Красавица для Чудовища

— И… что вы теперь будете делать? — тихо спросила я, когда до меня начал доходить смысл его слов в полной мере.

— Ничего, — папа покачал головой. — Верну ему деньги, — отец издал тихий смешок. Как-будто сейчас нам было до смеха. — Когда-нибудь…

— Пап, — обняв себя за плечи, спросила я. — А причем здесь… я? — наконец сказала я, страшась поднять на него глаза.

Бросив полный презрения взгляд в мою сторону, отец замолчал, а затем отвернулся к окну.

— Я все слышала…

— Соколовский просит твоей руки, — прочистив горло, честно ответил папа. — Вместо долга, — его голос вибрировал. — Мерзавец. Думает, моя дочка — товар, — брезгливо отрезал он.

— Я не хочу за него замуж, — я отчаянно покачала головой в знак отрицания, делая шаг назад. — Почему именно я?

Из моих глаз неконтролируемо брызнули слезы. Боже, этот человек годится мне в деды. Как он посмел даже подумать о таком? Липкий пот прошёлся по телу от унижения и смущения, которое я испытала, обсуждая подобное с отцом. Когда позапрошлым вечером этот мужчина разглядывал меня, я и подумать не могла, какие грязные мысли бушевали у него в голове.

— Дочка, никто тебя за него не отдаст, — папа подошел ко мне, опуская свои ладони мне на плечи и успокаивая. — Что ты такое говоришь?

— Папа, но я же слышала, — хрипло протянула я, стирая слезы с глаз. — Он же очень опасный человек, ты сам знаешь.

— Дочка, Настенька, — заботливо протянул отец, гладя меня по щекам. — Во-первых — Альберт просит твоей руки не для себя, упаси Господь, — добавил он. Я замолчала, недоумевая. — Он просит тебя в жены своему сыну.

— Сыну? — я нахмурилась. — У него разве есть сын?

Я не сильно интересовалась жизнью московской элиты, но, слышала, что единственный сын Альберта Соколовского погиб вместе со своей женой и дочерью много лет назад. Я училась в частной школе и слышала об этом, когда однажды приехала домой на каникулы. Кажется, об этом говорила Алиса — наша самая старшая сестра.

— Он же умер, — хмыкнув, добавила я. — Или у него их двое?

— Вообще-то нет, — папа тихо засмеялся. — У Альберта один сын и, к сожалению, он жив, — ответил он. — И во-вторых, как я уже сказал — мой ребенок не товар, чтобы отдавать его за мои долги.

— Папа, зачем ты вообще с ними связался? — пискнула я, глядя в глаза отцу.

— По старой дружбе, — цокнул он. — Прошлого, к сожалению, не изменить, — тяжело вздохнув, ответил отец. — Но ты не беспокойся, я все исправлю.

***

На следующее утро я обнаружила, что наш с отцом разговор больше не был секретом. По крайней мере, по части долгов. Агата пыталась успокоить меня, упрекая своего мужа, косвенно тоже виноватого в случившемся.

— Роберт рассказывал о них, — тихо произнесла сестра. — Угораздило же наших мужчин связаться с ними, — презренно протянула она. — Соколовские своих слов на ветер не бросают, — заверила она, а у меня все внутри сжалось от страха. — Покойный свекр был хорошо знаком с братом Альберта.

— Агата, милая, — отчаянно выдохнула я. — Зачем ты мне все это говоришь…

— Настенька, это очень страшные люди, — цокнула сестра, совершенно не понимая, как ранила своими словами мое сердце. — Говорят, сам отец подстроил покушение на своего единственного сына, чтобы подставить своего врага…

Мое тело, натянутое как струна от волнения, покрылось испариной. Она говорила о том самом сыне, за которого меня просил Альберт Михайлович.

— Подожди, пожалуйста, — я прервала сестру. Мои колени подкосились, отчего ноги меня совсем не держали. Присев на краю кровати, я глубоко выдохнула. — Агата, ты не все знаешь…

Рассказав сестре о ненавистном «женихе», я немного успокоилась. Удивление и шок Агаты были заметны даже через телефон и несколько тысяч километров, что нас разделяли.

— Насть, это — плохо, — выдохнула она. — Это очень плохо.

— Они убьют нас, — всхлипнула я, почувствовав себя совершенно беспомощной.

Забившись в угол в своей комнате, я просидела тихо до самого вечера. Может, стоило поделиться этим с Дашей? Возможно тогда, мое сердце бы перестало стучать так сильно, заставляя меня задыхаться. Я разглядывала дисплей своего телефона и не понимала, чего ждала и на что надеялась. Друзья ведь ни о чем не знали. Каждый из них занимался своими делами и темой номер один была подготовка ко дню рождения Димы. Я со своими проблемами не должна омрачать их счастливые моменты.

Наверное, в глубине души я очень хотела поговорить еще и с Алисой. Старшая сестра бы точно что-нибудь придумала, ведь из нас троих она была самой расчетливой и смелой.

— Настенька, ты сильно занята? — в мою спальню без стука вошла обеспокоенная Варвара Степановна. Я автоматически посмотрела на часы, расположенные на комоде: уже глубокий вечер.

— Нет, а что-то случилось? — боязливо спросила я в предвкушении. На самом деле у нашей кухарки всегда бывало такое лицо, и она много чего драматизировала на пустом месте.

— Отец тебя ждет в кабинете, — кивнула она, приглашая меня за собой.

Почему я не слышала, когда он вернулся домой? Сердце снова стало стучать, будто сигнализируя о чем-то нехорошем. Мои ноги покачивались от страха, и я медленно пересекла путь до места назначения. Постучавшись, я дрожащей рукой дернула за ручку и отворила дверь. Внутри сразу же столкнулась с парочкой глаз ненавистного мне человека: Альберт Соколовский прожигал взглядом во мне дыру, сужая свои глаза в прищуре.

— Добрый вечер, — пискнула я, а затем сразу же посмотрела на отца, глядящего в одну точку перед собой. — Папа, ты звал меня?

— Это я тебя звал, — мягко прервал мою речь гость отца. И почему я раньше не обращала внимания на то, насколько у него неприятный голос? Он говорил надменно, цинично, будто ни во что нас не ставил.

— Чего вы хотели? — более уверенно спросила я, не выдавая своего смятения.

— Поздороваться хотел, — округлив глаза от удивления, ухмыльнулся он. Похоже, господин Соколовский не предполагал, что у меня тоже может быть характер. — Принеси-ка нам чаю, — улыбнулся он.

Опустив поднос на широкую столешницу, я вежливо кивнула обоим мужчинам и уже собиралась выйти прочь, но Альберт Михайлович снова остановил меня.

— Николай, ты уже говорил с дочкой? — взяв чашку в руки в своей привычной надменной манере, спросил он. Соколовский неотрывно смотрел на меня.

— Она не согласна, — тоном, не терпящим возражений, отрезал мой отец, — И я своего согласия не даю.

Мужчина повел бровью в недоумении. Я хорошо понимала, что таким персонам, как Соколовские, наверное, никогда не приходится слышать слова «нет».

— Можно узнать, почему? — фыркнул он, потирая щетинистый подбородок. — Анастасия, — обратился он ко мне. — У тебя уже есть кавалер?