Краеугольников
Шрифт:
Курдюмов слушал внимательно, время от времени кивал и задавал уточняющие вопросы. От него за версту веяло профессионалом. По крайней мере, спрашивал следователь весьма характерные вещи, поинтересоваться о которых обычному человеку не сразу придет в голову.
«Сколько было времени, когда вы вошли в переулок?»
«Почему не закричали, не позвали на помощь?»
«О чем, по-вашему, говорили убийца и его жертва?»
«Как убийца попал на место преступления?»
«Видели ли вы его раньше или после тех событий?»
И все в таком духе. Некоторые вопросы ставили в тупик, порой раздражали. На другие я отвечал сразу, не слишком задумываясь
— Та-а-а-к-с, — протянул Курдюмов с таким видом, будто только что раскрыл ужасное преступление, — А теперь давайте поговорим о сегодняшних событиях. Что связывало вас и покойную Теплову? Когда и при каких обстоятельствах вы видели ее в последний раз? Как оказались на месте преступления? И почему пытались скрыться?
Как бы не хотелось увильнуть, но пришлось приступить к новому рассказу. Не знаю, как ему это удалось, но следователь каким-то образом выбил меня из колеи. Я почувствовал какую-то неуверенность, шаткость, обреченность. Как будто сам совершил серьезный проступок. А потому и речь стал строить, словно оправдываясь.
На этот раз Курдюмов слушал молча, не перебивая. Закончив рассказ, я облегченно перевел дух — от долгой речи пересохло горло. Степан Васильевич успел выкурить еще пару сигарет, причем бычки демонстративно затаптывал и отправлял в ближайшую урну.
— Вижу, вы рассказали далеко не все, что знаете, — прокомментировал он услышанные показания, — Александр Сергеевич, а вы понимаете, что сокрытие данных от следствия — тоже преступление?
— Ничего я не скрываю, — устало покачал головой, — Может, что-то случайно упустил… Вы спрашивайте, я отвечу.
Курдюмов усмехнулся, избегая прямого противостояния.
— Послушайте, Краеугольников, мы ведь делаем одну работу: хотим поймать и обезвредить преступника, — мягко проговорил следователь, — Хотите верьте, хотите нет, но я очень хорошо отношусь к частным детективам. Мы… как бы это сказать… две стороны одной медали: дополняем друг друга до единого целого. Полиция действует со стороны власти, используя административный и судебный ресурс. Вы же работаете там, куда у нас просто не доходят руки, выполняя существенную часть необходимой рутины. Однако, нужно понимать, что первично, а что — второстепенно. Запомните, никакое частное агентство не может подменять собою следствие, а тем более — правосудие.
— Да я вроде согласен, — раздраженно кивнул, — Только не понимаю, куда вы клоните.
— Сейчас поясню, — покорно согласился Курдюмов, вновь доставая пачку, — Собственно, именно для этого я вас и вызвал.
— Александр Сергеевич, вы — молодой, честный парень, и пока что абсолютно чисты перед законом, — веско начал речь следователь, старясь заглянуть мне в глаза, — Родились в провинции, отслужили, закончили универ… Биография, прямо скажем, не уникальная. Зато без темных пятен и шероховатостей. Вы обычный простой хороший человек. Именно поэтому я и рассчитываю на вашу честность.
Сдержанно фыркнув, я ошарашенно пожал плечами.
— Не совсем понимаю…
— Сейчас объясню, — Курдюмов не дал и слова сказать, — Вы ведь в Москве недавно? И вдруг совершенно случайно попали на работу в топовое агентство. Думаю, что платят вам… существенную сумму. И все же… Сейчас я попрошу вас воспринять услышанное с полной беспристрастностью.
Он
замолк, сделав ощутимую паузу в заготовленной речи. Я невольно проникся значимостью момента, постаравшись максимально сосредоточится на словах собеседника.— Не знаю, рассказывал вам Андрей Андреевич или нет, но раньше он служил в КГБ, — максимально внушительно продолжил Курдюмов, — И уж поверьте, это ведомство накладывает на людей свой, вполне особый отпечаток.
Он задумчиво покрутил зажженную сигарету между пальцев.
— Ваш босс, несмотря на всю его открытость и продвинутость — человек старой, советской закалки. От его прошлого остались не только связи… Чертовски хорошие, доложу я вам, связи… Его прикрывают, ему помогают, его, как это не странно, даже опасаются…
Следователь брезгливо сплюнул, и продолжил говорить с ноткой зависти.
— Так вот, кроме великолепных знакомств, Андрею Андреевичу достались уникальные навыки и богатый всесторонний опыт. И, что гораздо более важно — вполне определенные привычки. Уверенность в собственной безнаказанности и вседозволенности.
Курдюмов глянул пристально, пронизывающе. Заговорил с напором, будто стараясь загипнотизировать.
— Следственный комитет давно держит «Агентство Аналитики» на примете. Пересекаться пришлось не раз, и, сразу скажу — по не слишком радужным поводам. Увы, за мелкие грешки привлечь контору никогда не удавалось, а по-крупному подопечные Андрея Андреевича не прокалываются. И между тем, нюхом чую, шестым чувством, если хотите, что рыльце-то у вашего начальника в пушку…
— На что вы намекаете? — кажется, удивляться сил уже не осталось, — Разве агентство нарушает какие-то законы?
— Нарушает? — глумливо переспросил Курдюмов, — Формально, конечно же, нет. Во всяком случае, доказать это ни разу не удалось. Но все же… все же… Представьте на секунду, что Андрею Андреевичу захочется совершить нечто… не совсем укладывающееся в уголовный кодекс. Трудно это будет? С его-то опытом, бекграундом, знаниями и оснащением? Да еще имея под рукой надежную команду преданных лично ему людей?
— Ну, знаете! — я раздраженно переступил с ноги на ногу, — Если начинать судить людей только за возможность совершить правонарушение, так можно полстраны смело сажать!
— А я говорю не только о возможностях, — терпеливо парировал следователь, — Речь о том, что Андрей Андреевич — преступник! Только вот доказательств этому нет. Все улики настолько косвенные, что ни один суд на них даже смотреть не станет.
— Раз нет улик, то о чем мы вообще говорим?
— Давайте вместе подумаем, — мягко предложил собеседник, — Взять хотя бы эти два убийства… Почему наш глубокоуважаемый Андрей Андреевич следил за обеими жертвами? Сначала за мужем, а потом и за женой? Хотел защитить? Так нет же — для защиты достаточно было приставить телохранителя. Тогда с какой целью?
Я покачал головой, подыскивая подходящее объяснение, но Курдюмов уже разглагольствовал дальше, не дожидаясь ответа.
— Второе — как это ваш босс оказывается на месте преступления едва ли не раньше полиции? Ему что, убийца лично докладывает? Или, может, он прорицатель?
— Дополнительные каналы информации…
— Знаем мы эти каналы, — небрежно отмахнулся следователь, — И прикроем, будьте уверены. Но все это, вкупе, навевает на определенные размышления, не так ли?
Он внимательно всмотрелся в меня, заранее зная, что возражений не дождется. Да и на кой черт мне сейчас с ним спорить?