кот, сова и куча зелий

– Господа, у нас произошли некоторые перемены. Джеймс Эвиретт солгал на прямой вопрос о том, что не имеет права на участие и знает об этом.

Он сделал паузу и спросил:

– Господин некромант, неужели вы думали, что я ни о чем не узнаю?

Над залом пролетела волна встревоженного шепота. Некромантия очень темная и страшная наука, она стоит в стороне от остальной магии, и все некроманты окружены общим страхом и отторжением. Даже если они отказались от своего ремесла, их все равно не допускают во многие области магии.

– Я давно не занимаюсь некромантией, – голос Джеймса прозвучал, как из могилы.

– С тех пор, как убили свою невесту и воскресили ее? – поинтересовался король. – И она до сих пор живет бессловесным кадавром в родительском доме?

Я зажала рот ладонью. Джеймс пытался исправить ошибку несостоявшегося тестя, вернул несчастную девушку в мир живых, но не смог этого сделать до конца. Тело ее ожило, а душа не вернулась – теперь несчастная ходит, ест, спит и испражняется, но это лишь плоть, поднятая чужой волей.

Мною овладел не страх, а поистине замогильный ужас.

И я живу с этим человеком в одном доме. Работаю на него.

Я пробила ему шею когтями! А он за это мог сделать из меня чучело!

– Исполните желание моей помощницы. Она ни в чем не виновата.

Я не сразу поняла, почему Джеймс вдруг сделался ниже ростом – а потом увидела, что он встал на колени перед государем. Король нервно дернул лицом.

– Конечно. Еще одна со скверной репутацией. Послушайте, во что вы превращаете королевский конкурс? Вы оба глумитесь надо мной, что ли?

– Простите, ваше величество, – прошептала я.

А королевский конкурс мог закончиться для меня и в каземате. Это и правда было похоже на оскорбление величества, а за такое во все времена полагалось суровое наказание.

– Оба прочь с глаз моих! – отрезал король, и организаторы тотчас же подняли Джеймса с колен и цепко взяли меня под руки. – И скажите спасибо, что я вас под арест не отправляю! Эдвин, вы победитель конкурса, я исполню ваше желание. Адеджаре, вы занимаете второе место, и я дарую вам избавление от рабского состояния личным указом. Для этого магии не нужно.

Он обернулся к нам и спросил:

– Вы еще здесь?

***

До зельеварни нас довезли под конвоем. Полиция уже успела оцепить здание: зевак собралось видимо-невидимо, и у некоторых я заметила в руках камни.

– Лгуны! – заорали люди, как только мы вышли из экипажа. – Мошенники!

Я невольно пожалела, что вынула вкладки из ушей сразу же, как только мы вошли во дворец.

– Государю врали!

– Убийцы!

– Некромант проклятущий!

Джеймс зыркнул в сторону так, что дородная женщина, которая его обозвала, поперхнулась и сочла за лучшее отступить подальше. Сдержанный темноволосый господин, который сопровождал нас от дворца, втолкнул меня и Джеймса в зельеварню, закрыл за собой дверь и негромко, но отчетливо произнес:

– В ближайшую неделю не смейте даже высовываться на улицу. Вы оскорбили государя, но он в милосердии своем не желает вашей смерти. Сидите тихо и не лезьте на рожон.

Сычи, которые рванули было к нам, зависли в воздухе, трепеща неуклюжими крылышками.

– Спасибо за заботу, Кирк, – сказал Джеймс. – Если понадобится зелье, вы всегда можете ко мне обратиться.

Кирк усмехнулся.

– Поостерегусь, знаете ли.

С этими словами он вышел – хлопнула дверь и вопли с улицы как отрезало. Из-за двери в столовую выглянул Персиваль, оценил наше состояние и скрылся: то ли не желал попадать под горячую руку, то ли что-то готовил.

Джеймс прошел к стойке – машинально перебрал несколько листков с записями, подержал в руке пустой пузырек для зелья. Я осталась стоять возле закрытой двери.

Были надежды – и рухнули. Было торжество победы – и от него ничего не осталось. Мы с Джеймсом сомнительные личности и вообще удивительно, как это еще имеем право на жизнь.

– Мне жаль, – негромко произнес зельевар. – Прости меня, Абигаль, я думал, та история давно забылась.

– Такое не забывается, – вздохнула я.

Как же было обидно! Король мог выполнить мое желание – но не стал, потому что в прессе скандал из-за смерти Питера и проклятия, а его величество не будет пятнать свою заоблачную чистоту прикосновением к опороченной девице.

И мы прошли конкурс до конца, и все это оказалось напрасно.

Но Джеймс встал на колени, чтобы попросить о милосердии – не для себя, а для меня. И я твердо знала, что не забуду этого.

Никогда не забуду.

– Я думал, что смогу ее вернуть и не смог, – признался Джеймс. Что-то написал на листке бумаги, отложил в сторону карандаш. – Вот ведь как… хотел исправить ошибку другого человека. И теперь он страдающий отец, а я вечный преступник. Уехал, сменил занятие, никогда больше не прикасался к мертвым, но…

Он вздохнул.

– Ты, наверно, боишься меня. И презираешь.

Некромантов боятся все. Слишком много в них тьмы и возможности заглянуть туда, куда заглядывать нельзя.

И я тоже боялась. Но ответила:

– Нет. Мы с тобой честно победили в конкурсе. И ты пытался избавить меня от проклятия. Я тебе благодарна, Джеймс, правда.

Надо же, мы перешли на “ты”. Джеймс печально усмехнулся и вынул пачку купюр из кармана.

– Планировал сегодня отпраздновать, – признался он, возвращая деньги в сейф. – Но теперь у нас настроение как раз для поминок.

– Ты был действующим некромантом? – спросила я.

– Был. Работал в клинике с тяжелыми случаями. Зелья могут вернуть свежеумерших, скажем так. А я возвращал тех, с кем зелья не справлялись. И решил, что и с Эвой у меня все получится.

Он помолчал. Снаружи разливались возмущенные голоса горожан, но пока никто не переходил от слов к делу. Вот и хорошо.

– Потом я полностью сменил деятельность. Ушел в зельевары, добился уважения в этом ремесле. Решил, что прошлое осталось в прошлом. Но нет.

Из столовой выглянул Персиваль и сказал:

– Предлагаю продолжить беседу за обедом. Праздник или поминки, а есть надо.

С этим трудно было не согласиться.

Судя по довольному лицу голема, он все приготовил сам. И пирог с мясом и луком, и свекольный суп, и жаркое с картофелем – все было сытное, простое и пахло так, что все неприятности немного отступали. Не исчезали с концами, но делали шаг назад.

– Ты умеешь готовить? – спросил Джеймс. – Удивительно.

– Умею, – с достоинством ответил Персиваль. – Некоторое время мной владела хозяйка таверны, так что еда для путешественников была на моих плечах. Приятного аппетита!