Красив. Богат. Женат

Она сильно изменилась за последние несколько месяцев. Из девчонки – зажигалки превратилась в циничную стерву. Очень неприятно быть мишенью для ее злого сарказма, но я все время пытаюсь найти ей оправдание.

Игорь, наконец, набрался смелости и честно с ней поговорил. Расставил границы, выкатил список собственных приоритетов.

Семья, работа, друзья, а потом – Юля. Она согласилась, а после этого узнала, что Арсений, друг Игоря, разводится с женой, чтобы быть со мной.

Это стало для Юли двойным ударом. Иногда мне кажется, она меня ненавидит.

– Сдали?

– Пять, - виснет на моей шее Оливка, - у Евы тоже.

– А у тебя? – интересуюсь у уткнувшейся в экран телефона Юльки.

Девчонки смешно таращат глаза, дескать, лучше ее не трогать.

– Еле на четверку уболтала… гондон старый.

А все потому, что она за курсач села только на прошлой неделе, когда Игорь с беременной женой на курорт улетел.

Вместе спускаемся на первый этаж и идем в кафе. Я беру зеленый чай и чизкейк, девчонки – кофе и эклеры. Впереди еще одна пара, которую я с удовольствием бы прогуляла, но не могу, у меня и так неделя прогулов.

Терпеть неизвестность невыносимо. Меня рвет на части от мысли, что, возможно, прямо сейчас в моем животе сидит ребенок Кравцова.

Господи, как страшна, и как сладка и заманчива эта мысль.

– Может, после лекции в бар? – вдруг предлагает Юля, - отметим…

– Можно, - с готовностью восклицает Оливия.

– Мне надо у Вовчика спросить, - отзывается Ева.

– Я пас.

Три пары глаз впиваются в мое лицо. Взгляды Евы и Оливки выражают крайнюю степень любопытства. Юлин – голое ехидство.

– Начало-о-ось… - откидываясь на спинку стула, тянет она, - девочки, у нас минус один.

– Ты о чем? – уточняю с улыбкой.

– Он ошейник тебе еще не надел? – смеется и оглядывается на девчонок, ища у них поддержки.

Те смущенно улыбаются и, видимо, решают занять позиции сторонних наблюдателей. Оливка размешивает сахар в кофе, Ева сосредоточенно тыкает пальцем в телефон.

– Я не виновата в том, что Игорь выбрал не тебя и в том, что ты на это согласилась, - проговариваю, глядя четко ей в глаза.

– При чем здесь Игорь?

– Не нужно искать виноватых, Юля. У нас совершенно разные ситуации.

– Да? И чем же, интересно, они разные?

Я осекаюсь. Не ожидала такой реакции, но все равно не спешу делиться своим мнением. Оно ей не понравится.

– Знаешь, какая у нас разница? – спрашивает с вызовом в голосе, - твой отец мэр, а мой безработный.

– И?..

– Если бы твои родители были нищими, он бы фиг развелся со своей женой.

Это настолько бредовой заявление, что мне приходится сдерживать себя, чтобы не рассмеяться ей в лицо. В то же время приходит четкое понимание, что нашей дружбе конец, а я испытываю иррациональное чувство облегчения. В последнее время общаться с ней стало невыносимо.

– Пусть будет так, если тебе приятнее так думать, - поднимаюсь и забираю с соседнего стула свою сумку.

– Ну, Мариш… - хнычет Оливия, - ну, девочки, вы чего?

– Встретимся на лекции, - подмигиваю ей.

В аудитории занимаю свое место, а Юля демонстративно проходит мимо и садится на заднем ряду. Мне жаль, что наша дружба закончилась так нелепо, но я уже устала оправдываться перед ней за свое счастье.

После занятий прошу таксиста остановиться у аптеки. Стою в очереди, переминаясь с ноги на ногу. По телу гуляет нервная дрожь, колени подгибаются. Покупаю сразу три теста и принимаю входящий, пока бегу до такси.

– Тебя забрать? – спрашивает Арс.

– Нет, я уже почти дома.

– Ладно. Как курсовая?

– Пять!

– Отметим? Собирайся, я через час заеду.

– Эмм… о’кей…

Блин, если тест окажется положительным, мне не до ресторана будет. Арсению тоже.

Захожу в квартиру, сразу иду в ванную и включаю воду. Трясущимися от волнения руками зачем-то умываю лицо, потом долго промокаю его полотенцем. И только после этого делаю то, что написано в инструкции.

Кладу полоску на край стиральной машины и снова иду к раковине, а когда возвращаюсь, на нем две красные полоски. Такие яркие, словно их начертили фломастером!

Хватаюсь ладонями за лицо и продолжаю смотреть на них сквозь щели между пальцами.

Я беременна!

Разворачиваюсь к двери, с минуту гипнотизирую ее глазами, а потом, оглянувшись, снова потрясенно смотрю на тест.

Я беременна… В двадцать один я стану мамой…

Эмоциональный ступор вскоре сменяется едва ли не истерикой. Я начинаю метаться по квартире, заламывая руки.

Что теперь будет?! Его развод только в понедельник! А моя учеба? Я же только на третьем курсе!.. Боже… мама с папой этого не переживут!.. Они еще не оправились от новости о наших с Арсением отношениях, а тут уже ребенок!..

И как отреагирует он сам?

Падаю в кресло и пытаюсь взять себя в руки. Дышу – дышу – дышу… Кладу руку на плоский живот и прикрываю глаза. Прислушиваюсь к ощущениям и вдруг чувствую это.

Тепло, идущее из-под руки и растекающаяся по телу вибрирующая энергия. Словно наполняясь новым смыслом, я начинаю осознавать.

Теперь мне понятны причины перепадов моего настроения и частых слез, постоянной слабости и сонливости. Вчера Арсений купил пирожное с безейной крошкой, а я его так и не съела, потому что захотелось маринованных оливок.

Твою мать, и какой же у меня срок, интересно?..

Из прихожей доносится звук отрывающейся двери, следом зажигается свет.

– Марина!

Мое сердце больно ударяется о ребра. Подобрав ноги, выпрямляю спину.

– Я здесь, - отзываюсь пискляво.

Слышу, как он раздевается, выкладывает телефон и ключи на комод, снимает пальто.

– Ты чего? – останавливается на пороге, - я столик в ресторане заказал.

Тест лежит в ванной, а я не могу вымолвить ни слова. Молча смотрю, как он приближается, в черных брюках, белой рубашке, галстуке и с голубой коробкой в руке. Подходит и опускается передо мной на корточки.

– Малыш… - берет мою лежащую на коленях руку и прижимается к ней губами, - сделай тест, пожалуйста.

И вкладывает в мою ладонь голубой картон.

Я перевожу на него взгляд, потом снова смотрю Арсению в глаза и прыскаю со смеху. Он непонятливо моргает.

– Самый умный, да? – смеюсь, закинув голову.

– Что?..

– Я только что сделала… - смеха больше нет, глаза в глаза, и ток по венам, - я беременна!

ЭПИЛОГ.

С елки падает и со звоном разбивается стеклянная елочная игрушка. Никиту и Ромаша как ветром сдувает с места преступления.