Краски вне линий (фанфик Сумерки)

А только около полудня! Сколько еще часов я должен здесь быть? Я хотел сбежать… унести свою задницу отсюда так далеко, как только возможно. Но куда я побегу?

Я сморгнул и почувствовал влагу на лице. Я проигнорировал это, и пошел убирать навоз за Психом, и потом, когда я закончил его мыть, можно было идти к следующей лошади, и кошмар начинался заново.

Боб, наверно, сейчас пошел распускать сплетни, какой этот новый парень неженка. Мне было все равно. Я ни с кем из них не собирался водить дружбу.

Я украдкой осмотрелся в надежде, что Шэрон не появится и не надерет мне задницу. Не знаю почему, но мне действительно не хотелось ее разочаровывать.

Кэти, должно быть, сейчас на ланче, думал я, пока споласкивал Психу задницу.

Я надеюсь, она ест в приятной компании… надеюсь, она заводит друзей.

Я повел Психа в загон и привязал его там, не отводя от него глаз, пока шел, и закрыл дверь, запирая ее полосой металла, а затем вылез через дыру в двери.

– Правильно тебя назвали, – сказал я, будучи в безопасности по ту сторону от двери. Он просто смотрел на меня, заставляя двигаться.

Я собирался пойти и открыть следующую дверь, к лошади по кличке «Не Чеши Меня», когда сзади раздался крик Боба.

– МЕЙСЕН! – позвал он.

Если он так часто будет звать меня Мейсеном, я поверю, что это мое настоящее имя.

– Да? – я повернулся к нему, чувствуя, как невольно опускаются глаза.

– Вот и я, Муравей! – пошутил он, крутя своим пальцем у лица.

Я заставил себя поднять глаза, радуясь, что смотрю на него счастливо и беспечно.

– Так-то лучше, – он усмехнулся, – Время ланча.

Я чуть не заплакал.

Но вслух сказал лишь «О, окей». Голос звучал абсолютно глухо. Я даже не узнал его.

Я не знал, где здесь некое подобие столовой, но я знал, что не хочу сидеть там и есть рядом с остальными. Я был грязным, и вонял дерьмом и мочой. И все еще был очень мокрым.

– Ух, мы можем поесть на улице, – Боб махнул мне рукой, и я пошел за ним. Я подумал, может, он читает мои мысли, и, может, он был прав. Может, он тоже все обдумал и понял.

– Хороший денек, – объяснил он, открывая холодильник и вручая мне мою коробку с ланчем, – И, может, если поедим достаточно быстро, окунемся в озере.

Звучало божественно, но я понял, что мне придется окунаться в одежде. Я по-прежнему хотел окунуться, но знал, что тут же полетят слухи о том, какой я болван. Я не понимал, почему меня это волнует. Да, конечно же. Я жажду одобрения. Белла говорила мне это однажды.

Я уже начал выдумывать истории о том, какой классный у меня был день, и что я расскажу ей, когда приду домой. Кэти захочет послушать милые истории про лошадок. Я начал их выдумывать, пока мы шли в обратную сторону, оставив позади огороженные загоны и поля. К счастью, в поле зрения не было ни одной лошади.

Привет, я Эдвард Каллен, и я ненавижу лошадей. О Господи, Кэти убьет меня, даже за то, что я ДУМАЮ так!

Вдвоем мы шли прочь от конюшен, пока не дошли до милого маленького озера. Солнце стояло в зените, и я подумал, что здесь даже ЖАРЧЕ, чем на конюшне.

Боб сел на траву и стал снимать свои рабочие ботинки, его коробка с ланчем лежала слева.

Я просто стоял и наблюдал за ним, как идиот. Мне это не нравилось. Поблизости никого… что, если он начнет снимать рубашку? Может, я смогу извиниться и уйти.

– Давай, Муравей, – Боб снял второй ботинок, затем носок, – Я знаю, что у тебя болят ноги.

– Да, – сказал я, словно это было очевидно.

– Тогда поторопись, – он улыбнулся, – Ланч длится около 40 минут. А потом мы снова пойдем кормить лошадей.

Угх. Они что, только едят? Я не мог себе представить, что на меня нападут 30 раз подряд.

Боб рассмеялся, увидев что-то на моем лице.

– Будет лучше, Муравей, – заверил он меня, словно знал это, – Расслабься. Я не кусаюсь.

Я хотел извиниться. Я хотел признаться ему во всем и сказать: «Мне жаль, что я такой». У него хорошие намерения, он хороший человек, а я веду себя так, словно он собирается меня изнасиловать, только потому, что кто-то другой сделал это со мной. Наверно, ни один их этих парней не притронется в этом смысле к другому, даже если ты приставишь пушку к его голове.

Я сел рядом с Бобом, немного поодаль, чтобы не показаться нелюдимым, и стал аккуратно стаскивать правый ботинок с ноющей ноги. Я вздрогнул, и стискивал зубы, пока это не прошло, и когда я начал дышать, Боб хихикнул, – Почувствовал, как все проходит, как только ты снимаешь ботинки, да?

Я тоже засмеялся, потому что это было именно то, чего я боялся.

– Я чувствую себя таким слизняком, – признался я, снимая носок, – Я не знал, что с лошадьми так много работы.

Боб фыркнул и опустил ноги в воду, открывая коробку с ланчем.

– Это адская работа, – сказал он, вынимая завернутый сэндвич, – Когда я работал первый день, я хотел уйти через час.

Я сжал рот. Я хотел сделать то же самое.

– Но я выдержал, – Боб смотрел в воду. – Моей семье нужны были деньги. Здесь не так много мест, куда можно пойти работать. Поэтому я выдержал. Каждый день было чуточку легче. Каждый день я становился чуточку ближе к лошадям, а они – ко мне. Твое тело привыкнет, если ты будешь делать это каждый день. Со временем станет легче.

Теперь я видел, что у нас с Бобом есть кое-что общее. Это заставило меня чувствовать себя гораздо лучше. И теперь я тоже аккуратно опустил ноги в воду.

– Уххххх… – услышал я свой стон, глаза закрылись, и голова немного откинулась.

Боб хихикнул и кивнул, откусывая от своего сэндвича.

Он сказал мне, что работать станет легче, если знать некоторые вещи. Первое – никаких модных кожаных ковбойских ботинок. Рабочие ботинки – лучше всего, или резиновые. Во-вторых – надевать удобную одежду. Боб сказал, что не нужно одеваться как ковбой, если в этой одежде неудобно. Футболка, джинсы, даже просто штаны – это нормально. Все, что захочу. Он сказал мне беречь шляпу, она хорошо защищает лицо от солнца, от снега и ветра.

Я слушал, открывая свою коробку, чтобы увидеть, что моя прекрасная Белла мне положила.

И сразу же увидел записку. Она была розового цвета, и гласила: «Удачи сегодня! Я ТАК горжусь тобой, Эдвард!».

Белла написала ее от руки. И, ниже, Кэти втиснула строчку, просто написав от себя: «Мы любим тебя, папочка».

Я сразу же почувствовал себя бесполезным куском дерьма.

Я услышал, как Боб сказал:

– Все так и будет, если ты завтра вернешься. Вернешься?

Я попытался ответить, но горло перехватило. Я кивнул и попытался ему улыбнуться. Затем голос понемногу стал возвращаться.