Котовский (Книга 1, Человек-легенда)

Миша не сразу понял, о чем это он. Но тот выжидательно молчал, и Миша наконец ответил:

– Моя? Марков.

– Слышал. В Государственной думе был Марков второй. Родственник?

– Не думаю.

– Кто же ваш отец?

– Мой отец - железнодорожник. Рабочий железнодорожных мастерских.

– Мастерских?! Расскажите вы ей! Впрочем, я понимаю вас: дайте мне за рубль с полтиной папу от станка? Браво, браво! Честное слово, вы мне начинаете нравиться! Засим разрешите представиться: Скоповский, Всеволод Александрович. Сейчас в ВСНХ.

Тут Скоповский чуть привстал и снова уселся. Тон его совершенно изменился. Он стал любезен и чуточку фамильярен. Всем своим поведением он хотел сказать: мы-то понимаем друг друга, мы-то с вами одного поля ягода!

А Миша Марков от чистого сердца поддерживал беседу. Он был в восторге от нового знакомого. В самом деле, какой милый, какой приятный, и ко всему - еще земляк! Как это чудесно, что они познакомились! Миша нашел уместным похвастаться:

– А я, знаете ли, в отряде Котовского. Не верите? Девятого выезжаю.

– Так-так, - пробормотал собеседник и новый знакомый Маркова. Понятно.

Удивительно быстро менялось настроение этого человека! Он стал даже как-то суетлив, мало сказать - любезен.

– Минуточку!
– сказал он вскакивая.
– Я все-таки попытаюсь достать вам заветные рагу и клюквенный кисель. Я, знаете, умею с ними разговаривать.

Пошептался с официанткой, вернулся, потирая руки и хихикая:

– Так-так... Стало быть, едете! Между прочим, картошку не ешьте, мороженая!

И опять:

– Вы хорошо сказали: простая кукуруза в какой-нибудь Бессарабии вкуснее всех блюд, изготовленных в РСФСР...

Марков несколько удивлен был таким бесцеремонным перефразированием его слов. Он ничего подобного не говорил, он только вспомнил, как мать кормила его кукурузой, а так как он был голоден и к тому же соскучился по дому, то, естественно, вареная кукуруза представилась ему сладким видением. Но он опять ничего не возразил. Каждый думает по-своему! Да и что тут удивительного, если жителю Молдавии кажутся самыми лакомыми те кушанья, которые готовят у него на родине? Марков не хотел слышать в тоне Скоповского явной озлобленности, явной издевки.

Вместе они вышли из столовой и пошли по Тверскому бульвару. Скоповский продолжал браниться и язвить, рассказывал какие-то анекдоты.

"Экий колючий!
– подумал Марков.
– Всем недоволен!"

Но и опять ничего худого не подумал о новом знакомом.

Скоповский неожиданно выразил желание зайти к Маркову.

– Хочется посмотреть, как вы живете.

Явно был разочарован невзрачным видом комнаты в всей обстановки. Но и это истолковал по-своему. А когда увидел томик Анатоля Франса, страшно обрадовался и просветлел:

– Ха-ха! Вот тут вы не выдержали стиля! Типичное не то! Сами посудите: железнодорожные мастерские... или как вы там говорили? Слесарно-токарные... автосборочные... и вдруг - Анатоль Франс! Вот вы и выдали себя с головой! Надо, голубчик, на видном месте держать какого-нибудь Демьяна Бедного или кто там у них еще есть?

Затем Скоповский внимательно прочел телеграмму Котовского: Марков, конечно, не мог, чтобы не похвастаться. После телеграммы Скоповский решительно и твердо перешел на "ты".

– Хлопочи, разумеется, литер. Вообще запасайся всякими справками и мандатами.

– Да зачем мне они?

– Не спорь. Знаю, что говорю. Завтра будешь у меня. Запиши адрес.

3

Когда Миша пришел к Скоповскому, там сидел незнакомый человек. Этот человек что-то читал, причем он согнулся в три погибели и вытянул ноги, такие длинные, что он не знал, куда их девать.

– Юрочка! Это и есть Марков.

– А-а!
– сказал человек с длинными ногами.

У него было красивое лицо, упорный, бесцеремонный взгляд, военная выправка. Маркову не понравились усики Юрочки. И еще он подумал, что такому длинному, вероятно, трудно разместиться в этой комнате, сплошь заставленной козетками, этажерками и еще разными громоздкими вещами.

– Вы отправляетесь девятого?
– деловито, небрежно-начальнически спросил этот Юрочка, или Юрий Александрович, - иногда и так называл его Всеволод.

– Да, - ответил Марков и подумал при этом:

"Он уже в курсе!"

Юрочка прошелся по комнате, ловко маневрируя, чтобы не задеть за какую-нибудь вещь. Постоял у окна, потрогал зачем-то лист фикуса.

– Придется отложить на несколько дней.

– Не понимаю.

– Почему же вы не понимаете? Я говорю ясно: придется отсрочить ваш отъезд.

Теперь Марков уже действительно ничего не понимал. Какое дело до его отъезда этому совершенно постороннему человеку? И вообще, кто он такой? И почему он разговаривает таким тоном?

– Я уже дал телеграмму, - ответил Марков как можно спокойнее.
– И с какой стати я буду откладывать отъезд? Вы что-то не то говорите, или я не понял вас.

– С той стати, - вмешался в разговор Скоповский, - что, может быть, я тоже поеду с тобой.

– Со мной?

– Да, да, с тобой.

– К Котовскому?

– Разумеется! А то к кому же?

– Но ведь это было бы просто замечательно!

– Ну конечно! А ты чуть было не рассердился!

Так вот почему Скоповский с таким интересом читал телеграмму Котовского! Теперь все становилось понятным. И разве это не великолепно, что Марков не только сам явится по вызову командира, но еще и привезет с собой новое пополнение?

Ни на одну минуту не возникло у Маркова сомнений.

– А вы... вы кавалерист?

– Когда нужно - кавалерист.

– Вот этот ответ мне нравится, - засмеялся весело Марков.
– Я тоже так рассуждаю. Требует жизнь, чтобы мы были кавалеристами, значит, так и будет! Главное, чтобы сердце было горячее. Вы согласны?

– Вполне.

С насмешкой он сказал "вполне" или действительно с убеждением?

Следовало бы Мише Маркову знать, что война ведется не только в окопах и в открытом поле, что война между старым и новым идет повсюду, идет не на жизнь, а на смерть. Что шпионами кишмя кишит весь мир, что в 1916 году в Швейцарии, например, шпионов было больше, чем населения. Что метеорологические сводки и объявления о свадьбах в газетах, свет в окнах и колокольный звон - все использовалось для передачи шпионских сведений и сигнализации.