Красавица для Чудовища

***

К вечеру должны были приехать Мишины друзья на ужин по случаю рождения Альберта, а также моего дня рождения. Тамара Васильевна с утра хлопотала на кухне, готовя королевский ужин, не подпуская меня к готовке даже на шаг. Потому что, по ее словам, именинник должны были наслаждаться праздником не утруждаясь.

Миша под предлогом серьезного разговора завел меня в спальню, и стоило мне перешагнуть помещение, как он открыл очередную бархатную коробочку, в которой на этот раз уже были квадратные серьги с бриллиантами.

— Это тебе за сына, — поцеловав меня в щеку, муж бережно снял с моих ушей мои серьги, надел свой подарок и подвел меня к зеркалу, чтобы я рассмотрела себя с ног до головы. — Хотя, подарок от тебя не оценим, родная, — добавил он, имея в виду нашего ребенка.

Несомненно, у Миши бы отменный вкус в выборе драгоценностей, но мне было ужасно неловко каждый раз получать от него такие дорогие подарки. Но, пора было привыкать, ведь мы — семья.

Никогда прежде никто не надевал на меня серьги, тем более, этого не делал мужчина. Это было так интимно, отчего мои щеки загорелись. Как этому мужчине удавалось оказывать на меня подобное впечатление каждый раз?

— Я люблю тебя, — томно проговорил он, целуя мою шею.

Эти слова, боже. Возбуждение дрожью пронеслось по моей коже, концентрируясь внизу живота тугим узлом, сворачивающим мои внутренности. Я давно не ощущала такого сильного прилива возбуждения, как в эту секунду, когда он произнес вслух эти три слова.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала я отчаянно и захныкав, обвила руки вокруг его шеи, страстно целуя мужчину.

Толкнув его на постель, разместилась сверху и стала покрывать его лицо поцелуями. Полностью, глаза, губы, щеки и переместилась к шее, запуская свои руки под его футболку. Миша громко и протяжно застонал. Хорошо, что Альбертик был внизу с женщинами.

В дверь неожиданно постучались, и мы с мужем резко отпрянули друг друга. Я ожидала чего угодно, но только не того, что к нам нагрянет мой отец с безумным желанием выяснить свои отношения с Мишей.

— Ах ты мерзавец, — послышалось с порога, и Миша сразу же встал впереди, загораживая меня своей спиной. — Сделал все равно по-своему!

— Настенька, иди в гостиную, — ласково обратился муж, игнорируя оскорбления моего отца.

Кивнула, быстрыми шагами буквально убегая в гостиную к сыну, за которым сейчас ухаживала Таисия. Мишу ужасно злило грубое обращение моего папы, но он терпел все колкости со стороны тестя только из-за меня.

И как же пакостно мне было в эти моменты.

Мужчины заперлись в кабинете Миши, и я понятия не имела, о чем они говорили в данную секунду. Это действовало мне на нервы, заставляя постоянно поглядывать на часы. Миша запретил идти за ними, и я не имела права делать что-то ему наперекор. Покормив ласкового сыночка, я быстро убаюкала мальчика, укладывая его в колыбель в гостиной.

— Анастасия, — услышала грозный голос отца и вздрогнула. Папа осёкся, увидев внука в люльке и сразу же перешел на шепот, придвигаясь ближе. Его лицо переменилось, и он ласково улыбнулся, глядя на своего внука. Но к чему все это, если он снова напугал меня до смерти. — Я забираю тебя с внуком домой, — прошептал он.

Посмотрела на Мишу, глаза которого горели от ярости и обиды. Он бы ни за что не рассказал мне о том, о чем они говорили с моим отцом, я знаю. Муж молчал, поджимая губы, желваки на его скулах заиграли, а ладони превратились в кулаки. Преодолев путь до нас с сыном, Миша приобнял меня, показывая всем своим видом, что он не отдаст нас моему отцу.

