Коварная одержимость

Мой выдох выходит прерывистым. Словно я снова в кабинете психолога, куда отец отправлял меня, платя баснословные деньги, лишь бы «исправить» свою дочь.

Лука кажется невозмутимым после моего признания.

— Я могу сделать это за тебя, — произносит он. — Могу заставить его стоять перед тобой на коленях и умолять о прощении. Черт, да я с удовольствием сам пущу ему пулю в лоб. Только вот тайные сделки существуют не просто так. Не все можно отследить, Ара.

— Если бы ты мог… Чего бы ты хотел взамен? — Тихо спрашиваю я. — Все, чего я достигла, с помощью лжи и интриг. Я разрушала чужие жизни, чтобы довести дело до конца. И даже если приставить мне пистолет к виску, я не остановлюсь.

— Ты просто сменишь одни кандалы на другие, — с усмешкой говорит он, отодвигая мой парик цвета клубничного блонда. — Кажется, ты все еще что-то от меня скрываешь. Но запомни, Арабелла Бароне, ты от меня не сбежишь. Ты можешь прожить всю жизнь, так и не найдя искомого подтверждения. Я не говорил, что я добрый. Я говорил, что ты моя. Мне не нужно ничего сверх того, что ты уже отдала, Ара. Потому что теперь ты — моя.

Ненавижу его высокомерие. Он так уверен, что я, как послушная собачка, приду по первому его зову. Между нами повисает странное напряжение. Не знаю, игра ли это или пожизненный приговор. Я стараюсь подавить в себе то тревожное чувство, что Лука во мне пробуждает, смесь ненависти, желания и чего-то еще, в чем не хочу признаваться. Не могу признаться, потому что не будет ли это значить, что я готова отдать дьяволу то, чего он жаждет?

Я, может, и не знаю наверняка, что чувствую к этому монстру. Но я точно знаю одно.

— В конце концов, твоя семья убьет меня, как и мою мать, — говорю я.

Его губы поджимаются, но он наклоняется ко мне, как будто его притягивает моя уязвимость. Пугающая реальность проникает в меня. Смерть моей матери могла произойти не от рук Луки, и, возможно, он не был тем незнакомцем, который приставил лезвие к моему горлу. Но он точно будет тем, кто сломает меня.

— А если я пообещаю тебя защитить? — Спрашивает он, так близко, что его нижняя губа касается моей верхней. Я даже не успеваю ответить.

— Тогда я назову тебя лжецом, — шепчу, ощущая, как его язык мягко касается моего. Я чувствую его вкус — кровь и мужскую силу. Дикое, невысказанное обещание и предупреждение.

Я не должна испытывать к нему влечения.

Мое тело не должно жаждать его.

И я не должна чувствовать себя в его руках в безопасности.

Но он — единственное, что снова зажгло во мне огонь с тех пор, как умерла моя мать.

А играть с огнем — опасно.

35

Ара обхватывает ногами мою талию, когда я поднимаю ее. Я хочу поглотить каждый дюйм этой женщины, не могу насытиться ею. С каждой новой секундой мне мало, хочется большего. Но каждый ее поцелуй — это смесь яда, лжи и правды. Сочетание, благодаря которому моя маленькая сталкерша так долго оставалась в живых. Хочу наказать ее, но в то же время хочу забрать все ее тревоги.

Внезапное осознание пугающе. Потому что мне наплевать на всех. Но тут срывается ее тихий стон, когда я прижимаю ее к кровати.

— Кем ты притворялась сегодня? — Спрашиваю, проводя пальцами по ее почти реалистичному парику. Она ухмыляется, принимая подарок, который я ей даю — шанс спрятать все эти воспоминания обратно в ту коробку, откуда они пришли.

— Кроме охраны, никто больше не спрашивал моего имени, — лукаво отвечает она.

Я снова целую ее.

— Отлично.

Она осторожно упирается рукой в мою грудь, немного останавливая.

— Лука. Отец собирается выдать меня замуж через полгода. Все между нами должно будет закончиться.

Я улыбаюсь и осыпаю поцелуями ее шею и подбородок.

— Малышка, ты уже слишком глубоко увязла. Теперь не сбежать. Кого бы он там ни нашел, я просто избавлюсь от него.

— Лука, — ее голос становится серьезным. Я смотрю на нее и вижу, как из-под длинных ресниц сверкают зеленые глаза с оттенком синевы. — Я не такая, как ты. Мне не нравится насилие. Не нравится, когда ты присылаешь мне отрезанные руки и ноги. Какой бы странной я ни была, мы слишком разные. Да и это… между нами… просто безумие. Все, что я знаю о тебе, говорит, что ты должен был убить меня в тот момент, как только узнал, кто я на самом деле. Так почему же ты этого не сделал?

— Что, не терпится умереть, моя маленькая сталкерша? — Шепчу, ведя пальцем по ее ключице и по почти зажившему шраму. Наш сегодняшний разговор подтвердил мои подозрения о предыдущих сделках наших отцов. Мысль о том, что кто-то стоит над Арой с клинком у ее горла, пробуждает во мне что-то зловещее. Она осторожно отводит взгляд, уловив мою явную жажду мести. Челюсть сводит от напряжения.

— Что ты собираешься делать со мной? — Спрашивает она снова, и в ее голосе уже сквозит тревога. Почему-то это меня тревожит. Обычно мне нравится, когда люди меня боятся. Когда шокированы и напуганы моей властью, тем, как легко я могу разрушить их мир. Но теперь… когда Ара смотрит на меня так же, мне совсем не по душе.

То же самое чувство я испытывал, когда смотрел на нее с боевого ринга. Как же меня раздражала ее забота о благополучии Дмитрия. В обычном случае я бы избил его до полусмерти, но эта женщина держит надо мной какую-то странную власть, которую я не до конца понимаю. Она для меня и загадка, и очевидная слабость одновременно.

— Еще не знаю, — отвечаю честно. — Но одно знаю точно: сегодня я собираюсь наполнить твою сладкую маленькую пизду своим членом. И в любую ночь, когда я этого потребую, ты будешь хорошей девочкой и сделаешь, что я скажу.

Ее брови хмурятся, и она слегка отстраняется от моего поцелуя.

— Ты должен кое-что пообещать.

Я усмехаюсь, потому что ни от кого не принимаю приказов. Но, блядь, как же она умеет владеть ситуацией, когда мой член пульсирует для нее. Ее уязвимость и просьбы только разжигают меня сильнее. Она единственная, кто достаточно смел, чтобы считать, что вправе что-то просить. А может, я еще не отошел от адреналина боя.

— Больше никаких «подарков» в виде частей тела. И никакого насилия в моем присутствии.

Я смеюсь, но она скрещивает руки на груди и смотрит на меня с вызовом. Я чувствую, как между нами растет дистанция, как только она убирает руки с моей талии.

Черт, как же я ее хочу. Эту женщину, которую должен был убить, едва увидев. Наблюдать, как она попадает в мою ловушку, было настоящим удовольствием. Она сопротивлялась до последнего, несмотря на то, что над ней нависла угроза. На каждом шагу я шел за ней.

— Обещаю: ни одной отрезанной части тела. Но вот с насилием… — Я пожимаю плечами. — Это моя природа, Ара. Это то, чему меня учили с детства. И даже ты не сможешь этого изменить.