Красная комната

Время от времени внутрь салона падали блики от дорожных фонарей, напоминавшие размытые тусклые штрихи на огромной заляпанной красками картине. Они ложились рваными мазками, создавая причудливые переплетения тени и света – света, который не освещает ничего, только время от времени – воспаленные глаза Джин.

Молчание стало напряженным. Вадим вдруг ощутил его как твердое инородное тело, неожиданно врезавшееся в его ладони. Ему стало физически больно. Эта боль испугала его и заинтересовала так сильно, что Вадим снова удивился. Что происходит? Отчего ему больно, когда она молчит?

Джин, и вправду, молчала, а в салоне машины вдруг сделалось тесно, как бывает в комнате, где расстаются двое людей, вместе переживших самую лучшую ночь в своей жизни. Расстаются по какой-то глупости, под влиянием собственных пороков или обстоятельств, которые никто из них даже не попытался преодолеть.

Это сравнение поразило его, как выстрел в упор, и причинило боль, как пуля в глубинах позвоночника. Вадим вдруг понял, что впадает в какое-то странное состояние – почти шок. Почему рядом с этой девчонкой его преследуют такие странные мысли? Что с ней не так? Что не так с ним? Может, происходит что-то странное с ними обоими и впору об этом задуматься? Может, он тоже остался без крыши – так же, как осталась без крыши она?

Эти мысли, опять-таки, были для него новыми. Думать так было неприятно и странно. И Вадим поспешил разбить молчание молотом своего голоса. Впрочем, молчание не рассыпалось на мелкие кусочки, а лишь треснуло вдоль, как антикварное зеркало в доме, в котором давно никто не живет и не будет жить никогда…

– Как ты сказала твой адрес? Повтори, пожалуйста.

Вадим включил навигатор, и прибор замигал серебристым светом. В салоне джипа стало светлей.

– Покровский переулок, дом восемь, – повторила Джин, не поворачивая головы и по-прежнему глядя в окно.

Его суперсовременный навигатор был подключен к интернету, как и мобильный телефон. Автоматически Вадим ввел карту в поисковую строку Гугла, и вдруг…

Навигатор начал показывать что-то странное. Вадим повторил запрос и снова удивился – что-то явно было не так. Он даже присвистнул вслух – Джин тут же оторвалась от окна.

– Что случилось? – глаза ее мерцали в тусклом салоне, как у разъяренной кошки. Это почему-то осталось в его памяти, как и странная мысль – чем он мог ее обидеть? Он не понимал.

– Ты уверена, что это жилой дом? – он нахмурился. – Ты ничего не перепутала?

– Нет, конечно, – в ее голосе послышалась злость. – Я не настолько сумасшедшая, чтобы не помнить свой домашний адрес, хотя я и поселилась в этом доме недавно.

– Карта показывает, что на этом месте находится нежилой аварийный дом, предназначенный на снос, – сказал Вадим.

– Чушь собачья! – Джин пожала плечами. – Просто карта неточная, вот и все. Старая какая-нибудь…

– А дом-то новый? – спросил он.

– Дом старый, но совершенно не аварийный. В нем живут люди. Полно. Странные люди…

– Почему странные? – поинтересовался Вадим.

– Ребенок орет за стенкой всю ночь, – вдруг выпалила Джин. – Совершенно ненормально так вести себя с ребенком!

– Откуда ты знаешь? У тебя что, есть дети? – Вадиму вдруг захотелось ее подразнить, но он совершено не ожидал того, что произошло через секунду. Джин вдруг вскинула на него абсолютно дикие глаза разъяренной ведьмы и вцепилась в руль. Машину понесло в сторону.

– Сумасшедшая! – завопил Вадим. – Ты что творишь?!

Он был так напуган, что даже позабыл все матерные слова – настолько неожиданным было поведение этой странной девицы, этого чудовища, которое вдруг оказалось в его машине и уже успело вывести его из себя, причем несколько раз подряд.

– Останови машину, урод! Я выйду! – глаза ее сверкали, как заточенные кинжалы, и Вадиму снова стало по-настоящему страшно.

– Да что я не так сделал!? – Вадим резко ударил ее по руке. – Отпусти руль, разобьемся ведь!

– Это не твое дело, урод, понял, есть у меня дети или нет у меня детей! – в ярости Джин забыла все правила грамматики, хотя до того момента говорила абсолютно правильно и даже грамотно.

– Извини, я не хотел тебя обидеть! – при этих словах Вадима она отпустила руль. – Извини за то, что я сделал не так. Хотя я совершенно не понимаю, что…

– Ты все сделал не так, – она вдруг успокоилась так же внезапно, как и вспыхнула. – Я устала отвечать на все эти дурацкие вопросы: «Почему ты не замужем?» «Когда заведешь детей?» «Зачем перекрасила и остригла волосы?» И прочий бред, который всем втюхивают в мозги. Я живу, как хочу. Мое тело – мое дело. И никому нет никакого дела до моего прошлого. Люди не способны это понять, как им не объясняй. Я ненавижу людей!

– Извини, я был не прав, – сказал Вадим, вдруг подумав, что за этой странной, необъяснимой вспышкой ее ярости прячется куда больше человеческого, чем она пыталась спрятать, скрыть от всех в своей то ли скорлупе, то ли броне.

– Проехали, – Джин резко передернула плечами: это было похоже на нервный тик. – Нежилой дом, говоришь?

– Нежилой дом, – подтвердил он. – Да ты сама посмотри!

– Странно. Ели дом числится аварийным и переведен в нежилой фонд, квартира в нем должна стоить намного дешевле, чем они берут, – сказала Джин.

– Ты снимаешь квартиру или купила? – поинтересовался он.

– Снимаю, – ответила Джин, – сняла недавно. Мне комната понравилась.

– Какая комната? – не понял Вадим.

– Красная комната…

Он подумал, что не слыхал ничего более странного в своей жизни, но уточнять ничего не стал, боясь повторения странной вспышки. Что-то ухватило Джину, словно вихрь ее завертел, закрутил в огненных сполохах, в бушующем пламени… Вот что, оказывается, скрывалось за непроницаемой внешностью типичной современной городской сумасшедшей, которой плевать на всех!

Так они въехали в город, и джип помчался по пустынным ночным улицам. По ним в этот час было гораздо легче двигаться.

Свернули в Покровский переулок. Джип остановился возле очень красивого трехэтажного здания в старинном стиле. Вадим был коренным жителем этого города, но никогда не видел такой красоты. Ему вдруг показалось, что там, под башенками в вышине дома, прячутся какие-нибудь мифические гаргульи, как в средневековых романах ужасов. И жуткие чудовища из далекого прошлого наблюдают за людьми своими каменными глазами, обретя вечную мудрость вечности в наблюдении бесконечного множества людских пороков.