Козак. Остров восточного ветра

разрешения обратиться к принцессе, не собираясь заострять внимание на нарушение

церемониала стремясь перевести разговоры в зале в новое русло.

Евнуху Бадику остается только хлопать глазами стремясь 'сохранить лицо'. Конечно в

лице этого советника я нажил настоящего врага, но, не собираясь надолго задерживаться в

Матраху и даже на Черном море, мне удобнее быть жестким и выходящим за рамки

традиций местных владетелей.

Обращайтесь, - разрешил мне обратиться к принцессе черкесский принц.

Мое столкновение с главным евнухом дома осталось практически без внимания, точнее

постарались сделать вид что не заметили. На что и рассчитывалось

Госпожа я более полугода не был дома и не видел свою семью. Прошу вашего разрешения на

временное прекращение княгинями Лилианной и Терезой обязанностей в вашей свите и

возвращения в дом для участия в делах семьи. Ваш покорный слуга граф марки Терселле, - с

поклоном заканчиваю обращение.

Конечно княгиням с возвращением мужа необходимо быть дома и ухаживать за мужем, семьей и домом. Сегодня же ваши жены будут в поместье, - разрешила принцесса покинуть

свою свиту моим женам и вернуться домой.

Дома было что делать, не только женам, но и мне.

Мой дом опять превратился в рай кавказских черкесов семьи Бабук. Дом, в котором мои

готские, генуэзские и корейско-китайские подданные, превратились в подстилки у людей

князя Херотко.

Наконец мое общение с сеньорой закончилось. Я остался у подножия трона стоя у стула

принцессы Хилии, оставив за своей спиной представленных новых графов семьи Терселле-Сахалинских, по моему решению представленные как владетели далекого острова Сахалин.

Наконец, как итог этого собрания вассалов семьи Заноко было объявлено о сборе войск

царем Синдики для возможной войны с Речью Посполитой, царствами Московским и

Грузинскими и княжеством Кабардинским.

К сожалению возвращение домой было не очень простым.

Вначале в ковше-затоне Матрахи у пирса обнаружился куттер, прибывший с острова

Вознесения с княжной Лилианной на борту. Мгновенно командую на абордаж и все

находящиеся на борту включая капитана, и охраняющие карты войнуки, берутся под

стражу.

Именно карты и кормчие являются основой богатства и моим слабым местом. Теперь весь

экипаж провинившегося куттера, попал в трюм 'Святого Николая', как и карты с компасом.

В трюме 'Святого Николая' оказался командир из все тех же кавказцев - старший куттера

от черкесов.

На входе в дом кроме двух пар готско-корейских войнуков вновь как и раньше в Кафе, оказался главный из кавказских черкесов семьи Лилианны.

Вновь, как и раньше мне приходится заниматься наведением порядка в собственном доме в

котором оказывается живет княжич Тадж и старший брат Лилианны, вместе со своими

людьми. Моих людей в доме практически не было. Как оказалось, всех людей не из семьи

Бабук, переместили в дальний двор с отдельным входом, строго запретив в ход на хозяйскую

половину.

Вот только старший сын князя Херотко и по совместительству дядька ее старшего сына

оказался укушен каракуртом и причем несколькими. Что вообще невероятно. Тут бы одного

найти. Как раз в тот момент, когда корабли Ингваря Терселле стали на рейде Мангупа у

входа в гирло реки Кубань.

Входя в собственный дом мне пришлось тут-же заводить готских воев, чуть ли не силой

заставляя чужих людей оставлять посты и отправлять их в дом кавказского князя.

Что-то подобное после нападения в Крыму я и ожидал. Только вот старался делать это

несколько необычным для местных способом. Каждый черкес уважительно опрашивался с

целью выяснения имени и рода, после чего если этот человек был в некотором списке, то тут

же приглашался в приемную гетмана Ингваря, где практически сразу получал чай с сонным

зельем. Таким образом тихо и без огласки семеро черкесов из людей отца и брата Лилианны, в

этой суматохе просто растворились. В первую же ночь на дознании задержанных круг

подозреваемых вырос еще в два раза, создав своеобразную Варфоломеевскую ночь среди людей

семьи князя Херотко и ставшиех ему лояльных людей моего дома.

Утро следующего дня встретило подворье дома Терселле с сидящими на колах дюжиной

людей, присягавших ранее своему готскому сеньору. Еще через час в присутствии всего

корабельного состава моего небольшого флота и судов, находящихся в Матрахе весь экипаж

куттера атлантического происхождения сел на такие же изделия во дворе столичного дома, доведя количество приговоренных к жестокой казни до трех десятков. Рядом с