Ковен озера Шамплейн

Он взял меня за лодыжку и продел мои ступни в стремена, а затем показал, как давить на них, чтобы дать команду Кэссиди идти вперед.

– Если захочешь остановиться – просто потяни на себя поводья. Но не сильно! Никто не любит, когда трензель бьет по зубам. Прижми стремена к бокам Кэсси и опусти пятки вниз, вот так. Держи спину прямо, расправь плечи.

Его теплые руки нежно скользили по мне, поправляя, где надо, и направляя. Я делала все, как говорил Коул, но в голове была каша. Убедившись, что я более-менее освоилась, он вознаградил меня одобрительным кивком и грациозно сел на Меркурио.

– Если ты просто хочешь от меня избавиться, скажи прямо. Необязательно так изощряться, – пробормотала я, когда мы вместе двинулись в сторону леса: Коул – гарцующей уверенной рысью, а я – трусливым мелким шагом, боясь сделать что-то не так и летально испортить отношения с Кэссиди. Смех Коула подхватил ветер, донеся до меня лишь обрывки.

Девственный лес, обступающий ферму Гидеона, был гуще, чем в Шамплейн. Он сохранил ту первобытную дикость, что была свойственна природе до встречи с родом людским. Воздух здесь опьянял, а шорох травы успокаивал измученный ум. Я вдруг как никогда явственно осознала все, что мне говорил Коул: в верховой езде была своеобразная магия. Дурманящий коктейль из свободы, умиротворения и раздолья. Север, юг, запад и восток – иди, куда зовет душа! Запах кислого рябинового сока, пение утренних птиц и хлюпанье грязи, в которой увязали копыта. Кончик моего носа заледенел, но я не замечала ни холода, ни ноющей боли в паху и бедрах от жесткого седла – только покой. Цветение гвоздики и кустовых роз, тянущихся за моей лошадью на запах колдовства.

– Вижу, тебе нравится, – улыбнулся Коул, светясь от гордости за свою затею. Он подъехал ближе, и Меркурио прижался к боку Кэссиди, а Коул – провел рукой по моей разрумянившейся щеке. – Еще не хочешь домой?

– Ни за что! – жадно хватая воздух ртом, воскликнула я.

– Отлично, тогда не отставай. Впереди чудесный водопад!

Я кивнула и мягко потянула стремена вниз, немо прося Кэссиди ускориться. Не сразу, но у меня получилось, и вот ветки уже беспощадно хлещут меня по лицу.

Коул обернулся, жестом указывая на горный каскад, откуда доносился шум воды и веяло живительной прохладой. Мы резво поскакали туда, и я засмотрелась на крутые холмы – недаром их называли Зелеными. Они то взлетали к самому небу, то тянулись скучной плоскостью, идеально подходящей для пикника. Залюбовавшись, я не заметила, как упустила Коулу из виду и он умчался далеко вперед.

– Коул? Черт… Давай догоним его, малышка.

Я закатила глаза, поражаясь собственной невнимательности, и направила Кэссиди по прямой в сторону нарастающего шума воды. Но риск потеряться оказался не единственной неприятностью, поджидающей меня в лесу.

– Кэссиди, успокойся!

Лошадь вдруг разбуянилась, едва мы вышли к ручью: встала на дыбы, пытаясь скинуть меня и отбиться передними копытами от чего-то невидимого. Я дернула поводья, напрочь забыв о напутствиях Коула, и тут же почувствовала, как скатываюсь вниз. Раздался глухой удар: моя пластиковая жокейка встретилась с камнем, а я – с сырой землей, утонув в бурьяне и дикой пшенице. Всего одна секунда отделила меня от смерти: я успела вовремя перекатиться вбок и увернуться от копыта, целящего мне прямо в лоб.

– Кэссиди, тише, девочка.

Голос Коула звучал удивительно спокойно на фоне моего истерического кряхтения и попыток отползти в сторону, чтобы не попасть под раздачу. Он ловко перехватил поводья Кэсс и, удерживая ее на месте, успокоил одним касанием, прижав ладонь к месту между ушами.

– Спокойно, – снова и снова повторял он вкрадчивым голосом, пока я вставала и отряхивалась. – Вот так… Это проволока, сейчас сниму.

