Крах

– Я попал! – до сих пор не веря в свое счастье: – Я попал, товарищ старший лейтенант!

– Тихо, дура. Не ори, – одернул его Луговой. – Посмотрел бы я на тебя, куда бы ты без меня попал, – шепотом произнес он.

– Спасибо, товарищ старший лейтенант, спасибо, – горячо зашептал в ответ Валентин.

–Кругом! На огневой рубеж бегом марш! – прервала их команда ротного.

– Ну? – смотрел на Валентина Володя.

– Двадцать три, «отлично».

– Как? – не поверил друг.

– Сам обалдел, потом расскажу, – вернувшись на огневой рубеж, радостно пообещал Валентин в спину уходящего к упорам Каляева. Вовка тоже отстрелялся на «отлично». На последнем упражнении нужно было на время стрелять по поднимающимся мишеням, для этого выдавали двенадцать патронов. В идеале необходимо было тремя короткими очередями, по два патрона каждая, поразить соответственно три мишени. Таким образом, оставалось еще шесть патронов, которые сдавались старшине. Но оценку «отлично» ставили не за сэкономленные патроны, а за попадание в цель. Несмотря на двадцать три очка, выбитых в тире, Валентин до сих пор не верил в то, что по поднимающимся на короткое время мишеням он сможет попасть. Одно дело в тире, когда нужно просто спокойно целиться в соседнюю мишень, и другое – на голом поле, где он будет стрелять просто вправо от цели, как говорится, «по воробьям». Окрыленный результатом стрельбы в тире, Валентин сам подошел к Луговому.

– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться.

– Разрешаю.

– А мне сейчас насколько правее прицеливаться, чтобы попасть?

– Приблизительно на одну фигуру. У тебя как с воображением? Сможешь? – спросил в свою очередь он.

– Наверное, смогу, – ответил Валя. И немного помолчав, добавил: – По «ростовым» точно смогу.

– А «пулемет»? Что, «пулемет» не сможешь представить? – удивленно посмотрел на него старлей.

– Представить смогу, даже попасть, скорее всего, смогу. Но…

– Что опять? – раздраженно спросил командир взвода. Этот курсант начал немного доставать его своими проблемами.

– Разрешите, меня Каляев немного подстрахует?

– Как это? – переспросил взводный.

– Он точно отстреляется на «отлично», и патроны останутся, – торопливо начал объяснять Валентин. – Так вот, когда «пулемет» появится, я по нему выстрелю, если не попаду, то Каляев его положит за меня, я с ним договорюсь. Вы только нас в одну смену стрелять поставьте.

– А ты не обурел, воин! – глядя в глаза курсанту, грозно спросил старший лейтенант. – Тут тебе что, детский сад, с воспитателями договариваться? Перед тобой стоит офицер, а ты ему что предлагаешь? Да знаешь, что я могу с тобой сделать?

– Так точно, знаю, – быстро ответил Валентин, осознавая свою ошибку.

– Пошел вон отсюда! – рявкнул, Луговой.

– Что он разорался? – спросил Каляев.

Погрустневший Валя пересказал разговор, заодно, выполнив обещание, поведал другу секрет успешной стрельбы в тире.

– Так-то, осел ты, братан! – выслушав друга, сделал вывод Владимир. – Ты бы ему еще выпить предложил по случаю стрельбы на «отлично» вслепую, – продолжил он. – Он тебе не брат, не сват! Ты что, совсем головой не думаешь! Вон посмотри, он уже с Макеевым обсуждает, в какую смену ты сегодня в наряд пойдешь.

Валя обернулся и увидел, что Луговой с Макеевым о чем-то полушепотом переговаривались, глядя на него.

– Ладно, проехали, – остановил его Валя, жалея о своей необоснованной наглости, – затупил, бывает.

Продолжать развитие позорной темы ему не хотелось.

– Третья смена, на огневой рубеж бегом марш! Приготовиться четвертой смене: Копылов, Семенов, Матвеев, Каляев, – услышали они свои фамилии.

Друзья переглянулись.

– Похоже, не совсем осел, – улыбнувшись, сказал Валя.

– Значит так, перехватил инициативу Вовка, – по «пулемету» совсем не стреляй. Все патроны на «ростовые», с твоим косоглазием с ними бы не облажаться. Я твой «пулемет» положу сам, а ты остальные постарайся. Патроны не жалей, двенадцать штук на две мишени за уши хватит, – скороговоркой давал указания Каляев.

– Четвертая смена, на огневой рубеж бегом марш! Приготовиться, пятая!

