Красная строка. Сборник 3

– Хасан злой человек! Он убил моего брата. Собирай своих, я выведу вас за село.

Она торопилась. Прячась за деревьями, привела группу к подвалу.

– Ничего не бойтесь, – прошептала девушка. Оглядевшись по сторонам, зашла сама и, впустив бойцов, закрыла на задвижку дверь. Ловким движением зажгла керосиновую лампу и попросила отодвинуть бочку с какими-то солениями. Под бочкой оказался лаз. Сдвинув крышку, она первой спустилась по земляным ступеням в тёмную яму.

– Торопитесь! Здесь подземный ход. Его отец с братом вырыли, когда война на нашей земле началась. Он ведёт во двор моей тёти, а там рукой подать до оврага. По нему вы уйдёте.

– А ты? Тебя же убьют!

– Я знаю, где спрятаться. И скоро ваши придут. Этих – здесь человек тридцать. В основном все пришлые. Держат селян в страхе.

– А Хасан за что убил брата? – спросил Пётр.

– Они пытались село отстоять.

– А зовут-то тебя как?

– Забудьте обо мне, если желаете мне добра. Так будет лучше.

Шли они недолго. Девушка остановилась и прислушалась.

– Я выйду первой. Уберу дрова, закрывающие выход. А теперь давайте прощаться, – и она тут же исчезла в узком земляном проёме…

Вскоре селение освободили от боевиков. Часть их убили, других взяли в плен и отправили в Москву, некоторые смогли скрыться. Пётр осторожно пытался найти девушку, спасшую ему и его товарищам жизни, но попытка не увенчалась успехом. А когда бригада, выполнив свои задачи, уходила из села, он услышал знакомый голос. Девушка пела красивую чеченскую песню:

Хаза ю ламанца буьйса,

Батто стиглахь нека до,

Ойла ю тоелла тховса,

Безам кийрахь ийбало…

Он понял, что пела она для них. Её прощальная песня…

Пётр так и сидел с молотком в руках, когда в баню зашла жена.

– Зову тебя, зову, а ты не откликаешься. Банки пора закручивать. Я рассол сварила, заливать нужно. – Она внимательно посмотрела на мужа. – Что с тобой?

– Ничего, Полинушка! Песню вспомнил. Но это уже немного другой мотив.

И он запел тихо и нежно:

Ночь светла над горной грядою,

По небу плывёт свет луны.

Пленены мы сладкой мечтою,

В сердце пламя, пламя любви… [1]

Полина прижалась к плечу мужа. Обнявшись, они ещё долго сидели в старой бане. Каждый думал о своём.

Жанна Варнавская

Всё хорошо

Пространство светилось оттенками радуги: светилось, сияло, переливалось, дышало… Оленька смотрела ввысь, чувство восторга наполняло до кончиков пальцев: сверху тоненькая верёвочка свешивалась прямо к её рукам. Огромный розовый воздушный шар рвался, метался, стремился вверх, и только верёвочка, зацепившись за ветку цветущей вишни, удерживала.

1

Перевод песни – В. Хаджимурадов

– Тьфу, какая гадость! – резкий голос вывел Оленьку из райского блаженства.

– Ку-ку, ку-ку, – подытожили настенные часы, доставшиеся молодой девушке вместе с двухкомнатной квартирой после смерти бабушки.

– Что за мерзость?! Как ты можешь… – Эмма Эрнестовна нарисовалась в дверном проёме, размахивая перед собой зубной щёткой.

– Да что такое? – сладко потягиваясь, бормотала Оленька, зацепившись одним глазком за воздушный шар из сновидений, а вторым, щурясь, смотрела на смешные пузыри вокруг кривившихся узких губ. Спохватилась, вскочила, послушно поспешила вслед свекрови.

– Я спрашиваю, что это?! – Эмма Эрнестовна, согнув указательный палец крючком, возбуждённо стучала костяшкой о край раковины.

Наивно улыбаясь, Оленька в недоумении тёрла кулачками глаза, сладко зевала и потягивалась. В плюшевой пижаме было так уютно и совсем не хотелось выходить за пределы комфорта. Зачем портить себе настроение из-за какой-то ерунды. Она отлучилась и вернулась в ванную комнату с губкой для мытья посуды. Но тут свекровь издала истошный вопль, лицо перекосило, как от зубной боли: с пальца свисала жёлтая слизь.

– Я всё уберу, Эмма Эрнестовна, ну успокойтесь. Ну, торопился Виталик, не заметил, с кем не бывает? – оправдывалась невестка, пытаясь сгладить обстановку.

– Да что за спешка такая! – всё больше раздражалась свекровь: разве ты не видишь: это же гной, самый настоящий! Значит, у сына моего – гайморит, а он на работу поехал? А ты в постельке нежишься, бока отлёживаешь. А если это – ковид?

– Ох! – Эмма Эрнестовна села на край ванны и схватилась за грудь.

Оленька побежала на кухню, плеснула корвалола в стакан воды, подумала секунду, добавила «Капли Зеленина» и вернулась. Свекровь залпом выпила и впала в оцепенение.

– Вам лучше? – мягкий голос невестки шёл откуда-то сверху: как вы себя чувствуете?

Множество ярких лампочек с навесного потолка слепили, свет просвечивал светло-русые волосы, образуя ореол вокруг головы Оленьки, силуэт её слегка расплывался…

– Может, скорую вызвать?

– Нет… не надо, мне лучше… прилечь бы…

До дивана они шли очень медленно. Оленька поддерживала свекровь за талию, а другой рукой согревала её холодную маленькую кисть. Эмма Эрнестовна молчала… вдруг захотелось прижаться, довериться этой молоденькой дурнушке, забыться в призывной теплоте, забыть тревогу, боль за сына непутёвого. Тридцать лет детине, а куда он без мамки? Без мамки – никуда! Привык, чтобы всё ему на блюдечке, чтобы за ним ухаживали, обслуживали, убирали. В тридцать лет третий раз женился… неизвестно на ком, непонятно зачем…

Оленька услужливо поправила подушку, заботливо укрыла пледом и проворковала:

– Всё хорошо, вы не волнуйтесь так. Температура у Виталика нормальная, я с утра и вчера перед сном измеряла. И капли в нос с собой положила. Да, главное, аппетит у него отличный, он хорошо позавтракал: кашу и два бутерброда, с ветчиной и сыром.

– Позавтракал? – оживилась свекровь. – Я всегда рано вставала, кормила, провожала, это сегодня что-то…

– Всё хорошо, это вы с дороги вчера утомились. Я тоже рано встаю, готовлю, сразу на весь день, кормлю и провожаю. А после ложусь – на часок-другой: у меня работа вечерняя, надо же высыпаться.

– Ты думаешь – это не ковид?

– Нет, – улыбнулась Оленька: обоняние на месте! Виталик похвалил, как вкусно пахнут мои новые духи… сам же подарил недавно, на День всех влюблённых…

Свекровь всхлипнула о чём-то своём и отвернулась к стене.

Оленька на минутку ушла и вернулась с синей коробочкой:

– Это вам.

– Мне? «Пани Валевски»? Я и забыла, что есть такие духи.

– Они очень хорошие, стойкий аромат, женственный, мамочка их очень любит.

– Спасибо, так приятно, а кстати, где твоя мама? Почему она к нам не пришла?