Красная кнопка
Шрифт:
– Вот этого и здесь хватает.
– Пока!
Проводив взглядом две удаляющиеся фигуры, проводница стала неторопливо, задом выбираться из-под вагона. Неожиданно ее ноги наткнулись на какую-то преграду. Таня хотела оглянуться, но чья-то сильная рука крепко ухватила ее за волосы и больно запрокинула голову. Девушка попыталась закричать, но другая рука в грязной плотной рукавице безжалостно зажала ей рот и нос. Почти теряя сознание от нехватки воздуха, она почувствовала, как ее грубо выволакивают из-под вагона и куда-то тащат…
…Она очнулась от пригоршни воды,
– Что, сучка, оклемалась?
Колобок присел и сильно сжал подбородок Тани короткими толстыми пальцами.
– Сразу предупреждаю: отвечать быстро, и не вздумай врать!
Однако он даже не задал никакого вопроса, а резко ударил девушку кулаком в лицо.
– Итак, о чем ты разговаривала с прокурорскими? – И вновь последовал короткий акцентированный удар.
Кровь из разбитого носа обильно потекла на подбородок. От боли и ужаса Татьяна не могла вымолвить ни слова. Она лишь в упор смотрела расширившимися глазами на своего мучителя. Тот усмехнулся, схватил пятерней воротник ее форменной голубой рубашки и рванул вниз. Посыпались оторванные пуговицы. Девушка задергалась на полу, а Колобок таким же грубым движением сорвал лифчик. Кровь с подбородка большими каплями падала на обнаженную грудь и стекала ниже, на живот…
Таня пыталась закрыться или отползти, но мешали связанные за спиной руки. Толстяк с восторгом оглядел свою «работу» и совсем озверел. Он стал наносить удары кулаками в самые незащищенные и болезненные места. По груди, животу и ниже, ниже…
Девушка, наконец, истошно закричала, но тут же захлебнулась попавшей в горло кровью.
– Эй, ты же не даешь ей говорить! – не выдержав, вмешался Гришка. – Люди ждут, а ты…
– Заткнись!!! – заорал Колобок, но прекратил избиение, наклонился к самому лицу жертвы и громко приказал: – Отвечай, сука!
Татьяна в полной прострации только беззвучно шевелила губами.
– Ах так?! Ну-ка, Гришка, зацепи ей руки вон за тот крюк, – Толстяк указал на свисающий с потолка крюк грузовой тали.
Проводник отставил в сторону бутылку и выполнил приказание. За это время Колобок отпил два больших глотка водки и подобрал с пола валявшийся там кусок ржавой арматуры длиной побольше полуметра.
Руки девушки были вывернуты назад, она еле касалась цементного настила кончиками пальцев ног.
– А теперь сорви с нее это тряпье!
Плотоядно ухмыляясь, Григорий сорвал еле держащуюся на Татьяне рубашку и стянул вниз форменную юбку.
– Все, я сказал! Догола!
Через пять секунд девушка была обнажена.
– Вот теперь ты точно врать не будешь, – бормотал он, обходя вокруг жертвы и помахивая железным прутом, – точно не будешь…
Колобок размахнулся, послышался «мокрый» шлепок от удара по обнаженному телу и раздался истошный вопль девушки. Потом еще удар, еще…
Длинными руками Гришка обхватил сзади уже невменяемого Колобка и оттащил в сторону от окровавленной Татьяны:
– Опомнись, псих! Узнай, куда эти убежали?!
Толстяк тяжело, надрывно дышал, но постепенно затих и, похоже, успокоился. Он плеснул в лицо девушки водой из большой пластиковой бутылки и дождался,
когда она откроет глаза.– Отлично. Отличненько! Смотри теперь сюда! Видишь эту железную палочку, а? Я даю тебе пять секунд, чтобы ты начала говорить. А после этого засуну ее тебе… – Он медленно провел окровавленной арматурой по бедрам Татьяны, между ягодиц и промежности. – Засуну вот сюда…
…Колобок отошел к столу, допил остатки водки из бутылки и позвонил по мобильнику:
– Они идут вдоль склада, мимо развесочной к выходу на Союзный проспект. Там их можно легко взять, перегородив узкий переулок… Да, понял, сейчас организую.
Толстяк тут же позвонил по другому номеру:
– Прапор! Ты где сейчас? А, совсем рядом! Заверни на третий пакгауз. Жду.
Через полминуты в дверь склада протиснулся старший полицейский. Он лишь бросил короткий взгляд на открывшуюся перед ним картину, судорожно икнул, зажал рот ладонью и метнулся за дверь.
– Неженка! – пожал плечами Колобок и вышел наружу.
Полицейский стоял, согнувшись пополам, в двух шагах. Его рвало.
– Кончай, Прапор! Разнюнился! Ну, кому сказал?! Сейчас эта парочка побежит обратно мимо нас. Сворачивать ей некуда. Расставь своих людей вдоль пакгауза, на повороте и у «стрелки». Мочить прокурорских безо всякого предупреждения! Это приказ! Тела потом вывезти на маневровом и сжечь. Кстати, захватишь и эту. – Толстяк мотнул круглой головой на дверь склада.
– Я не могу… Таньку… – К горлу мента снова подступила тошнота.
– Слабак херов! Ладно. Иди, расставляй людей, а ее Гришка в рубероид завернет и вынесет. Когда проблюется. Торопись, торопись!
Полицейский трусцой побежал к подчиненным.
Ладожский вокзал находился на краю города и занимал большую по площади территорию. Поэтому путь, кратко обозначенный проводницей, на самом деле растянулся на многие сотни метров. Наконец, позади остались пакгауз, семафор и развесочная. Галина и полковник пробежали вдоль огромных куч мусора и металлолома и свернули налево. Перед ними открылся короткий и узкий переулок, который должен был вывести их на Союзный проспект. С обеих сторон переулка по всей его длине тянулись грязно-серые стены каких-то служебных корпусов высотой с семиэтажный дом и без единого окна.
Гюльчатай оглянулась назад: погони видно не было, но ее никак не покидало ощущение притаившейся опасности. Особенно сейчас, когда с относительно просторной территории им предстояло ступить в замкнутое пространство служебного прохода-проезда.
«Да в нем два приличных самосвала не разъедутся! – подумала девушка. Немного успокаивало, что в видимом отсюда конце переулка не было никаких ворот или шлагбаума. – Ничего, мы ж не на самосвале. Последний рывок…»
Однако не успели они достичь и середины проезда, как в его дальнем конце, громко завизжав тормозами, резко остановился темный микроавтобус с распахнутыми дверями, выскочивший из-за угла правого корпуса. Он не стал заворачивать внутрь переулка, а просто наглухо перекрыл выход из него. Несколько человек поспешно вышли из его салона. В полумраке наступающих сумерек издалека невозможно было разглядеть их количество и экипировку, но действовали они весьма грамотно и слаженно: «выгрузились» с дальнего борта, чтобы не попасть под возможный огонь противника, а вперед начали продвигаться двумя группами по обеим сторонам проезда, вплотную прижимаясь к глухим стенам корпусов и практически сливаясь с их поверхностью.