Красавица в бегах

– Ну, дней – это громко сказано, – снова ответила ей собеседница. – Сама понимаешь, дней мы тут не видим. Примерно раз в сутки всем приносят еду, вот приёмы пищи мы и считаем. У меня их семнадцать было.

– И что вы тут делаете всё это время?

– Мечтаем, болтаем, поём… Я вот ещё пресс качаю, уже могу сто раз за подход, – гордо поделилась своим достижением девушка, – Машка с Людкой всё ещё рыдают целыми днями, Ирка постоянно жалуется, Анька каждый раз визжит как резаная, когда рядом с ней проползает паук, а Оля знает тысячи анекдотов. Вместе не так уж и скучно.

– Ничего себе, вы даёте! – удивилась Катенька.

– А чего отчаиваться-то? – ответила ей собеседница. – Я так считаю: когда-нибудь эта чудовищная сказка кончится, и мы снова окажемся дома, а меня там ждут бесконечные бутылочки и пелёнки, неглаженные рубашки да кастрюли – так что надо отдыхать, пока дают. Условия хоть и не курортные, зато тишина и покой, есть приносят, стирать и убирать не нужно, валяйся целыми днями, да песни пой.

– Я бы лучше готовила и убирала, – задумчиво проговорила Катерина, и прилегла на кровать.

Но долго полежать ей не удалось. Подземелье озарилось светом и стало ясно, что это огромная комната, по периметру которой расположены небольшие камеры с решётками, по пять штук у каждой из трёх стен. В четвёртой стене были массивные двери. Все девушки тут же подошли к решёткам и начали взволнованно переговариваться. Спустя несколько томительных минут двери открылись, и вошла странная процессия, гружённая разными вещами. Сначала посреди комнаты низкорослые слуги поставили большое овальное зеркало в красивой позолоченной раме. С одной стороны от него поставили небольшой стол, а с другой – массивную распорку в виде буквы Х, высотой в человеческий рост. Приглядевшись, на ней можно было разглядеть прибитые ремешки для рук и ног. Катенька сглотнула от страха, а слуги, установив всё это, ушли.

Девушки тут же начали обсуждать назначение странной штуки, но долго поговорить им не дали. Двери снова открылись, теперь слуги шли по одному, и каждый из них что-то нёс. По очереди они демонстративно выложили на стол: ножницы, верёвку, кляп, длинный хлыст, небольшой топорик, молоток с гвоздями, длинный сверкающий нож…

Катеньку захлестнула волна ужаса: всё это походило на приготовления к пыткам, а вот и сам изверг, пришёл во всём чёрном, как средневековый палач, только маски на лице с прорезями для глаз не хватало. Он остановился у стола, провёл рукой над страшными орудиями и ухмыльнулся.

– Ну что, дорогие мои красавицы, – обратился он к дрожащим от страха девушкам, – настал момент исполнить ваше истинное предназначение в этом мире. Вы же не думали, что я собираю свою коллекцию просто так? О, сегодня вас ждёт невероятное представление! Вы все приглашены – и все главные актрисы. Сцена перед вами, инвентарь подобран – прошу! Кто желает был первой жертвой графа Квакуса?

Он мерзко расхохотался, а девушки, как по команде, отошли в тень своих камер. Со всех сторон раздавались сдавленные всхлипы, кто-то даже плакал.

– Нет желающих? Как грустно! – издевательски продолжил карлик, а потом кивнул слугам: – Приводите по очереди, как только закончу с одной – тут же другую, а первую выносите наверх. Начнём с самой шумной.

Несколько слуг направились к одной из камер и вывели оттуда рыдающую девушку. С замирающим от ужаса сердцем, Катерина следила за тем, как её распяли на кресте, привязав руки и ноги, и отошли в сторону. Граф повернулся к столу и взял с него нож.

И тут в подземелье погас свет. Весь, кроме небольшого фонарика по центру, чуть правее от карлика и его жертвы, которые теперь находились в тени. Невозможно было подробно разглядеть, что там происходило. Кажется, граф махал руками, жертва кричала, а потом всё стихло.