— Мои жена и сын остаются со мной в моем доме, — отрезал Миша. — Я же сказал, это — не обсуждается.

Схватив мужа за руку, ласково объяснила ему, что желаю поговорить с отцом наедине. Я бы точно сумела поговорить с папой и доходчиво ему все объяснить. Нехотя, спустя несколько недовольных попыток, муж смягчился и позволил мне отвести папу за собой в библиотеку.

— Настя, — папа начал отчитывать меня как ребенка сразу же, стоило переступить порог библиотеки. — Собирайся, — строго заявил он. — Внука тоже одень потеплее, — он о чем-то размышлял, озираясь по сторонам. — Завтра же подадим заявление в ЗАГС, и еще нужно ребенка на нас переоформить.

— Пап, ты себя слышишь? — прервала отца жестом, возвращая его в реальность, отчего его глаза округлись. Я не раз за последние месяцы демонстрировала ему непослушание, но он никак не мог принять того, что я выросла, вышла замуж и больше не слушала его беспрекословно как раньше. — Михаил — мой муж.

— Он тебя обидит, дочка, — отчаянно проговорил папа. — Михаил — чудовище. У меня душа болит от того, что ты продолжаешь жить с ним.

Миша не чудовище!

И он никогда бы меня не обидел и тем более, не оставил бы своего сына без матери. Ведь он знал, какого это, расти без нее.

— Папа, — остановила родителя, сдерживая гнев. Нервничать мне нельзя было ни в коем случае, иначе пропасть молоко. — Я сама разберусь с мужем, и мы как-нибудь решим наши проблемы, — добавила я. Спасибо тебе большое за то, что ты поддерживал меня, но я никогда не говорила тебе о том, что уйду от Михаила, — напомнила, глядя отцу в глаза. — У нас с ним сын. Я никогда не оставлю его и этот дом.

Спустя минуты бесполезных перипетий, папа все же сдался, и выдохнув просто обнял меня, принимая мое решение. Он оберегал меня, я хорошо это понимала, тем более сейчас, когда сама стала мамой. Никому на свете я не позволила бы обидеть своего дорогого, беззащитного ангела.

Поцеловав спящего внука, лежащего в люльке, отец обнял меня и не глядя на Мишу, покинул дом. Он бы обязательно оттаял в ближайшее время, и они начали бы общаться. Почему-то, мое сердце подсказывало мне это.

***

Месяц пролетел незаметно в привычной домашней рутине. Я полностью посвятила себя уходу за малышом, который менялся не по дням, а по часам, превращаясь из любимой булочки, в пухлую, сдобную, но все так же горячо любимую булочку. Мне было так необычно наблюдать, как сынок с каждым днем показывал что-то новое, и уже активно дергал своими ручками и ножками, сжимал ладошки в кулачки и пытался улыбаться нам с Мишей. Моему умилению не было предела.

Я все спала в уже детской комнате, в большой кровати с сыночком, ужасно скучая по мужу. У нас появился любимый ритуал: теперь, каждое утро после пробуждения, мы с Альбертиком тихо ступали в спальню, будили Мишу поцелуем и проводили какое-то время до завтрака втроем в нашей постели, по очереди целуя с мужем нашего любимого сына.

— Если вы не вернетесь ко мне в ближайшие дни, — поцеловав Альберта в щеку, прошептал Миша и посмотрел на меня. — Я вас обоих возьму в охапку и утащу за собой.

Я улыбнулась, прикладывая свою ладонь к его щеке.

Через несколько дней произошло еще одно чудо. Альберт Михайлович наконец-то пришел в себя, и теперь врачи практически со стопроцентной вероятностью утверждали о том, что вскоре он сможет выписаться из клиники и жить привычной ему жизнью. Похудевший, измученный, но волевой и строгий господин Соколовский заплакал, когда увидел своего внука, которого мы привезли в клинику, чтобы познакомить с дедушкой.