Краденые звёзды

— Мм-м, — протянул Харри и покрутил в воздухе пальцем. — На философию потянуло?

Глеб не знал, откуда у него взялась смелость. Лишь осознал, что боится и очень волнуется сейчас: ладони вспотели, а пальцы вцепились в подлокотники до побелевших костяшек. Седой вполне мог психануть, и выставить его за борт — слишком много неудобных вопросов. Но Глеб чувствовал, что не может молчать. Накипело.

— С удовольствием подискутирую с тобой в другой раз, когда представится более удобный случай. Но тебе следует знать, что механизм у нас отлажен давно, и не тебе ломать устои. Пока ты никто и не имеешь права голоса.

— Хорошо, — ответил Глеб, после секундной паузы. — Айга уже дала знать, что с вами я надолго и так просто не отделаюсь, придется привыкать к новым порядкам. Но скажи мне другое. Из нашего разговора я понял, что иногда вам приходится идти на компромисс, если интересы сторон встречаются. Выбор неизбежно склоняется в чью-то пользу: даже нейтралитет кому-то может оказаться выгоден. Не думаю, что Цфеда всегда выходит в этих играх победителем. Как Капитолий вас терпит до сих пор?

— Они вынуждены мириться с нашими условиями. Каждый тянет одеяло на себя, каждый стремится преуспеть, но всякий понимает, что нужен третейский судья в подковерных играх. Иначе падение в пропасть обеспечено… В свое время нам не удалось сохранить всех специалистов, часть ушла в более хлебные места. И дополнительной утечки рук и мозгов во враждебный лагерь никому не хочется. Повторюсь: с нами привыкли считаться.

Парень смотрел на седого, а голова в это время буквально вскипала от обилия полученной информации. Выходило как: некогда вполне легальная структура ушла в тень и, угождая то одним, то другим, преследует теперь какие-то свои цели, прикрываясь девизом «Миру — мир» и вещая о благих намерениях. Но Глеб-то видел их работу воочию! И деликатными их действия никак не назвать.

— Мне нужно время, чтобы подумать, — выдавил парень. Углядев вздернутую бровь седого, он добавил: — Слишком много событий в один день. Каша в голове.

— Подумай, — легко согласился Харри. — Скоро уйдем в прыжок. Приведи себя в порядок за это время и соберись с мыслями. Можешь идти. Подожди у двери: позову Айгу, чтоб проводила в жилой отсек.

— Не надо, — почти воскликнул Глеб, вспомнив, как недавно барахтался в невесомости. А если эта бешеная вдруг выкинет еще один сюрприз? — Как-нибудь сам. Она успела показать мне место.

Уже в коридоре парень обернулся:

— Да, забыл спросить — какое название?

— Не понял, — признался Нумминен.

— Должна же ваша структура как-то называться. Хотя бы, среди своих…

— А! — расцвел Харри. — Легко запомнить. Отдел пятьсот сорок три тире двести десять.

— Это порядковый номер?

— Нет, что ты, — развеселился седой. — Просто никто при создании конторы не воспринимал нас всерьез. Придумали вот шутливое: на обратный отсчет похоже… Ну все, иди уже, — Харри сделал ручкой на выход, — думай. Мне тоже нужно отдохнуть. После прыжка найдем тебе применение.

Глеб двинул к жилому отсеку. Пару раз в пути он испытывал легкое головокружение, когда в очередной раз попадал в зоны смены гравитационных векторов, но его уже почти не тошнило. Добрался до каюты и полежал там некоторое время, пялясь на рыжие разводы на потолке. Было тихо, едва слышно гудел корабельный реактор. Никто ему не мешал, но голова, как назло, опустела. Не хотелось думать ни о чем существенном. Мозг требовал разрядки: слишком многое случилось за этот невообразимо длинный день.

Очень скоро безделье наскучило и Глеб разыскал Дольфа, уговорил его снова показать мостик. Как и сказала Айга, рыжий не возражал и сам усадил его в то же кресло, заняв место Криса.

«Молния» уже нырнула в «кротовую нору» и перед Глебом теперь разворачивалась изнанка пространства: все та же тьма, иссеченная линиями гравитационных возмущений, практически неотличимая от обычного космоса. Лишь по зашкаливающим значениям датчиков возможно было определить, что корабль находится вне пределов привычной вселенной.

«Не пойму, — сказал Глеб. — Здесь же должны быть другие законы. Я видел, как меняется пространство у самой воронки.»

«А ты уверен, что сможешь понять то, чего ни разу еще не видел, и о чем не имеешь ни малейшего представления?» — озадачил его Дольф. В голосе сквозила насмешка.

«Нет, не уверен,» — согласился Глеб.

«И не заморачивайся тогда. Просто прими, как данность и используй в меру сил… Дело в том, что не только корабль совершает прыжок, — объяснил Дольф, — но и кусок обозримого космоса с ним вместе. Теперь понятно стало?»

«Если честно, то еще больше запутался, — выдал Глеб. — Почему тогда Цфеда не перенеслась мгновенно через световые годы и другие системы вместе с ней? Вот это был бы катаклизм…»

Вдалеке, на самой периферии, куда только сейчас начали доставать радарные установки корабля, изредка вспыхивала точка искривления пространства. Выход из «кротовой норы» к которому с черепашьей скоростью приближалась «Молния».

«Если действительно интересует, расспроси об этом Криса. Он лучше сможет рассказать, изучал вопрос. А пока давай покажу, как управляться с дронами. Может, когда-нибудь пригодится…»

На мостике они просидели часа два. Затем сходили в столовую и парня отправили отсыпаться. К счастью, после беседы с Харри ему ни разу не повстречалась девчонка. Неизвестно было, что она могла еще учудить и потому без нее он чувствовал себя гораздо спокойнее.

А потом оказалось, что седой не бросает слов на ветер. Глеба грубо растолкали, коротко сообщили о том, что «Молния» благополучно вышла из «норы» и, не дав опомниться, назвав это «посвящением, через которое тут все прошли», буквально силком облачили в мобильную броню и, невзирая на отчаянные протесты, вытолкали за борт.

Вот уже с половину часа Глеб ошарашенно озирался по сторонам и чутко прислушивался к тихому жужжанию сервоприводов скафандра. Один из них то и дело истошно подвывал, заставляя парня напрягаться сильнее прежнего. Еще беспокоили магнитные ботинки, требовалась определенная сноровка в управлении ими и иногда развитые пальцы ног.

Неловко шевельнув мизинцем, парень оторвал ступню от поверхности и сделал шаг в сторону. Остановился, смутное беспокойство заставило его поднять голову.

Обшивка впереди ярко вспыхнула, мрак шевельнулся и стал плотнее. Прожектора, которыми «Молния» была утыкана, как праздничное дерево, ударили в этом месте в пустоту бледными мутноватыми лучами. Только для того, чтобы тут же ужаться до одиноких ослепительно ярких точек на броне и дать право выстрелить следующим.

— Эй, ты! А ну-ка, пригнись, пока башку не оторвало! — услышал Глеб по внутренней связи сломанный голос Рекса.

Он проследил за траекторией движения пылевого облака на интерактивной карте шлема и запоздало понял, что в этот раз оно двигалось прямиком на него. По прозрачному забралу чиркнуло мелкой крошкой, вспыхнули прожектора рядом, он поднял руку к лицу. И вовремя: в ладонь прилетел крупный угловатый кусок. Парень прикрылся локтем, ловя чувствительные удары других камней, и стоял так до тех пор, пока лучи вокруг него снова не растворились в вакууме.