Краски вне линий (фанфик Сумерки)

Она ничего не сказала. Надеюсь, я все делаю правильно. А может не надо было этого делать?

– У тебя есть школа и новые друзья, – заметила я, – У папы будет работа, и тоже появятся новые друзья. А вечерами и по выходным мы будем проводить время вместе. Мне тоже здесь нравится. И мы должны помочь папе, чтобы ему здесь тоже понравилось. Потому что нам придется жить здесь очень-очень долго. И будет лучше, если всем нам здесь будет нравиться, согласна?

– Да, – ответила Кэти, не говоря больше ни слова.

– Что такое, Кэти? – спросила я, заметив, что она уклоняется от ответа, так же, как любил делать ее отец.

– Мне не нравится без папы, – сказала она прямо, она не умела прятаться так искусно, как Эдвард во время сеансов.

Кэти,… она так боялась, что может снова всех потерять. Однажды я прочла, что то, чего ты боишься больше всего, это то, что с тобой уже случалось. Теперь я это понимаю. И я тоже боялась снова его потерять. Я знала, что не переживу этого еще раз – то время, когда он вернулся обратно к Виктории,… когда папа не рассказывал мне, что с ним происходит. Это было, похоже на последний круг ада.

– Мне тоже, – сказала я откровенно, – Он скоро придет домой. У тебя будет ещё много времени, чтобы наверстать с папой упущенное. Я бы тоже хотела, чтобы он все время был рядом. Но нам нужно быть сильными и поступать так, чтобы каждому из нас было хорошо. Мне трудно объяснить тебе, но поверь мне, ежедневная работа пойдет на пользу папе. Она нужна ему. Точно так же, как тебе надо ходить в школу.

Пожалуйста, пусть она поймет меня правильно, молилась я. Эдвард – это одно, но если я когда-нибудь обижу Кати, сказав что-то не так, я никогда себе этого не прощу.

Раздался тихий стук в дверь, и я поняла, что это Анджела. Бен стучал и ломился, как рота разъяренных солдат.

– Да? – спросила я, вытирая глаза.

Дверь открылась шире, и Анджела вошла, мило улыбаясь.

– Все в порядке? – спросила она, глядя на меня.

– Думаю, да, – я взглянула на Кэти, а она на меня, – Ты в порядке?

– Да, – фыркнула она, все еще сжимая свою мокрую салфетку, – Дайте мне секундочку.

Я чуть не рассмеялась вслух, когда она спрыгнула с моих колен и вышла из комнаты. Как только она ушла, Анджела засмеялась.

– Я все время так говорю, – поделилась она и тоже сдавленно усмехнулась.

– Бен тебе сказал? – спросила я.

– Да, – сказала она немного грустно, – Чертовы полицейские, пугают всегда до полусмерти.

Я взглянула на нее, немного разозлившись, что она под одну гребенку ровняет всю полицию.

– О, я не имела в виду твоего отца, дорогая, – она быстро обняла меня, – Прости. Я не слишком люблю полицию. Это долгая история.

– Все нормально, – сказала я, выходя из комнаты Кэти, – Пойдем, посмотрим, задали ли Кэти что-нибудь на дом.

Мы снова пошли на кухню, Кэти сидела за столом, открывая свой лиловый рюкзачок.

– Что-нибудь задали на сегодня? – спросила я, убирая челку от ее сияющих голубых глаз. Я почувствовала, словно прекрасная маленькая частица Эдварда сейчас здесь, со мной, и ужасная тоска по нему стала немного меньше. Я беспокоилась о нем весь день,… и все еще продолжала это делать. Меня все еще трясло от того, о чем я думала несколько минут назад. Это напомнило мне, насколько реальна опасность,… и что в любую секунду может раздаться телефонный звонок, который убьет нас всех.

Бен куда-то ушел, и я посмотрела на Анджелу.

– Где Бен? – я почувствовала, что говорю тверже, словно мне поручили вернуть его обратно.

– Он здесь, – тихо сказала Анджела , – Я спрятала ключи от машины. Я думаю, он просто пошел подышать воздухом.

– Я рада, что он так заботлив, – сказала я абсолютно искренне, думая о том, что мне повезло быть частью этой семьи.

– Порой он слишком заботлив, – сказала Анджела, – До него многое поздно доходит.

Я на секунду встала на его место. И поняла, что и в его жизни хватает боли.

Их единственной дочери больше нет, они все эти годы заботились о Кэти в одиночку, разделяя с ней всю ту боль, через которую она прошла, не зная порой – жив Эдвард или мертв,… за исключением того, что он звонил им каждый день в 15.00. А теперь, когда он вернулся к ним, им страшно, что случится что-то, что снова отнимет его у них.

Нам всем нужна терапия. Я знаю, это звучит как заезженная пластинка, но я ничего не могу поделать. Я забочусь обо всех. Я хочу, чтобы они снова были свободны от своих страхов.

– Эдвард не просто наш зять, – Анджела мыла тарелку, – Он наш сын.

Это все, что она сказала, и я понимающе кивнула. Мне кажется, Анджела плакала, так, чтобы Кэти не увидела, поэтому я переключилась на девочку.

– Ну,… прости, Кэти, – я усмехнулась ей через стол, – Ничего не задали?

– Неа, – протянула она разочарованно, – Сегодня первый день занятий, поэтому ничего не задали.

– О, – я разделяла ее разочарование, – Прости.

– Знаешь, иногда я думаю, что этот город СЛИШКОМ хороший! – воскликнула она с неприязнью. Я невольно засмеялась.

– Я понимаю, о чем ты, – усмехнулась я, – И единственный раздражительный человек здесь – это ПОП ПОП!

Она засмеялась над этим громче, и я надеялась, что не разозлила Анджелу. Это была просто добрая шутка. Я хотела, чтобы Кэти подольше улыбалась. Особенно перед тем, как Эдвард вернется. Если он войдет, и увидит, что она плачет…

– Он не раздражительный, он просто СТАРЫЙ! – фыркнула она.

Я закрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться во весь голос, как мне хотелось, боясь, что подавлюсь молоком, которое пила.

С облегчением я увидела, что Анджела смеется, стоя у раковины.

– Хочешь помочь мне приготовить ужин, Сквидж? – спросила я, у меня появилась «фишка» – называть ее каждый день как-нибудь по-новому. Я просто выдумывала всевозможные странные имена, а порой они просто слетали у меня с языка. Пока моим любимым было «Уп-Уп-Уплефски» (автор, наверное, что-то курила в ту минуту, когда ей на ум пришел этот бред, lol – прим.пер.)

Но сегодняшний день был сложным для всех, поэтому «Сквидж» – это максимум, на что у меня хватило воображения.