Крах СССР
Шрифт:
Перестройка привела к распаду ценностной и мировоззренческой матрицы интеллигенции— системообразующей для СССР большой специфической общности. В начале XX в. критерием отнесения образованного человека к общности интеллигенции было, разделяет ли этот человек ее стремление «во что бы то ни стало избежать полного втягивания страны в зону абсолютного господства «золотого тельца», ведущего к отказу от духовных приоритетов».
Посвятив себя во время перестройки именно «втягиванию страны в зону абсолютного господства «золотого тельца»», элитарная часть той общности, которую обозначали словом интеллигенция, совершила радикальный
Начатая в 1987 г. реформа разорвала общность интеллигенции по тем же самым трещинам, как и другие большие общности, разделив ее по социальным слоям. «Либеральная интеллигенция» в большинстве своем встроилась в новые общности «победителей» как идеологи, предприниматели, эксперты и управленцы. Они были интеллектуальным авангардом антисоветских сил и имеют право на свою долю трофеев. «Трудовая интеллигенция» оказалась не нужна новому «рыночному и демократическому» обществу.
Вот формулировка социолога (2004): «Раскол постсоветской интеллигенции на Небольшую по численности богатую «верхушку» и массы полунищих бюджетников давно привлекает внимание специалистов и простых граждан как одно из наиболее драматичных проявлений социального неравенства в современной России. Есть все основания видеть в нем проявление острой социальной несправедливости и источник социального напряжения в противостоянии «богатые — бедные»…
Бедная интеллигенция — прежде всего люди, работающие на должностях специалистов. Заметен «уход» некоторой, пусть и небольшой (около б%) ее части на должности рабочих. Подавляющее большинство интеллигенции работают на предприятиях государственной формы собственности (около 70 %), чем заметно отличаются не только от группы богатых, но и от населения В целом» [146].
В 90-е годы XX в. интеллигенция стала замещаться «средним классом» — новым социокультурным типом с «полугуманитарным» образованием, приспособленным к функциям офисного работника без жестких профессиональных рамок. З.Т. Голенкова, которая с 90-х годов XX в. изучает изменения в структуре российского общества, пишет (в 1998 г.): «Ситуация сложилась таким образом, что мы «потеряли» средний класс интеллектуалов и интеллигенции (так называемый новый средний класс) и получили средний класс предпринимателей (старый средний класс)» [43].
Что значит «потеряли» интеллигенцию? Прежде всего эту общность вытолкнули со света в «социальную полутень», хотя во время перестройки именно интеллигенция была авангардом наступления на советскую систему. Такая неожиданная «несправедливость» нанесла интеллигенции тяжелую травму и сразу деморализовала ее.
O.A. Кармадонов пишет об изменении в годы перестройки статуса двух массовых групп интеллигенции: врачей и учителей: «Специфична дискурсивно-символическая трансформация врачей. Анализ «АиФ» 1984 г. показывает положительное к ним отношение — 88 % сообщений такого характера. Доминирующую триаду формируют символы советских медиков: «профилактика», «высококвалифицированные» «современные» «бесплатные», «лечат». Объем внимания составлял 16 %, частота упоминания —11 %.
В 1987 г. показатели обрушиваются до 0,1 %. После этого освещение группы в медийном дискурсе приобретает нестабильный характер, не поднимаясь выше 5 по частоте и 6 % по объему. Рост этих показателей объясним популяризацией «национального проекта» здравоохранения больше, чем вниманием к его работникам.
Показательна тональность оценок в сообщениях «АиФ» о данной группе. С 1987 г. больше пишут о недостатках; врачи становятся «труднодоступными» для пациентов. В 1988 г. тенденции усугубляются, появляются первые статьи о врачебных ошибках (доминирующий Д-символ «вредят»), о врачах-мошенниках, нетрудовых доходах (доминирующий К-символ «преступники»).
Но еще много «профессионалов», «заботливых» и «самоотверженных» докторов.В 1989 г. появляются статьи о халатности и безответственности врачей, однако отношение к «людям в белых халатах» выглядит более позитивным, что, на мой взгляд, объясняется снижением частоты упоминания и объема внимания к медицинским работникам по сравнению с 1988 г. В 1993 г. вновь доминируют термины «непрофессиональные» «вредят», что является, помимо всего, следствием сокращения финансирования здравоохранения, в том числе на обновление технической базы и на повышение квалификации врачей.
Триада-доминанта 1995 г.: «энтузиасты», «малообеспеченные», «работают», сообщает о снижении материального достатка медиков, продолжающих, тем не менее, активную профессиональную деятельность — феномен группового пафоса, суррогат социального престижа.
На протяжении 2002, 2004, 2006, 2007 гг. доминируют символы исключительно негативной окраски: «преступники», «дилетанты», «убийцы» Присутствуют символы «специалисты» (2003 г.), «советчики» (2004 г.), «профессионалы» (2005 г.), «повышение квалификации» и «нехватка врачей» (2008 г.). В 2008 г. значительное место в медийном дискурсе занял «кадровый голод» — свидетельство неэффективности структуры трудовых ресурсов здравоохранения, ухода из государственной медицины специалистов. Аффективный символ, доминирующий в 2004 и 2008 гг., — «равнодушные».
Тем самым, наряду со снижением количественных показателей освещения группы врачей в текстах «АиФ», происходила и негативизация их символических характеристик; «профессионалов» превращали в «дилетантов» и «мошенников» [76].
Краткий вывод из описаний в прессе учительства таков: «Сегодня мы имеем совершенно иные образ и суть учителя, нежели в 1984 г. Уважаемый, авторитетный, высококвалифицированный, молодой, полный сил советский учитель сменился стареющей, малообеспеченной, уставшей от жизни учительницей» [76].
Важным фактором дезинтеграции интеллигенции стало разрушение информационной системы этой общности. Интеллигенция нуждается в интенсивном обмене информацией, эта общность— едва ли не главный узел каналов социодинамики культуры. Поэтому в 1988 г. интеллигенция СССР назвала главным событием года «отмену лимитов на подписку» газет и журналов. Но в результате перестройки СССР утратил национальное информационное пространство, а интеллигенция утратила необходимое условие для своего существования.
Интеллигенцию лишили языка, гласность создала хаос, «демократию шума», доступ к аудитории остался у элиты и у массы а специфические для интеллигенции каналы коммуникации были перекрыты, произошло резкое расширение «желтой» прессы, слово интеллигенции потеряло силу.
Коротко скажем еще об одной из системообразующих общностей — офицерстве. О важности этой общности для воспроизводства и сохранения страны говорить не приходится. Именно поэтому информационно-психологическая «обработка» этой общности в ходе перестройки, целью которой было разрушение СССР, очень красноречива.
Приведем вместо подробного описания обширную выдержку из работы О,А. Кармадонова: «Драматична дискурсивно-символическая трансформация социально-профессиональной группы «военные». Триада — «героизм», «крепкие духом», «защищают», частота упоминания (7 %) и объем внимания (10 %) — не повторялись после референтного 1984 г. В 1985 г. оба показателя падают до 2 %, в 1987 г. — до 1 %. Последующие всплески частоты упоминания в 1988 (6 %), 1993 (б%), 1996 гг. (7 %) были связаны, прежде всего, с военными конфликтами в «горячих точках» — от Афганистана до чеченских кампаний.