Красная Шапочка выходит на охоту

Мне открыли, даже не спрашивая, кто пришел.

Передо мной стояла женщина средних лет. В черном платье с красным корсажем и высоким воротником под горло, с седыми волосами, убранными под черную кружевную наколку. На плече женщины сидело черный кот и позевывал, показывая клыкастую пасть. Очаг жарко пылал, и на фоне огня фигура в черном, да еще с котом, производила пугающее впечатление. Впрочем, на это, наверняка, и рассчитывалось — чтобы юные (и не очень юные) девы прямо с порога проникались трепетом, страхом и уважением.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась я с травознаей. — Мне сказали, что у вас есть травы на продажу. Моя госпожа простудилась и хотела бы купить сухих фиалок, собранных в полдень.

Про фиалки мне сказала Анна-Ми. По ее словам, именно такие фиалки пользовались спросом у девиц, которые желали присушить понравившегося парня, и моя просьба не покажется травознае странной — почему, дескать, не зашли за сушеными фиалками к аптекарю.

Старуха засмеялась. Но это был совсем не смех волчьей ведьмы. Травозная замеялась хрипло, будто ворона закаркала.

— Фиалки, собранные в полдень? — спросила она, пропуская меня в хижину.

Я переступила порог, и травозная закрыла за мной дверь.

— Проходи, проходи, — женщина спустила кота на пол, села в кресло возле камина и сцепила на животе руки, разглядывая меня с головы до ног.

— Но ты ведь пришла сюда не за фиалками, — сказала она и улыбнулась, показав два ряда ровных белых зубов. — Ты пришла, чтобы убить оборотня. Я знаю вас, красные шапероны. В своей жестокости вы еще страшнее оборотней.

Она знала, кто я. И притворяться, что я не понимаю, о чем речь, не было смысла.

— Не бойся, я вас не выдам, — сказала травозная, не выказав ни капли страха. — И тебе не придется убивать беззащитную старую женщину.

— Мы не убиваем невиновных, — ответила я угрюмо.

— Да неужели? — делано изумилась она и погрозила пальцем. — Не надо мне врать, красавица. В этих краях, на моей памяти, шапероны появлялись раз пять, поэтому я хорошо их знаю. Но забавно… Я думала, у вас там только мужчины, у которых сердца заросли волчьей шерстью, а ты — девушка. И я вижу, что сердце твое способно на сильные чувства… — она покачала головой, глядя на меня из-под полуопущенных век.

— Если умеете заглядывать в сердца, — перебила я ее, — то вы — ведьма, может быть?

— Нет, я не ведьма, — ответила она мне в тон. — Я — всего лишь женщина, которая кое-что знает. И умеет преподнести свои знания, чтобы получить несколько монет, — она хихикнула совсем как Анна-Ми, когда говорила о графе Лагаре. — А вот кто настоящая ведьма — это мадам Анастейша. Порасспросите ее, она многое может рассказать, — и добавила совсем другим голосом — обыденным, чуточку равнодушным: — Фиалки в плетенке, у порога. Собраны в полдень. Дайте им настояться день на меду и принимайте по ложке три раза в день. Простуда улетучится — заметить не успеете.

— Значит, мадам Анастейша? — спросила я, не торопясь забирать фиалки.

— Ведьма, — кивнула травозная.

— Вы сказали, что шапероны приезжали сюда пять раз. По какой причине? Были еще нападения оборотня?

Она покачала головой:

— Нет, они приезжали из-за Лагаров. Лагары всегда были на подозрении.

От ее пристального взгляда мне стало не по себе, и я на всякий случай приподняла арбалет — ненамного, на пару ладоней. Старуха обидно засмеялась — опять каркающим, резким смехом. Она меня не боялась, старая перечница. Совсем не боялась.

— Почему Лагары были на подозрении? — я старалась говорить сурово, но старуха упорно не желала принимать меня всерьез.

Пожав плечами, она хмыкнула:

— Слишком богаты, слишком красивы, слишком обольстительны… Многих подозревали и за меньшее. Но Лагары всегда были такими. И всегда умирали своей смертью, чаще всего от старости, и плодились с завидным постоянством. Только вот нынешние Лагары не торопятся обзавестись маленькими волчатами! — она захохотала, запрокинув голову. — Шапероны наблюдали за Лагарами, но всегда уезжали ни с чем.

Была ли она оборотнем? Я не чувствовала опасности, находясь рядом с ней. Только раздражение. Мне все время казалось, что старуха насмехается надо мной. Но знает ли она больше, чем сказала?

— У вас есть еще что-то для меня? — спросила я, помедлив.

— Только фиалки, — бросила она небрежно. — Забирай их, красавица, и уходи искать своего зверя. Уверена, что ты очень скоро его найдешь.

Я попятилась — мне не хотелось поворачиваться к ней спиной, и в хижине снова раздался каркающий смех. Схватив коробку с фиалками, я вышла из хижины, и травозная проворно вскочила и оказалась у порога.

— Только будь осторожна, моя милочка, — сказала она, понизив голос. — В Ардеше опасность грозит прежде всего девушкам, вроде тебя.

— Это почему? — спросила я, уже догадываясь, что сейчас услышу какую-нибудь мистическую галиматью.

И я не ошиблась.

— Потому что дьявол жаждет вашей крови, — произнесла травозная таинственно. — Не слушайте песни, не ходите на Волчье поле. Иначе мертвец заберет вас, потому что жатва уже началась!

— Хотите что-то сказать — говорите прямо, — сказала я, теряя терпение.

Но она расхохоталась мне в лицо:

— Кто же говорит прямо о древних тайнах? Повелитель Запада, ведающий тайнами, не прощает откровенных речей. А я все-таки служу ему, а не красным шаперонам.

Двери захлопнулись, и я хотела снова постучать, но тут что-то насторожило меня. Я ничего не услышала, и ничего не увидела, но каждая частичка моего тела ощутила чье-то присутствие в темноте. Крутанувшись с арбалетом наперевес, я долго вслушивалась и всматривалась в темноту, но в лесу было тихо.

— Кто здесь? — спросила я на всякий случай, уже зная, что не получу ответа.

Разумеется, тишину ничто не нарушило, и никто не спешил сдаваться на милость красного шаперона. Я побродила по окрестностям, обыскивая кусты и заглядывая в щели между камней, но Ардеш словно затаился.

В конце концов, спрятав стрелы и арбалет, я вернулась к дому мадам Латуф в два часа ночи, так ничего и не разузнав. Можно было побродить еще, но я опасалась, что возникнут лишние вопросы, когда Анна-Ми отправится домой без меня.