Крах
Шрифт:
Пастор. Матушки вашей нет дома?
Кадзуо. Она дома, но у нее гостья.
Пастор. Тогда, может быть, зайти в другой раз? Собственно, я по делу, насчет подарков для солдат действующей армии. [8] Мы хотим привлечь к сбору женское благотворительное общество.
Кэнскэ. Я слышал, в Маньчжурии уже ударили морозы.
Кадзуо. Не выношу, когда эти молодчики из молодежных организаций орут на привокзальных площадях, провожая солдат. [9] Ну что им далась Маньчжурия?… Впрочем, я, может быть, не прав, рассуждаю чересчур субъективно… Нервы пошаливают.
8
Оккупация
9
Отправка японских войск в Китай обставлялась ура-патриотическими выступлениями. На вокзалах, откуда уходили воинские эшелоны, родственникам, провожавшим солдат, ни в коем случае не полагалось выражать грусть, не говоря уж о слезах; все обязаны были демонстрировать величайшую радость, отправляя своих сыновей, мужей и братьев на «служение великой Японской империи».
Кэнскэ. Лучше поменьше думать и беречь здоровье.
Пастор. Разумеется, разумеется…
Голос О-Иси (чем взволнованней она говорит, тем сильнее слышится в ее речи местный акцент). Это вовсе не значит, что я не верю вам, госпожа. Просто пока не увиделась с вами, душа была не на месте… Да…
Входит О-Иси. Следом с недовольным видом идет О-Маки.
О-Иси (всем кланяется). Прекрасная нынче погода, господа… (Подходит к Умпэю.) Господин, сколько лет, сколько зим! Простите, что долго не давала о себе знать…
Умпэй. У-у-у…
О-Иси. Господин, это я, О-Иси.
Умпэй. М-м…
О-Иси (пораженная тем, как сильно изменился Умпэй). Господин, вы не узнаете меня? Это я, О-Иси.
Умпэй. А… ум… (Машет рукой, нетерпеливо стонет, поворачивается к Кадзуо.) Ун… ун…
Кадзуо (смотрит на палец отца, который что-то пишет в воздухе). Все время требует: «Покупай, покупай». За биржевого маклера меня принимает, что ли?
О-Иси (громко, Умпэю прямо в ухо). Господин, это я… Симэка Ваша Симэка!
Умпэй (как будто узнал ее, в его лице что-то дрогнуло) У-у-у… (Опять пишет в воздухе пальцем.)
О-Иси. Да, видно, ничего не поделаешь… Больше я не настаиваю… Но взамен, госпожа, хочу попросить вас хоть немного помочь деньгами…
О-Маки. Право, мне неловко повторять одно и то же, но вы сами видите, в каком мы все положении.
О-Иси (смеется). Рыба, хоть и протухнет, все рыба… Вы очень выручите меня и дочь, если пожертвуете две-три тысчонки, всего-то, из ваших карманных денег…
О-Маки. Что вы, откуда у меня такие деньги?
Пастор и Кэнскэ отходят в сторону. Слева поспешными шагами возвращается Сэцуко. При виде О-Иси застывает на месте.
О-Иси (нарочито громко). Мне, конечно, неудобно говорить вам об этом, но, честно говоря, я отдала любимую дочь господину, потому что он обещал через три года записать эту гостиницу на ее имя. И вот, госпожа, без моего ведома гостиницу отдали в залог, а тут как раз случилось это несчастье… Я спохватилась – ан поздно, и нас с дочкой прогнали, словно приблудных кошек, даже пожаловаться некому.
О-Маки (едва сдерживая гнев). Я сделала бы для вас все, что в моих
силах, но дать денег, понимаете…О-Иси. Нам хватило бы трех тысяч иен. По нынешним ценам гостиница стоит пятьдесят, а то и все шестьдесят тысяч, а ее отдали в залог всего лишь за тридцать… Да что уж, теперь говорить об этом бесполезно, оттого я и прошу у вас хоть десятую часть того, что вы получили. Хочу открыть небольшую лавчонку.
О-Маки. Сейчас не то что трех тысяч, а даже тридцати иен у меня нет…
О-Иси. Когда же мне за ними прийти?
О-Маки. Когда?… Но мы разорены!
О-Иси. Оттого я и обращаюсь к вам лично, госпожа.
О-Маки. Денег нет.
О-Иси. Значит, не дадите?
О-Маки (выходит из себя,). Вот надоела! Заладила: «У вас…», «от вас…».
О-Иси (пожимает плечами). Ах вот как… Прошу прощения… В таком случае вот что я вам скажу, госпожа. Известно ли вам, где сейчас находится ваш сынок? Да-да, молодой господин Тоё.
О-Маки изумлена.
Ведь Путако, слава богам, совсем поправилась от болезни и сейчас пользуется большим успехом в чайном домике «Вакатакэ», сынок ваш очень к ней расположен.
О-Маки ошеломлена.
Впрочем, это бы ладно, а вот то, что он приходит веселиться без гроша в кармане, – никуда не годится. Так вот, ваш сынок заявил мне, что у тетушки Фурукавы имеется его доля, которую он дал ей на хранение через вас, и что я могу получить эти денежки, когда захочу.
Тетушка растерянно смотрит на О-Маки.
О-Маки. Это Тоё сказал такое? Не знаю, что он там наговорил, но его дела меня совершенно не касаются.
О-Иси. Ах вот оно что. Вы что же, из дому его выгнали, что ли?
О-Маки. Пожалуй, что так.
О-Иси. Тогда ничего не поделаешь. Остается лишь препроводить его в полицию, поскольку страдает наш бизнес… Вас так больше устраивает?
О-Маки. Поступайте как знаете.
О-Иси (меняя тон). Гм. Да вы и вправду железная. Я это слышала, но не совсем себе представляла. Что ж, пусть так. Когда в первый раз я порвала с вашим мужем, я наотрез отказалась от отступных, которые он предлагал мне, и рассталась с ним благородно, красиво. Но тогда я была молода. Сейчас все обстоит иначе. Я забочусь не о себе, а о дочери. Так что не думайте, что так просто со мной разделаетесь. Зря на это рассчитываете. В следующий раз я с вами по-другому поговорю… (Поднимается, кряхтя и охая.) Ну, засиделась я у вас… (Уходит.)
Умпэй дремлет в коляске.
Кадзуо. Ужасная старуха.
Кэнскэ (возвращается вместе с пастором). Жара, видно, на нее действует.
О-Маки. Опозорилась перед сэнсэем.
Пастор. Кстати, госпожа, я пришел поговорить о подарках для армии. Вы уже в курсе дела?…
О-Маки. Да, вчера слышала от соседки… Очень хотелось бы, с вашего позволения, помочь, но, понимаете, мы уже…
Пастор. Нет-нет, на сей раз речь идет не столько о материальной помощи, сколько о моральной.
О-Маки. Я и в церкви давно не была, что меня очень мучает, но…
Пастор. Вы согласитесь, однако, чтобы я внес ваше имя в список инициаторов сбора?
О-Маки. Да, конечно… Однако будет ли от этого польза?
Пастор. Не сомневайтесь… Кстати сказать, сидеть безвыходно дома вредно для здоровья. Вам надо бы привозить его хотя бы на вечернюю службу.
О-Маки. Благодарю вас…
Пастор. Ну, счастливо оставаться. Нет-нет, пожалуйста, не беспокойтесь, сидите… (К Кадзуо.) Кланяйтесь всем вашим домочадцам в Исиномаки. (Направляется в сад.)