Крах

– Куда вы, черт возьми, едете?

И тут увидела ее. Между креслами.

Будь Ди не такой уставшей, она соображала бы быстрее. Но вот, наконец, она отчетливо увидела ее. Руку, направленную на водителя с пассажирского сидения. А в руке пистолет.

Рука была в крови.

Человек на пассажирском сидении обернулся. В этом не было нужды. Как правило, просматривая запись с допроса, которую переслал ей Бергер, Ди отключала звук, но этот голос она бы ни с чем не спутала.

– Комиссар Русенквист, как приятно увидеться вновь.

Голос был не таким низким, как на видео, чуть более хриплым, но он определенно принадлежал Радославу Блоку. Она никогда не видела его вживую. Ди показалось, что в жилах застыла кровь.

– Если тебя удивляет гробовое молчание моего коллеги, – продолжал Блок, кивая в сторону водителя, – то я обещал оставить его в живых, если он не проронит ни слова. Одно слово равносильно смерти. Он просто умрет, как и его напарник. Съезжай сюда.

Водитель свернул к озеру Туллинге. Рядом с заброшенной промзоной приютилась небольшая гавань. Совершенно пустая. Месяц скрылся за плотными облаками. Никаких отражений в воде. Ди успела проклясть судьбу за то, что сдала оружие, прежде чем Блок произнес:

– Остановись.

Водитель остановил машину буквально в двух метрах от воды. Взгляд, который он бросил на Блока был полон ненависти, скорби и страха. А еще в нем отчетливо читался вопрос.

– Не волнуйся, – сказал Блок. – Просто поменяем шофера. Вылезай, только без резких движений. Руки за голову.

Когда Блок вышел из машины, Ди заметила на пассажирском сидении кровь. Скорее всего, он ранен в левое плечо.

Она взглянула влево. Увидела через окно коллегу с закинутыми за голову руками. Такой молоденький, наверное, только что закончил учебу. Услышав выстрел, Ди почувствовала бесконечную грусть. На лбу молодого человека расцвел кровавый цветок. Парень упал, а эхо от выстрела еще долго звучало над озером.

Радослав Блок опустился обратно в пассажирское кресло. Он обернулся, и Ди впервые рассмотрела его лицо. То самое лицо, что преследовало ее месяц за месяцем. То, что следило за ампутацией ее здоровой левой ноги. Из R-образного шрама на щеке словно поднимались языки пламени.

Никогда еще Ди не ощущала такой чистой ненависти, как сейчас.

– Полагаю, комиссар может вести машину, – сказал Блок. – Несмотря на инвалидность. Здесь коробка-автомат, левая нога не нужна.

Ди открыла дверь машины. Месяц вырвался из завесы облаков и осветил обреченное лицо убитого полицейского. Опираясь на крышу автомобиля, Ди обошла машину и села на место водителя. Теперь полицейское радио уже было включено. Ди не видела, пользовался ли Блок левой рукой или она совсем не работала.

Ответ на этот вопрос не замедлил себя ждать. Пока Блок обыскивал ее, он на минуту отложил пистолет так, чтобы ей было не дотянуться – его левая рука не двигалась. Он достал ее телефон и бросил его в воду. Послышался всплеск. Блок поспешил снова схватить пистолет.

– Скоро поменяем машину, – произнес Блок, жестом веля Ди выезжать обратно на Худдингевэген.

Пистолет он крепко прижимал к ее ребрам. Нечего и думать о том, чтобы ослушаться.

У нее был шанс. Когда он ее обыскивал. А пистолет лежал у пассажирской двери. Но она струсила. Или проявила разумную осторожность. Вряд ли ей удалось бы добраться до оружия, прежде чем это сделает он.

Она думала о Йонни и Люкке. Их лица светили гораздо ярче, чем физиономия Блока. Если настала пора умереть, они оба будут с ней до последней секунды. Хоть какое-то утешение.

Они ехали на юг. Полицейское радио буквально разрывалось от сообщений. Непрерывно поступали новые сведения об оставленных сбежавшим преступником следах. При этом ни слова об угнанном полицейском автомобиле.

Проехали Сёдертелье. Впереди одна сплошная сельская местность.

Ди оставалось только надеяться, что Блок ослабеет из-за кровопотери.

До сих пор она не произнесла ни слова. Ей не хотелось тратить речь на проклятого Радослава Блока.

– Всегда нужно иметь запасные пути для отступления, – произнес наконец Блок. – И заложника. А вы, комиссар, идеальный заложник.

Ди даже не удостоила его взглядом. Просто вела машину. Ощущая дуло пистолета под ребрами.

Когда он снова заговорил, голос звучал тише и слабее.

– Надеюсь, не слишком много. Мы едем к врачу. Военному медику из бывшей Югославии. Он не только мастер отпиливать ноги, у него еще и солидный банк крови.

Проехали еще десять километров. По-прежнему никаких признаков того, что угнанный полицейский автомобиль объявили в розыск. Вероятно, никто не знал, что машина катается бог знает где.

– Съезжай вот здесь, – приказал Блок, кивнув.

На узкой проселочной дороге Ди включила дальний свет. Она ехала быстро. Лес словно заглатывал автомобиль. Деревья подступали все ближе.

И вдруг появился он. Совершенно белый в свете фар, с мерцающими глазами. Лосенок.

Ди инстинктивно крутанула руль и каким-то чудом объехала лосенка. Она взглянула на Радослава Блока. Тот скорчился от боли. Правая рука с пистолетом на мгновение взмыла вверх.

Ди среагировала молниеносно. Мгновенно отстегнув его ремень безопасности, она выжала газ и на полной скорости влетела в массивную сосну у края дороги.

Потом настала тишина.

Очнулась Ди от боли, и боль была повсюду.

Видимо, какое-то время она провела без сознания. Но теперь она смогла повернуть шею. В сторону пассажирского сиденья.

Лицо Блока было изранено, кожа и мясо свисали кусками, кое-где обнажилась кость. И все-таки он попытался нагнуться за пистолетом к маленькому кусочку пола, оставшемуся под ним. Остальное, включая его ноги, было смято передней частью капота.

Ди потянулась вперед и схватила пистолет. Получилось довольно легко. Потом она поймала взгляд Блока. Который пока еще прослеживался на его искореженном лице. Он как будто чего-то хотел.

У Ди получилось открыть водительскую дверь, и она выбралась в темный лес. Сделала решительный глубокий вдох. Полезла обратно в машину, на заднее сидение. Там лежали костыли, ничем не зажатые. Ди села позади Блока. Он как-то странно закашлялся. Она взяла костыль и подняла его над его головой, параллельно крыше. Приставила костыль к горлу Блока.

Он не сопротивлялся.

Опершись коленями о сидение, она со всей силы потянула за костыль. Даже когда Радослав Блок перестал дышать, Ди продолжала тянуть. Весь свой гнев, скопившийся за долгие месяцы, она выплеснула на этот костыль.