Ковчег огня

Так чем же объясняется эта кровавая охота?

Упорство врага говорило о том, что он ни за что не собирался предавать огласке тот факт, что по прошествии нескольких тысяч лет вновь обнаружены числившиеся пропавшими знаменитые «Камни огня». И если это так, мотив становился очевиден. Несомненно, врагами движет какая-то высшая цель, а не просто жажда наживы.

Погруженный в раздумья, Кэдмон слишком поздно сообразил, что опустошил стакан.

Поосторожнее, старина. Ты уже поразил дракона.

Не в силах оставаться на месте, Кэдмон поставил стакан на тумбочку. Алкоголь манил его именно тогда, когда он меньше всего этого ожидал.

Болтая босыми ногами, Эди недоуменно посмотрела на него. Не в силах подобрать нужные слова, Кэдмон вернул ее взгляд, наслаждаясь видом длинных темно-каштановых кудрей, обрамляющих лицо и плечи буйным нимбом. Восхищение женскими прелестями является одним из тех простых удовольствий, которые позволяют человеку на время забыть про невзгоды. Он опустил глаза. Эди сняла мешковатую куртку, и теперь ее соски заметно проступали сквозь тонкую ткань шелковой блузки подобно спелым вишенкам.

— В чем дело?

Пойманный с поличным, Кэдмон быстро отвернулся к телевизору, стоявшему в противоположном углу номера. Чувствуя, как по щекам разливается тепло, схватил пустой стакан и картинно покрутил кубики льда, скопившиеся на дне.

Будь проклята эта женщина, такая наблюдательная и так откровенно выражающая свои наблюдения.

Внезапный стук в дверь высек искру обоюдной тревоги.

— Ты не думаешь, что это?..

— Нет, не думаю, — ответил Кэдмон, решительно направляясь к запертой двери.

Быстрый взгляд в глазок подтвердил то, что он уже знал: пришел коридорный. Это вмешательство оказалось как нельзя кстати — комната была буквально захлестнута сексуальным напряжением.

Ну же, а ты что ожидал, устраиваясь в одном номере с очаровательной американкой?

Отперев дверь, он встретил коридорного любезным кивком. Молодой парень протянул ему бумажный пакет, украшенный ярким логотипом «Холидей-Инн». Прежде чем принять у него пакет, Кэдмон сунул руку в карман брюк и извлек несколько смятых банкнотов. Совершив обмен, закрыл дверь и запер ее на ключ.

Неловко улыбаясь, все еще стесняясь своей недавней оплошности, он поднял пакет в воздух.

— Я несу подарки, любезно преподнесенные радушными хозяевами.

Эди похлопала ладонью по кровати, указывая место рядом с собой.

— Подсаживайся сюда, и давай посмотрим, чем нас порадовали.

Не зная, как отнестись к этому приглашению, Кэдмон послушно повиновался. Он понимал, что после пережитого шока каждый человек ведет себя по-своему. Одни ищут забвения в алкоголе, другие прибегают к наркотикам, а многие обращаются к сексу. Сам Кэдмон предпочитал первое, поскольку второе его никогда не интересовало, а относительно последнего — он не был уверен в своих чувствах. Хотя и находил Эди Миллер привлекательной, у него не было ни малейшего желания воспользоваться ситуацией.

Он вывалил содержимое пакета на кровать.

— Один тюбик зубной пасты, две зубных щетки, лосьон для рук, крем для бритья, бритва и, увы, только одна расческа. Боюсь, расческой нам придется делиться.

— Да мне, в общем, не привыкать делиться.

Кэдмон заключил, что это брошенное мимоходом замечание обусловлено тем, что за номер было заплачено промокшей стодолларовой бумажкой, извлеченной из «шпинатного фонда». Озабоченный тем, что все перемещения средств по электронным системам будут отслеживаться, Кэдмон наложил мораторий на кредитные карточки. Убежденный в том, что его номер в «Черчилле» также под наблюдением, он позвонил в гостиницу и попросил сложить его вещи и убрать их на хранение до тех пор, пока он их не заберет. Также позвонил агенту по рекламе и предупредил ее, что вылетает ночным рейсом в Париж. Если ее спросят, она направит погоню по ложному следу.

— Будь так любезен… — Эди потрясла пустым стаканом, показывая, что хочет повторить.

— С превеликим удовольствием.

Встав с кровати, Кэдмон прошел к импровизированному бару в противоположном углу комнаты, по пути прихватив и свой стакан.

Молчание действовало на нервы, и он постарался сосредоточиться на приготовлении коктейлей. Справедливо беспокоясь о том, как бы не переступить невидимую черту, и в то же время озабоченный тем, что его спутница отнесется к этому благосклонно, джина он налил поменьше. Не находя, о чем еще говорить, отдал стакан Эди и сказал, чокаясь:

— Будем здоровы!

— На самом деле в нашем случае больше подходит «будем живы», ты не находишь? — Эди угрюмо поднесла стакан к губам.

— Лично я во всем этом предпочитаю подход «стакан наполовину полон».

— Тебя нисколько не волнует то, что твой друг был убит?

— Конечно, волнует, — возразил Кэдмон, не желая вести этот разговор с едва знакомой женщиной. — Однако опыт научил меня, что боль станет только хуже, если я позволю себе потонуть в ней.

— А я, значит, именно это и делаю, тону в боли?

— Нет, не тонешь. Тонуть — это когда забываешь добавить тоник. — Кэдмон знал это, как никто другой. Надеясь поднять настроение, он добавил: — Его прозвище было «Меркуриофил Англикус».

— Я так понимаю, ты говоришь о докторе Паджхэме.

— Падж никогда не помнил, как кого зовут.

— Вероятно, потому, что был чересчур поглощен собственной значимостью. — Не успели эти слова слететь у нее с языка, как Эди зажала рукой рот. — Господи, это просто ужасно! Извини. — И тут же рассмеялась: — Я не говорила, что, когда выпью, становлюсь очень противной? Так что же означает «Меркурио Как-там-его»?

— В переводе с латинского, «английский любитель ртути».

Продолжая улыбаться, Эди подняла брови.

— Гм, очень странно. Интересно, действительно ли мне хочется узнать происхождение такого странного прозвища?

Наслаждаясь этой глупой игрой, Кэдмон изобразил негодование.

— Смею заверить, что история эта далеко не такая колоритная, как ты вообразила. Просто в алхимии ртуть занимает особое место. В древности она считалась потаенной сутью всего во всех вещах.

У Эди вытянулось лицо.

— О, ну и пожалуйста. Наверное, в Оксфорде специально учат, как ставить на место нас, маленьких простых людей.

— Ты всегда бываешь такой откровенной?

— Не всегда. — В ее карих глазах сверкнула хитрая искорка. — Я действительно хочу спать.

Закинув голову назад, Кэдмон рассмеялся. Оригинальный юмор Эди нравился ему все больше и больше.

— Знаешь, это же какое-то безумие, — сказала она, внезапно снова становясь серьезной. — Кровь, убийства, и все из-за какого-то древнего наперсника.