Коварная одержимость

Лоренцо наклоняется к моему плечу.

— Вам, мисс Бароне, станет легче, если вы выпьете.

Я благодарна за его вмешательство, потому что понимаю, что уже едва не раздавила свой бокал. Я делаю большой глоток, надеясь, что это поможет справиться с напряжением.

— Спасибо, — шепчу я.

Лоренцо просто кивает и снова выпрямляется. Когда я возвращаю взгляд к рингу, Лука смотрит на меня, и мне становится сложно дышать. Я не могу двинуться под этим его хищным взглядом.

Этого мгновения отвлечения хватает Дмитрию, чтобы ударить. Едва-едва. Но этого достаточно, чтобы рассечь Луке губу, и он на шаг отступает, улыбаясь.

Они просто стоят и улыбаются друг другу, избивая друг друга до крови.

Я подзываю Лоренцо.

— Он всегда так дерется?

Лоренцо на миг замешкался, вероятно, видя, что я последняя, кого Лука должен бы подпускать к себе. Но все же отвечает.

— Мистер Армани не выходил на ринг с тех пор, как умер его отец и он возглавил семью.

Луке было всего двадцать два, когда он стал главой семьи. Значит, он не был на ринге долгие годы. Но движется он так, словно каждое утро начинает с тренировок в этой смертельной ловушке. Этот мир кажется чужим и пугающим, и я понимаю только его поверхность. Никакие мои «наблюдения» не могли подготовить меня к масштабу и безумию, которыми является Лука Армани.

Вдобавок, на ринге он выглядит моложе. Сейчас ему тридцать четыре, но я представляю, каким он был тогда. Интересно, был ли он тогда худее или крупнее? Первый раз вижу, что ему что-то приносит удовольствие. И это пугает.

Двое уклоняются друг от друга и наносят удар за ударом, их выносливость просто потрясающая. Кровь течет из брови Луки, один глаз Дмитрия уже опух.

Как эти двое, «выдающиеся граждане Нью-Йорка», могут быть такими варварами за фасадом? Здесь полно тайн, и я вдруг понимаю, что все построено на крови и личных амбициях.

Дмитрий наносит мощный удар. Лука подставляет губу, но мы все понимаем, что так было задумано. Он тут же бьет Дмитрия под ребра, и тот сразу же сгибается. Я вскакиваю, когда Лука пинает Дмитрия так, что тот отлетает через весь ринг.

Черт. Он его убьет.

Но как только я встаю, Лука снова переводит внимание на меня. Молча умоляю его: «Пожалуйста». Потому что, несмотря на то, что я редко привязываюсь к людям, и пусть Дмитрий мог меня предать, я не хочу его смерти. Он — единственный, кто мне помогал до сих пор. Я не хочу, чтобы его убил человек, который, скорее всего, собирается убить и меня — и из-за меня же.

Лука лениво улыбается, протягивая руки. Толпа неистовствует, пока Дмитрий пытается встать. Я умоляю Луку, как могу. Ненавижу. Каждый момент. Он — смертельно-опасный человек. Своего рода король преступного мира. Но я не могу притворяться, что мне это нравится.

— Пожалуйста, — снова прошу я, прижав руки к груди.

Дмитрий встает, морщится, поднимая руки, словно собираясь защититься от следующего удара Луки.

Достаточно одного удара, чтобы он упал. Скорее всего, навсегда.

Лука наклоняет голову, глядя на меня. Взгляд дикий, первобытный, пугающий до дрожи, ведь раньше он никогда не смотрел на меня так. Я делаю шаг назад, и Лоренцо ловит меня за локоть, не давая поспешно упасть в кресло.

Когда я снова смотрю на ринг, Лука уже выходит. Толпа затихает, а диктор облизывает губы, микрофон висит у его рта, и он ждет, что будет делать Лука, пока он поднимается по лестнице. Дмитрий, шатаясь, тоже смотрит в мою сторону, запутавшись.

Один из мужчин в белой маске что-то шепчет ведущему, и тот наконец объявляет:

— П-похоже, сегодня победил Плейбой! Нашему хозяину срочно нужно уйти.

Толпа молчит, не веря своим глазам. Думаю, многие недовольны, но никто не решается выразить вслух. Все в шоке. Мое сердце стучит быстрее, когда Лука встает передо мной. Он возвышается надо мной, кровь стекает по его брови и губе, пока он протягивает руку.

— Ты загладишь свою вину, милая. За то, что я не убил твоего «верного друга».

Мои губы открываются, чтобы возразить, что Дмитрий — мне не друг, но слова застревают в горле.

— Ты меня услышал, — все, что я могу выдавить. Это моя отчаянная мольба, и каким-то чудом… этот монстр действительно остановился.

— С той самой минуты, как мы вошли, ты была единственной, кого я слышал, — спокойно говорит он.

Эти слова не должны так действовать на мое сердце, но я чувствую, как что-то невольно отзывается в груди. Это плохо. Очень плохо.

Лоренцо наклоняется к Луке:

— Похоже, ваш брат здесь, сэр.

Любой мимолетный миг отсрочки или доброты ускользает, когда Лука поднимает меня и прижимает к своей груди. Я совсем крошечная рядом с ним, словно пойманная в ловушку, и только оборачиваюсь, чтобы мельком увидеть Дмитрия, который смотрит на нас с яростью. Но не на меня, а на Луку. Возможно, за то, что он бросил бой?

Мы доходим до лестницы, и там уже стоит младший брат Луки, Дарио, с двумя приятелями. Я прячу лицо у груди Луки. Хотя с нашей последней встречи я выгляжу иначе, не хочется рисковать. Мне ни к чему, чтобы он меня узнал, особенно с учетом того, сколько уже неприятностей из-за той ночи.

Лука уверенно идет вперед по коридору, и его брат слегка бледнеет:

— Мы услышали, что ты снова в ринге, как в старые времена, вот и пришли посмотреть.

— Уходите, — резко бросает Лука, пробираясь между ними.

— Но… — Дарио не успевает договорить: в следующую секунду Лука отпускает меня и прижимает брата к стене за ворот рубашки. Дарио сразу поднимает руки, показывая, что не собирается сопротивляться.

— Я ясно сказал, что тебе здесь не рады. Ты портишь все, к чему прикасаешься. Если облажаешься еще раз, я обещаю, что вызову Ивана, чтобы он забрал тебя обратно в Италию.

Иван.

Если его вызовут обратно в Нью-Йорк, разве не возрастет вероятность, что Лука тоже вернется в Италию? Они всегда меняются местами, чтобы управлять делами и там, и здесь одновременно.

Что должно послужить катализатором, чтобы разозлить Луку настолько, что ему придется отправить брата обратно? Что разделит их? При том, как они взаимодействуют сейчас, многого не потребуется.

Это и надо использовать.

Вместо того, чтобы пытаться приблизиться к Луке, возможно, мне нужно надавить по самой очевидной болевой точке. По его отношениям с братом.

Лука отпускает Дарио и снова укрывает меня своей рукой, уводя прочь. Позади остается смущенный брат, чьи друзья избегают друг друга глазами. Лука наклоняется к моим волосам, сжимая мои переплетенные пальцы:

— Теперь ты мне кое-что объяснишь.

34

— Ну что, малышка, не думаешь, что ты мне кое-что должна объяснить? — Высокомерно спрашивает Лука, облокотившись на край столика в ванной, скрестив руки на груди. Кровь капает ему на грудь. Поездка до его квартиры прошла в молчании. В моей голове мелькали сотни планов, как бы посеять раздор между братьями Армани, заставить прилететь Ивана, а Луку вернуть в Италию.