Краденое счастье
Шрифт:
Она пожала плечами, как будто предложила мне продать ей свои сережки или мебель. Мне вдруг стало неприятно находиться с ней рядом, неприятно осознавать, что она с такой легкостью предложила мне чудовищный обман, самый чудовищный из всех, что можно себе представить. Я резко встала с кресла.
– Нет… я не могу. Я никогда не продам своего ребенка, я никогда не пересплю с чужим мужчиной. Вам нужно найти другие варианты решения проблемы… это как-то неправильно.
Хотела направиться к двери, но она удержала меня за руку.
– Никогда не говори «никогда», детка. Понимаю, что предложение дерзкое, скандальное, но, поверь, для
– Я не решусь. Найдите кого-то другого.
Никогда я не решусь на это. Она сумасшедшая и… и почему решила, что я способна на такое пойти ради денег? Что со мной не так? Как я выгляжу, что мне предлагают такие чудовищные вещи. То этот ублюдок-знаменитость, то эта размалеванная инстаграмная красавица.
Домой к Ане я ехала в переполненном автобусе в каком-то ступоре. Я не знала, что мне теперь делать… не знала, как говорить с Димой-лжецом и… что теперь с нами будет? Мой мир, выстроенный в идеальную семью, где все счастливы и жена лепит пироги по воскресеньям, а муж гуляет с детьми во дворе, вдруг стал выглядеть совершенно иначе… Он попросту исчез. Его не стало… как и нашей квартиры, из которой нас вот-вот выселят. Как он мог так подло мне лгать? Каааак?
Меня скручивало от боли и от отчаянья, от полной растерянности и неизвестности. Едва мне открыли дверь, как я набросилась на Диму, я схватила его за шиворот и закричала, глотая слезы:
– Куда ты дел все деньги, Дима? Зачееем лгал мне?
Вначале он опешил, пытался меня оттолкнуть, пятился назад.
– Ты же…ты же их проиграл, да? Все это время ты спускал мои деньги? Ты…ты родительскую квартиру просто проиграл… да? Все наши деньги… ты обокрал меня, Димаааа! Нас обокрал!
– Я все объясню…все объясню. Так получилось. Я бы все вернул. Эй! Успокойся! Прекрати истерить! Ты че?!
– Что вернул? Чтооо? – меня било в истерике, я не могла успокоиться. – Тыыыы… ты же обещал, что расплатимся и…. и ребёночка родим… тыыы…
– Какого ребёночка? Какая из тебя мать? Ты на работе и дня продержаться не можешь!
– Ты… я больше не хочу с тобой жить! Я хочу развестись! Хочу…хочу сама жить!
– Сама? – впился мне в плечи и сильно тряхнул. – Значит, когда я в дерьме, сама хочешь жить? А когда жрала за мой счет, не хотела?
– Отпусти… я сейчас же уйду! Ты сам этого добивался, когда врал мне! Сам разбирайся со своими проблемами… сам! Ты…ты лгал мне, лгааал!
– Да! Бл*дь, лгал! Чего орешь, сучка?! – и ударил меня по лицу так, что я отлетела к стене. – Проиграл и перед тобой отчитываться не намерен! Не пойдешь никуда. На работу устроишься, и долги выплачивать будем! Орет она!
Аня выбежала с Гошей и громко закричала, стала между нами, но Дима уже опомнился. Его лицо приобрело осмысленное выражение, а я закрылась руками и сжалась в комок возле стены. Потом он резко вышел на кухню, а Аня подошла ко мне, опустилась на корточки.
– Ты…ты как? Божеее… он совсем с ума сошел. Это безденежье кого угодно сведет с ума. Подожди, я малого в манеж посажу, и выйдем на балкон. Вам обоим надо успокоиться.
Она закурила, а я приложила лед к синяку на щеке и закрыла лицо руками, чувствуя себя совершенно опустошенной и разбитой. Вспоминались слова мамы… «Один раз ударил – значит, ударит снова!». Что мне делать теперь?
Кому верить?– Шурка тоже иногда злится вот так… молчать в этот момент надо, под руку не кидаться.
– Он все наши деньги проиграл. Квартиру… ее заберут судом. Он за нее не платил.
По щекам покатились слезы. Вспомнились похороны отца и то, как родители мечтали, что у нас будет своя квартира… внуков понянчить. Мечтали, чтоб я была счастлива. И в погоне за этим счастьем я ведь что-то упустила… а теперь могу только рыдать и прикладывать лед к синяку.
– Да… жуть. Совсем с ума сошел, я ж говорю. Еще и долги тебе на голову свалятся. Квартира ж на тебя записана.
Я раскачивалась из стороны в сторону, ничего не видя из-за слез.
– Я…я… мне сегодня такое предложили… такое. Мир действительно с ума сходит.
Рассказала Ане про ту женщину и про ее предложение, а сама словно видела перед собой ее лицо, то, как плечами пожимала снова и снова, и руки ее холенные с маникюром и длинными, острыми ногтями. Кто-то о ребенке всю жизнь мечтает, а кто-то может просто его купить…
– Охренеть! Так и сказала – купить ребенка?
Я кивнула и взяла у нее сигарету. Сделала затяжку и вернула, закашлялась. Никогда не курила, и всякий раз, когда пыталась, душил кашель.
– Я отказалась…
– Понятно. У богатых свои причуды. Надо же… купить ребенка. Ааа с Димой, что думаешь? Поговорить бы вам обоим. Я вечером предложу Шурику с малым к маме съездить. Втроем. А вам бы наедине все спокойно обсудить.
– Нет! Я домой пойду… Не останусь здесь больше.
– А коллекторы? Встретят еще и тебя изобьют!
– Не изобьют. Это не мои долги. Я с ним не останусь. Он мне так подло лгал… Ань, как же это подло. Я верила ему!
Дверь балкона резко открылась, и я увидела Диму. Он бросился ко мне, пытаясь схватить в объятия.
– Таточка… ну прости. Прости. Бес попутал. Прости, моя девочка. Ну проиграл…проиграл. Мы что-то придумаем… Таткаааа!
Оттолкнула его от себя, уворачиваясь, выскочила с балкона, подхватила на ходу сумочку.
– Таткааа! Ну куда ты пойдешь? Там опасно!
– С тобой не лучше!
Пошла к двери, но он хватал меня за руку, пытался остановить, выскакивал вперед и на лице раскаяние, страх и… и что-то мне непонятное. Мне вообще сейчас казалось, что я этого человека никогда не знала.
– Не делай глупости. Ну хочешь, я себе руку отрублю? Хочешь, суну ее в огонь? Таточка моя!
Но мне надо было побыть одной. Успокоиться, остыть. Он еще долго кричал что-то вслед, а я поймала такси на последние деньги, которые прятала на черный день у Анны. Кажется, для меня эти черные дни уже настали.
Таксист привез меня к самому подъезду, я расплатилась и, кутаясь в плащ, пошла к двери подъезда. У обочины стоял черный массивный автомобиль с тонированными стеклами, я никогда не разбиралась в марках машин. Только отметила, что машина красивая. Вытирая слезы на ходу и роясь в сумочке в поиске запасных ключей, которые мы держали у Ани с Сашей, поднялась по ступенькам. Едва собралась набрать код от домофона, на мой рот опустилась чья-то рука в перчатке. Я даже закричать не успела. Меня куда-то волоком потащили, легко приподняв, как пушинку. От ужаса все тело парализовало, и я не могла закричать, рука крепко зажимала мое лицо, мешая дышать. Меня швырнули на кожаное сиденье, хлопнула дверь, и автомобиль с ревом сорвался с места.