– Следующую, – жёстким голосом сказал Квакус.

В свете небольших фонарей, что были в руках у слуг, можно было видеть, как бесчувственное тело отвязали и унесли. Привели вторую – и всё повторилось: теперь в руках карлика был топор, девушка умоляла не трогать её, но потом тоже затихла. С третьей граф возился гораздо дольше, щёлкал в полутьме, девушка вскрикивала испуганным голосом, но, кажется, не рыдала.

– Да заплачь ты уже! – с каким-то злым отчаяньем воскликнул граф, и снова громко просвистел хлыст.

И тут в голове Катеньки что-то щёлкнуло: Квакус же говорил ей, что ему нужны только слёзы! Так что же тогда он творит??? Она подскочила к решётке и стала пристально вглядываться в полумрак. Её догадка подтвердилась: тёмная ниточка хлыста взлетала и опускалась как будто в стороне от девушки, а прислушавшись к звуку, можно было понять, что опускается он на гулкий пол, а вовсе не на нежную кожу жертвы.

– Вот же придурок недоразвитый! – захлёбываясь от возмущения, прокричала Катерина, и пытка тут же прекратилась. – Совсем ополоумел, что ли? Ну-ка, заканчивай этот цирк! Я тут от страху чуть не обделалась, а он развлекается, блин!

– Закрой рот, Катри! Я возьму то, что мне нужно, любой ценой!

– Так возьми, идиот ты недорослый! Есть же цивилизованные способы! Попросить, в конце концов. Да даже заставить нарезать целый тазик лука и то гуманнее будет! Получишь ты свои слёзы, хоть целую бочку! Зачем так издеваться над бедными девушками? И так продержал их целую вечность полуголодными в этом тёмном подвале! Да что ж ты за изверг-то такой!

Катенька выдохлась и замолчала. Похоже, её гневная речь возымела действие, тень графа застыла с опущенным хлыстом, а девушки молча переваривали полученную информацию и не решались даже пикнуть.

– Чёртова девка! Не могла раньше сказать, – пробурчал граф, откинул в сторону хлыст и пулей вылетел из подземелья.

Глава 24. Чудесное превращение. Дважды

Арчибальд чувствовал себя идиотом. Полным и абсолютно непроходимым идиотом, который не смог додуматься до такой простой вещи.

И ведь устроил там целое представление! Продумал освещение, декорации, речь. Всё должно было медленно, но верно приводить девушек в ужас и вызывать безутешные рыдания. Там, в полутьме, он просто угрожал им, а когда их щёки становились мокрыми от слёз, просто собирал влагу алым шёлковым платком, а девушке давал понюхать дурман-травы, чтобы потеряла сознание на несколько минут. И слуги относили её наверх, в гостиную, чтобы не мешала представлению и не раскрыла его остальным. Он чувствовал себя клоуном, который играл роль маньяка, но был готов продержаться до конца ради своей великой цели. Если бы не произошла эта заминка: третья девушка замерла от ужаса и не смогла заплакать, как бы он не запугивал её хлыстом. Он уже даже собрался причинить ей боль по-настоящему, как влезла это взбалмошная последняя красавица. И ведь сказала совершенно правильные вещи! И как он сам не догадался!

Но время шло, и нужно было продолжать ритуал. Арчибальд поджал губы и влетел на кухню:

– Мура, отнеси полную корзину лука в подвал, пару ножей и разделочных досок. Живо!

И сам ринулся туда же. Снова включил яркое освещение и поморщился, увидев крест со всё ещё привязанной к нему девушкой.

– Отвязать, лишнее убрать, оставить зеркало и стол, – коротко приказал слугам, а сам обратился к оставшимся узницам.

– Я совершил ошибку и признаю это. Катри права, есть и другие способы, до которых я не додумался. Всё увиденное вами было лишь постановкой, чтобы вызвать реки слёз. Никто из девушек не пострадал, верно ведь? – обратился он к отвязанной уже блондике, и та согласно закивала.