Расположившись за упором, Валентин начал искать глазами хоть какой-нибудь ориентир справа от того места, где должна была подняться первая мишень. Ни кустов, ни бугорков в том районе не было. «Будь что будет», – отчаянно подумал он и, увидев первую мишень, прицелился на полметра правее нее. «Двадцать два», – мысленно проговорил Валентин, удерживая спусковой крючок. Первая очередь из двух патронов, не долетев до мишени, взбила два фонтанчика земли прямо у ее основания. Значит, прицелился он правильно, только надо чуть-чуть выше. Вторая очередь положила мишень. Посредине поля появился «пулемет». Не успев до конца подняться, мишень «пулемета» начала опускаться обратно. Валя перевел взгляд на «пулемет» Каляева. Его мишень стояла не шелохнувшись. «Получается, что Вовка сначала положил Валину мишень, практически влет, а свою оставил на потом». Короткая очередь Каляевского автомата установила равный счет, положив второю мишень. По третьей мишени, появившейся в самом конце поля, Валентину пришлось стрелять трижды. Первая очередь пролетела далеко справа, второй очередью Валентин взрыхлил землю слева от мишени, только третья очередь достигла цели и то, как показалось Вале, самым краем едва задев ее. Обернувшись, Валентин посмотрел на вышку, где висело табло, на котором загорались лампочки, если цель поражена. Напротив его и Вовкиного направления горели все три лампочки. Валентин устало выдохнул и положил голову на автомат.

Взвод Лугового отстрелялся на «отлично», но это не спасло от шестикилометрового кросса по дальней дороге. Во время «проверки» это было обязательным условием и, мало того, бежали на время. Каляев помог Вале перемотать разболтавшийся бинт на больной ноге. И даже предложил взять у него автомат, чтобы бежать было легче, но друг отказался. Перед самым стартом старший лейтенант отозвал Матвеева в сторону.

– Вбей себе в мозг и запомни раз и навсегда: в армии существует субординация, – медленно и грозно начал он. – Все решения здесь принимают командиры, твое дело – тупо их выполнять! Понял?

– Так точно, – опустив голову, ответил Валентин.

– Еще раз только позволишь себе подобное, – намекая курсанту про авантюру со стрельбой, – вылетишь и из школы и из полка. Тебе понятно?

– Так точно.

– Раз понятно, возвращайся в строй.

Валентин, немного помешкав, произнес:

– Спасибо, товарищ старший лейтенант.

– Не за что, – ответил Луговой, направляясь в голову колоны.

Последние два километра Валентин бежал практически на честном слове. Бинт на ноге или порвался, или разболтался, так что совсем не держал поврежденную лодыжку. Сначала появилась знакомая острая боль при каждом шаге, потом нога просто онемела, и, опускаясь на нее во время бега, Валентин чувствовал тупой удар по всему телу, как будто вместо ноги у него была деревяшка. Каляев несколько раз пытался забрать у друга автомат, но Валентин каждый раз отказывался. Вовка попытался сделать это силой, но друг так отправил его «по матери», что он прекратил свои попытки. Перебежав ворота части, которые символизировали собой финишную черту, Валентин просто упал, вставать на вывернутую ногу он уже не мог.

– Кто-нибудь! Дотащите его до роты и заберите у него автомат наконец-то! – распорядился Луговой. – Остальные в колонну по четыре становись! Заправиться! Шагом! Марш! – повел он свой взвод на плац.

Макеев, подхватив Валин автомат, замкнул уходящую колонну. Помогать Валентину остались Каляев и хитрый Семенов.

– Уф-ф-ф, – выдохнул Семенов. – Наконец-то, – тяжело дыша, проговорил он. – Ты сам-то ковылять можешь? – надеясь, что Валя схитрил про больную ногу, спросил он.

– Если только на руках, – попытался пошутить Валентин.

– И че, прикажешь тебя на себе тащить? – намекая, что он этого делать не собирается, дерзко спросил Виталий.

– А ты че остался? – по обыкновению в лоб задал ему вопрос Каляев.

– Так я думал, косит, он вот и остался, – кивнув на сидящего на траве Валентина, ответил Виталий. – Сейчас все физподготовку сдавать будут, что я, дурак, добровольно на турник лезть?

– Пошел на …! – спокойно и от того очень грозно послал его Каляев. – Сами разберемся, без помощников.

– Ты это кого послал, – подскочил к Вовке Семенов. Вместо ответа одним ударом под дых и вторым в челюсть Каляев уложил Семенова на травку рядом с Валентином. Сев на него сверху и замахнувшись правой рукой, левой он схватил Виталия за горло. Гладя в его красное лицо, Володя медленно, почти по слогам прошептал:

– Завалю, сука. Мышь позорная. Если я сказал, пошел на …, значит, ты пошел на …

Виталий пытался что-то хрипеть, но Каляев только сильнее сдавил его горло.

–Ты понял меня? – Наклонившись к самому носу Семенова, неожиданно громко крикнул Володя. Семенов в ответ дернулся, всем телом пытаясь освободиться. – Ты меня понял, спрашиваю? – снова закричал Вовка и начал на каждое слово бить Виталия затылком об землю. – Не слышу! Ты понял меня? Отвечай тварь!

– Ты его задушишь! – испугался Валентин за друга. – Брось его!