Коварные пески

— Ну, просто орнамент.

— Не скажите. Мне почему-то кажется, что он содержит какие-то еще неизвестные сведения о римлянах.

— А… понятно.

— Вы разочарованы? Но ведь, действительно, это очень интересно. Прошу вас, сходите туда и посмотрите сами. Конечно камни очень сильно выцвели, и трудно разобрать рисунок. Но я все же вижу его повторения по всему тротуару, а так же в термах.

— Я не была там ни разу с тех пор…

— Понимаю. Вас туда не тянет. Но я думал о Роуме.

— В каком смысле?

— Предположим, она что-то поняла в этой мозаике… что-то ей открылось там, и она сказала об этом кому-то, кто захотел сам воспользоваться ее открытием.

— Вам все еще не дает покоя эта версия с завистливым археологом?

— Но ведь нельзя отбрасывать ни одну версию, пока не установишь, что она неверна.

— А как же объяснить тогда исчезновение Эдит?

— Вы почему-то все время настойчиво связываете эти два происшествия. И в этом, может быть, ваша ошибка.

— Значит, просто совпадение?!

— А разве не бывает совпадений?

— Интересно, приходила ли Роума сюда… на это кладбище, — вдруг сказала я безо всякой связи.

— Зачем ей было это делать? Здесь нет ничего, что представляло бы интерес для археолога.

Я посмотрела через плечо.

— Вы почему-то нервничаете сегодня.

— Мне все время кажется, что за мной следят.

— Здесь никого нет, кроме нас и тех, кто в могилах. — Годфри взял мою руку и крепко сжал. — Вам нечего бояться, Кэролайн. — Его улыбка досказала: «И пока я здесь, нам ничего не грозит».

Он прав, подумала я. И вдруг представила себе то будущее, о котором уже не раз думала, — спокойное и надежное, но у меня не было уверенности, что именно этого я хочу.

Возможно, Годфри сам еще не был совершенно уверен в нашем будущем. И он никогда не позволит себе поддаться порыву. Он будет ждать. Он даст возможность нашей дружбе перерасти в нечто большее. Сам не станет убыстрять события. Вот почему, если уж он примет решение, то оно будет правильным… с его точки зрения.

— Я как-нибудь зайду на раскопки и посмотрю, что там за рисунок, — обещала я.

— Да, пожалуйста.

Мы вместе вышли с кладбища и когда проходили мимо покойницкой, то увидели подле нее миссис Ренделл. Вид у нее был грозный, как у карающего ангела, но при взгляде на Годфри она тут же распылалась в славной улыбке, приветственно кивнув ему. Меня она будто не замечала.

Придя на раскопки, я направилась туда, где были найдены римские термы. У меня было такое ощущение, будто Роума идет рядом со мной. Отчетливо всплыло в памяти, как она шла со мной, воодушевленно рассказывая об этих термах.

Мне не хотелось смотреть в сторону сгоревшего домика, но глаза как-то сами устремились туда. Зловещий вид был у этих развалин — один обугленный каркас, как и на месте разрушенной часовни.

Ощущение невидимой угрозы только усилилось, я словно бы услышала предостережение Роумы: «Здесь опасно. Будь осторожна». Мне надо было избавиться от постоянного, давящего чувства угрозы, и было неразумно с моей стороны приходить сюда. Слишком живо все здесь напоминало о пережитом ужасе. Слишком много призраков прошлого витало над этим уединенным местом.

Возьми себя в руки, приказала я себе. Утихомирь свое воображение. Лучше осмотри мозаику, о которой говорил Годфри, и попробуй разобраться в ее рисунке.

Цвета были совсем тусклыми. Въевшаяся в камни вековая пыль разрушила их яркость. Милая, добрая Роума, как она тогда старалась вывести меня из депрессии после смерти Пьетро, и полагая, что нет лучшего способа вернуть человеку интерес к жизни, кроме как занять его археологией, она поручила мне помогать тем, кто восстанавливал по кусочкам найденное мозаичное панно. И вдруг я поняла, что у того панно такой же рисунок, как и на полу в термах, и на тротуаре. Надо как можно быстрее сообщить об этом Годфри.

Я сразу же пошла в дом настоятеля.

Нужно было каким-то образом вызвать его для разговора, к счастью одна из служанок чистила в это время дверное кольцо и мне не пришлось стучать.

— Миссис Ренделл сейчас в гостиной, — с готовностью сообщила она.

— Спасибо, Джен, мне надо только подняться в классную и забрать ноты.

Я прошла наверх. Годфри давал урок латыни. Увидев меня, он тотчас насторожился.

Девочки с удивлением на меня воззрились. От них мало что могло ускользнуть.

— Мне кажется, я здесь оставила свои ноты, — сказала я и прошла к шкафу, где держала альбом для начального обучения.

— Вам помочь? — Годфри встал рядом со мной, повернувшись к девочкам спиной.

Достав альбом, я быстро черкнула на нем карандашом: «Через десять минут на кладбище».

— Вы этот сборник искали? — спросил Годфри.

— Да. Извините, что помешала. Но мне действительно он был очень нужен.

Я вышла из комнаты, чувствуя на себе внимательный взгляд трех пар глаз. Теперь надо быстрее миновать прихожую, чтобы случайно не встретиться с миссис Ренделл.

Меньше чем через десять минут появился Годфри.

— Может быть, я несколько преувеличиваю, — сказала я. — Но мне кажется, я вспомнила очень важную вещь. В то время, когда я приезжала на несколько дней к Роуме, они занимались восстановлением одной мозаики. Я ее хорошо помню, потому что Роума попросила меня помочь, но это так, скорее лишь чтобы отвлечь меня от мрачных мыслей.

— Да, продолжайте, — с нетерпеливой ноткой в голосе сказал Годфри, и мои сомнения в важности этой новости рассеялись.

— Так вот, эта мозаика, видимо, была выполнена по тому же рисунку, что и мозаичный пол, который вы здесь видели.

— Нам надо обязательно посмотреть эту мозаику.

— Но я не знаю, где она, — сказала я.

— Если их работа закончилась успешно, то она наверняка в Британском музее. Хорошо бы как можно быстрее ее увидеть.

— А когда вы смогли бы поехать?

— Если я возьму сейчас выходной, то это вызовет недовольство. Поэтому лучше поехать вам. Вы уже довольно давно здесь, а выходного у вас еще не было, верно?