Красавица для Чудовища

— Анастасия, это не твое дело, — категорично заявил отец. — Иди к себе!

— Я слышала, что он хочет забрать у нас дом и бизнес! — надрывным тоном пролепетала я. — Папа, пожалуйста, скажи, что тут творится?

Выставленная отцом прочь из кабинета я заперлась в своей комнате. Звонить родственникам и спрашивать их об этом я бы точно не стала — не хотелось подставлять отца. Утром мы не пересеклись, видимо, папа вышел из дома слишком рано.

В офисе было тихо, и к обеду мне действительно начало казаться, что вчерашний разговор в отцовском кабинете мне просто послышался. Нет, конечно же я не сошла с ума.

Вечером ко мне в комнату зашла Варвара Степановна с облепиховым чаем. За окном лил промозглый дождь как из ведра, воздух был пронизан холодом, будто вот-вот и пойдет снег. Надев высокие, шерстяные носки поверх своих тонких, и натянув теплый свитер, я взяла чашку с чаем и направилась прямиком в гостиную к камину.

Как бы я не пыталась отогнать подальше от себя те чудовищные слова — не получалось. Мне не послышалось, но отец почему-то молчал об этом. Свернувшись в клубок на диване, я просидела в гостиной, наверное, целую вечность. Хруст тлеющих поленьев в камине меня убаюкивал, но мне вовсе не хотелось спать — тревожили мысли.

— Привет, сестренка, — ответив на долгожданный звонок старшей сестры, я поудобнее разместилась на диване. Бросила взгляд на настенные часы, возвышающиеся над камином — было почти восемь, а папы снова не было дома.

— Настюш, как у вас дела? — прерывисто спросила Агата. Сестра должна была с детьми и мужем на днях прилететь снова в Россию: в этом году ей удалось убедить своего супруга провести несколько месяцев на родине.

— Да вроде все хорошо, — улыбнувшись, мягко ответила я, подавляя волнение. Я все поглядывала в сторону коридора, ожидая приближающиеся отцовские шаги. — Работа, дом и все по кругу. Вы там как? Когда я увижу своих дорогих племянников? — изменила тон голоса, услышав детские голоса на том конце.

После беседы с Агатой мне стало легче. Агата — средняя в нашей семье. Сестра на восемь лет старше меня, но мы все равно отлично ладим. Мне сильно не хватало ее после того, как она вышла замуж и уехала в Цюрих.

— Папа звонил? — я нахмурилась от странного предчувствия. Мурашки побежали по коже. — Когда?

Оказывается, днем отец уже успел позвонить Роберту — мужу Агаты. Набрала побольше воздуха в легкие — они деловые бизнес-партнеры и могли говорить о работе. Правда, скрипучий тон с хрипотцой моей старшей сестры совсем не обнадеживал.

— Муж ничего мне не сказал, но, — Агата быстро замолчала. — Я волнуюсь. Поэтому набрала тебе.

— Все в порядке, — заверив ее в искренности своих слов, ответила я. Разумеется, я солгала. Мне ведь до сих пор не было известно, что творилось в этом доме.

Отключив телефон, я выдохнула, разглядывая дисплей. Вдруг в коридоре раздался очередной грохот, и я вздрогнула. Встала с дивана, моля о том, чтобы Варвара Степановна просто уронила поднос с чашками или же, просто ветки ударились о раму в гостиной и мне показалось. Крадясь, медленным шагом я почти дошла до своей комнаты, как голоса снова стали громче.

— И что? — елейным тоном проговорил мой отец. — Пустишь мне пулю в лоб за это?

Мое сердце пропустило удар от неожиданности.

— Николай, ну что ты как маленький? — брезгливо отпустил наш гость. — Мы с тобой не в криминальном сериале!

— Анастасия — мой ребенок! — громко заявил мой отец. — Я не стану расплачиваться дочерью!

Что?

— По-твоему, это — расплата? — ухмыльнулся господин Соколовский. — Я оказываю тебе огромное уважение.

— Она же еще совсем юная, — отчаянно проговорил мой отец.

Я встала у стены, не в состоянии сделать шаг. Мне нужно было бежать отсюда, закрыться в своей комнате и не показываться им на глаза.

— Юная? — послышался смешок. — В самый раз для замужества.

Замужества?!

— Забирай этот дом и мою фирму, — мой отец был непреклонен. — Все забирай! Но Настю я тебе не отдам!

— Следи за языком, Николай Алексеевич, — презренно бросил собеседник.

Неужели им обоим было настолько безразлично то, что их могли услышать? Служащие дома не имели привычку сновать без дела в этой части особняка. Но ведь моя спальня располагалась совсем рядом. И они говорили обо мне…

— Я по старой дружбе прошу твою дочь, — фыркнул господин Соколовский. — Иначе тебя бы уже по частям собирали где-нибудь в лесу за МКАДом, — последнее он сказал шутливо, негромким голосом.

В наших кругах репутация семьи Соколовских была сродни криминальным авторитетам: конечно, за ними никогда не было судимостей, но они всегда получали желаемого, даже незаконным путем.

— Ни твои деньги, ни твоя недвижимость мне больше не нужны, — равнодушно протянул Соколовский. Мерзавец. — А дочка у тебя — красавица, — ухмыльнулся он.

Я закрыла уши, чтобы не слышать таких неприятных слов в свой адрес из уст этого подлого старика. Хотелось растереть себе щеки, чтобы подавить дикую пульсацию, которая огнем выступила на моих щеках. Сейчас, наверное, я покрылась красными пятнами от волнения.

Папа буркнул что-то нечленораздельное и от растерянности я даже не расслышала его слов.

— Другая бы на ее месте сразу без разговоров согласилась, — ухмыльнувшись, сказал его собеседник.

— Настя совсем другая!

— Поговори с ней, — настойчиво проговорил Соколовский. — Объясни ей все. Она у тебя умница, поймет, — издав смешок, резюмировал он, а мне стало ужасно пакостно.

Спустя секунду мужчина вышел из кабинета отца. Я даже не сумела вовремя покинуть коридор. Не успела бы, даже если бы захотела. Соколовский оскалился, заметив меня у стены, и кивнув, пожелав мне спокойной ночи.

Преодолев расстояние в несколько шагов, я буквально вломилась в кабинет, желая поговорить со своим отцом.

— Папа, хоть сегодня, — надрывно протараторила я. — Объясни пожалуйста! О чем говорил этот человек?

— Анастасия, где твои манеры? — грубо выпалил отец. — Иди к себе, не нервируй меня!

— Я знаю, — замолчав, всхлипнула я. — Я слышала, вы говорили о нашей недвижимости…

— Я задолжал Альберту крупную сумму денег, — ответил отец. Он уткнулся лбом в окно.

— Как это? — выдохнула я, услышав слова отца. — У нас же прекрасно шли дела, я сама видела…

— Мы с Робертом неудачно вложились заграницей, — отчаянно вздохнул он. — Все прогорело. До копейки, — рявкнул папа, понуро опуская голову. Он облокотился о дверцу шкафчика.

По позвоночнику прошелся колючий жар от неожиданности.