Козыри мсье Венса
Шрифт:
Фредди встал и нервно прошелся по комнате.
— Вы по-прежнему все та же Кэт. Вы всегда были и будете ею!.. Вы знаете, что я должен уехать, покинуть эту страну? — бросил он глухим голосом с оттенком сожаления.
Катрин ничего не ответила. Она теребила пальцами свой поясок.
— Я уплыву в Канаду.
Отсутствующий взгляд Катрин снова остановился на поленьях (и портрете). Но он был по-прежнему неясным, лишенным выражения.
— Вы ведь знаете Канаду? — настаивал Фредди. — Штат Северной Америки, входящий в состав Британского содружества наций и разделенный
«О, Мари-Мадлен, юбочка до колен, юбочка в клетку, милая детка…»
Он невольно повысил голос. Потом замолчал и сказал:
— Я уезжаю и забираю вас с собой.
Катрин слушала внимательно. Она медленно покачала головой:
— Я не хочу уезжать. Напротив. Чего бы мне хотелось после этого… этого потрясения, так это вновь очутиться в доме моего детства, в большом прохладном доме на берегах Луэна, где пахло воском и сливой, где время текло так, словно журчал ручей, в доме, похожем на остров…
Фредди бросил сигарету в огонь.
— Мне бы следовало взять с вас расписку! — сказал он.
— Расписку? — переспросила Катрин, не понимая, о чем он говорит. — Какую расписку?
— Долговую! — грубо бросил Фредди, и Катрин наконец посмотрела на него. — Послушайте, вы помните тот сочельник, когда вы вот здесь бросились в мои объятия и лепетали в слезах, как безумная: «Почему всегда уходят одни и те же?» Я тогда не понял — и кто бы мог это понять? — но я прекрасно уловил смысл того, что вы сказали потом: «Я хотела бы умереть… или пусть это будет он!» — Фредди нарочно выдержал паузу. — Дилемма, заключающая в себе решение… Встаньте на мое место. Конечно, я предпочел, чтобы это был он!
— Фредди! — простонала Катрин. Она встала и взяла его за лацканы пиджака. — Порой мне действительно хотелось обрести свободу и… и радость жизни, но не такой ценой!
— Я никогда не придаю значения цене, — сказал Фредди.
Казалось, Катрин снова лишилась рассудка, как и в тот сочельник, когда Фредди принял ее, рыдающую, в свои объятия.
— Убирайтесь! — крикнула она. — Уезжайте, я ненавижу вас!.. Вы были правы: я осталась такой же, какой и была, и останусь ею! Вопреки ему, вопреки вам!
Она взялась за шнурок звонка, нервно потянула его на себя так, словно звонила в колокол.
Фредди замешкался, а потом направился к двери. Несмотря на Делангля, он проиграл эту партию.
— Я ухожу…. но я вернусь! — Ему была ненавистна роль жертвы. — Я вернусь и уведу тебя, дорогая, даже если мне придется вытащить тебя отсюда за волосы!
Катрин, похоже, не придала значения угрозе:
— Я их остригу. Заберите этот портрет. Я больше на него не похожа! Ни один из портретов, нарисованных после моей свадьбы, больше на меня не похож!
XXV
Клара Бонанж в розовом пеньюаре, отороченном лебединым пухом, зажав телефонную трубку между плечом и ухом, машинально
гладила рукой подголовник кресла.— Алло… Алло, мсье Воробейчик?.. Это Клара Бонанж… Я прочла в газетах, что арест преступника — дело каких-нибудь часов?
Мсье Венс, который завязывал пояс на своем халате, ответил на другом конце провода:
— Газеты опережают события… Фредди все еще удирает от нас, и на всей скорости!
— Почему вы не арестуете Катрин? Возможно, это заставило бы его обнаружить себя?
— Сомневаюсь… Нет никаких доказательств, что мадам д’Ау является его сообщницей.
— Если она его любовница, то наверняка и сообщница!
— Не доказано также и то, что она его любовница.
Продолжая говорить, Клара Бонанж смотрела на картину «Поджог немцами Реймского собора»:
— Раз уж она уступила ухаживаниям Эктора Дезекса и еще многих других, — сказала Бонанж ядовито, — то с какой стати ей было отказывать Фредди Доло… Боюсь, вы очень плохо знаете женщин, мсье Воробейчик!
— Я тоже начинаю бояться этого! — вздохнул мсье Венс.
Дверь растворилась у него за спиной.
— Мисью! — крикнул Чу-Чи с порога. — Чу-Чи кончал готовить ванна.
Мсье Венс прикрыл телефонную трубку ладонью и сказал:
— О’кей, Чу! Подогрей воду.
Клара Бонанж говорила все более раздраженным тоном. Осторожно положив телефонную трубку на подушку, мсье Венс закурил сигарету.
В парадную дверь позвонили.
— Мисью! — это был снова Чу-Чи. — Мисью Вальтел…
Вальтер, рослый рыжий малый с совершенно прямыми плечами, был лучшим сотрудником мсье Венса; он следил за супругами, находившимися в преддверии развода, до тех пор, пока не удавалось доказать факт адюльтера, и отыскивал пропавших пекинесов с таким чутьем, которому могли бы позавидовать последние.
Мсье Венс, не слишком прислушиваясь, удостоверился в том, что Клара Бонанж все еще излагает свою точку зрения на женщин, повернулся к нему и спросил:
— Ну что?
Вальтер заложил жвачку за левую щеку и ответил:
— Так вот, мсье Венс, я неотлучно дежурил у особняка д’Ау весь вечер и часть ночи, ожидая, что меня сменит Ледернье, а этот мерзавец все еще хоронил на рассвете свою богатую тетушку, которую предали земле только в одиннадцать утра! На сей раз ваш прогноз не оправдался… Ваш Фредди так и не появился… Только его братан Мартен нанес непродолжительный визит молодой даме около десяти вечера…
— Конечно! Я прекрасно понимаю, — терпеливо внушал мсье Венс своей словоохотливой собеседнице. (Он едва не вскрикнул.) — И ты позволил ему уйти?
Вальтер опять принялся жевать.
— Черт возьми! — воскликнул он, округлив глаза. — Вы сказали мне задержать Фредди, а не Мартена…
— Но Фредди гуляет теперь по улицам только в облике Мартена!
— Ничего себе, патрон! — Вальтер воспринял эту новость как личное оскорбление. — Надо было приказать мне задержать Мартена, а Фредди оставить на свободе…
— Возвращайся туда и отпусти Ледернье, — решил мсье Венс. — И доставляй ко мне всех Мартенов, находящихся в бегах, настоящих или поддельных!