– Ты вроде говорил, что Кэсс покладистая лошадь! – напомнила я, слишком разозленная и напуганная, чтобы обойтись без упреков.

Коул виновато потупился, обходя Кэсс по кругу и развязывая что-то, блестящее на ее шее.

– Да, спокойная, но только когда ее ничего не душит.

– Что? – не поняла я, переводя дыхание. Сердце билось так сильно, что ныли ребра.

Лошадь облегченно фыркнула, когда Коул стянул с нее мотки проволоки, на которой висели сухие листья и треугольные подвески из латуни. Я недоуменно заморгала, силясь понять, что это вообще такое, но ответом мне стал мелодичный перезвон, раздавшийся с ветвей соседнего клена.

– Эй-эй, угомонись! – Коул бросил проволоку на землю и похлопал вновь занервничавшую Кэсс по шее. – Это всего лишь ветер.

Объясняя очевидное не только лошади, но и мне, Коул отошел, чтобы отодвинуть листву и открыть музыкальную подвеску из металлических колб и минералов. Она задрожала от порыва воздуха и зашлась высоким перезвоном.

– Гидеон называл их ловцами ветра. Он их по всему лесу развесил, чтобы не заблудиться. В одном из таких Кэссиди случайно и запуталась. Должно быть, вчерашним ураганом сломало ветку… Обычно Гидеон не вешает ловцы прямо на дороге. Это указатели. Видишь? – Он ткнул пальцем в золотую стрелу, крутящуюся на леске, но неизменно возвращающуюся острым концом в ту сторону, откуда мы пришли.

«Это ветер…»

Я будто встала под тот самый водопад, до которого мы так и не дошли: меня захлестнуло волной озарения, бодрящего и пронзающего. Тело покрылось гусиной кожей, пока я металась между деревьями, складывая мозаику.

– Одри, ты чего?

– Это ветер! – закричала я, сгоряча сорвав с ветки музыкальную подвеску. – Вот ответ на загадку Ферн! Здесь есть еще такие штуки? – В моих руках ловец больше не качался и не звенел – лишь сверкал на солнце и мерцал, как елочная игрушка.

– Да они по всему лесу…

– Покажи.

Все еще озадаченный, он взял поводья лошадей и повел нас к началу тропы, что начиналась за водопадом. Она шла параллельно той, которой мы пришли, и была в два раза уже. Заросшая высокой травой и бурьяном, тропа явно давно забыла о человеческой поступи.

– Это дорога Гидеона, – пояснил Коул. – А та дорога, по которой шли мы, – моя.

– Вы что, даже лес умудрились разделить пополам, чтобы не встречаться во время прогулок?

Коул сконфузился и нерешительно покачал головой, а потом так же нерешительно кивнул. Цокнув языком, я повесила ловца ветра себе на шею и обхватила руками морду Кэссиди, притянув к себе. Взгляд глаза в глаза – ее янтарная радужка отразила солнце, и зрачки сузились, внимая моему призыву, идущему откуда-то изнутри. «Ничего не бойся. Я просто хочу, чтобы ты меня слушалась, – произнесла я одними губами. – Иди туда, куда нужно».

Кэссиди ударила копытом о землю и незамедлительно склонила голову, позволяя мне взобраться в седло.

– Ну!

Мне даже не потребовалось пускать в ход стремена или поводья, чтобы Кэсси поскакала по тропе Гидеона. Коул едва поспевал за нами, на ходу вскочив на Меркурио и перейдя на галоп. Удержаться на скачущей лошади оказалось непросто, но мое тело словно срослось с ней, подстраиваясь под каждое ее движение и изгиб рельефных мышц. Я чувствовала зверя, которым отчасти была сама, а она чувствовала меня.

Вся дорога действительно была увешена музыкальными подвесками: я следовала за мелодичным пением железа, колокольчиков и кристаллов. Трава щекотала лодыжки, и мы прорывались через лес, следуя от одного ловца к другому, пока вдруг не сошли с тропы.

– Здесь ловца быть не должно, – сказал Коул, притормозив у сваленного дерева, на сучке которого висел маленький поющий талисман. Стрелка указывала прямо в сердце леса, откуда текла симфония, зовущая нас. – Он показывает в другую сторону от фермы… Его повесил не Гидеон.