Красная весна
Шрифт:
Десятый «горбик» — административное реформирование, разрушающее действующую систему и не создающее никакой новой организованности. Чего стоит реформа МВД… Типичное гобрачевское сочетание бесплодия и амбициозности. В мировой практике это называется «дезорганизацией под видом реформ» или оргвойной. Не зря за прошедшие двадцать лет в сознании общества слова «реформа» и «хаос» превратились в синонимы.
Одиннадцатый «горбик» — отстрел ключевых административно-политических игроков с их заменой недееспособными марионеточными администраторами. При Горбачеве выбиты были (с соответствующими последствиями) Алиев, Демирчян, Кунаев, Щербицкий… да мало ли еще кто.
Двенадцатый «горбик» — шахтеры против системы. Попытка повторить этот горбачевский трюк, организовав катастрофу на «Распадской», была на сто процентов продиктована желанием проверить, есть ли еще порох в пороховницах.
Тринадцатый «горбик» — нацвопрос. Как именно использовался этот фактор при Горбачеве, помнит каждый, кто наблюдал крах государства. При Медведеве началось новое обострение по линии, сильно напоминавшей горбачевскую. Кавказ — Антикавказ… Манежку все еще, наверное, помнят.
Четырнадцатый «горбик» — удары по ключевым несущим конструкциям. Тогда всё было сосредоточено на КПСС. Теперь — на «Единой России» и РПЦ.
Пятнадцатый «горбик» — борьба с бюрократизацией.
Шестнадцатый «горбик» — русский уменьшительный фактор. При Горбачеве — его советник Валентин Распутин, предложивший выход РСФСР из СССР (что и было реализовано Ельциным). При Медведеве — белковщина с ее пафосом оккупационного монархизма (воцарение Майкла Кентского «при участии и под давлением внешних сил») и деструкции («освобождение от наиболее токсичных геополитических активов»).
Семнадцатый «горбик» — уличные протесты. Помню, как, написав это, я почувствовал: «вот оно». 2011 год только начинался. В Москве широких уличных протестов не было и в помине. Но «арабская весна»… Восхваляемая США турбулентность… «Глобальное пробуждение» («при участии и под давлением внешних сил»).
Отсутствие семнадцатого «горбика» на кривой перестойки-2 при полном совпадении остальных перестроечных «горбиков» означало только одно — что уличные массовые эксцессы готовятся. И что готовятся они с целью, аналогичной той, которую преследовали московские массовые уличные протесты, памятные мне по первой перестройке.
Стоп. Какова была реальная цель тогдашних уличных протестов? Кто и зачем собрал тогда демократические толпы на еще не застроенной Манежной площади?
Ведь любой митинг, особенно достаточно крупный, — это системная спланированная акция. В ней участвуют политики, идеологи, орговики. И даже доморощенные силовики, охраняющие митинг от уличных противников и внедренных в структуру провокаторов.
Как и любая массовая акция, митинг не может и не должен состоять на 100 % из активистов, управляемых штабом митинга в зависимости от остроты ситуации, порождающей митинговую активность. Степень искусственности и управляемости митинга может варьироваться в диапазоне от одной второй до одной тысячной.
Одна вторая — это когда на одного активиста приходится один случайный участник. Этот «случайный» приходит потому, что обеспокоен ситуацией, информацию о которой он получил от организаторов митинга, ознакомившись с их листовками, радио- и телепередачами. Иногда — разумеется, в очень острых ситуациях — информация передается устно, по известному принципу «сарафанного радио».
Одна тысячная — это когда на одного активиста приходится тысяча случайных участников. Такое соотношение между активистами и случайным элементом характерно для перегретых, пред- и посткатастрофических ситуаций.
Но и в этом случае «случайный элемент» должен
получить информацию («туда-то, тогда-то»). Придя в определенное время в определенное место, он должен получить возможность что-то услышать. Если митинг большой, то это непросто даже с технической точки зрения. Нужны усилители, динамики и многое другое. Если митинг санкционированный, то кто-то должен оформить эту самую санкцию. Если он несанкционированный, то необходимо обеспечить сбор большой массы людей в определенном месте и в определенное время. Это — серьезное мероприятие. А точнее спецмероприятие. Кто будет выступать на митинге? На что надо нацелить собравшихся на митинге людей? Как привлечь внимание к мероприятию? Какую выбрать тактику по отношению к стражам правопорядка — конфликтовать с ними или душить в своих любовных объятиях, даря цветочки, демонстрируя всячески свое к ним расположение, свое невероятное миролюбие? Когда надо конфликтовать, а когда надо любезничать? Как переходить от одного сценария поведения к другому?И, наконец, в чем стратегическая задача? Взятие власти? Каким образом? Мирные толпы захватят телевидение и ключевые объекты управленческой инфраструктуры? Им это всё поднесут на блюдечке с голубой каемочкой? Кто сказал, что поднесут? А если не поднесут? Переходить от митинга к вооруженному восстанию? Но для этого нужны и другие ресурсы, и другая степень организованности!
По опыту всех стран мира, России в том числе, известно, каковы условия успешности и неуспешности уличных протестов.
Если главой государства является решительный лидер, опирающийся на достаточно дееспособные и многочисленные группы населения, если армия и спецслужбы исполнены решимости этого лидера поддержать, то шансы митингующих и восставших строго равны нулю. За одним единственным исключением, конечно. Если протесты и восстание не поддерживаются всей мощью другого государства. Причем располагающего военными и иными возможностями, несопоставимо большими, нежели государство, на территории которой развивается подобный сюжет.
Ливийский лидер Муаммар Каддафи проявил решительность перед лицом организованных против него протестов. И стал подавлять эти протесты, используя для этого спецслужбы и крохотную ливийскую армию. Армия и спецслужбы поддержали Каддафи. Протесты и восстания захлебнулись. Тогда для поддержки внутренних противников Каддафи были использованы войска самого мощного на планете военного блока — блока НАТО.
Ливию оккупировали. Каддафи убили. Сторонников Каддафи принудили перейти к партизанским действиям на оккупированной территории. У Сирии гораздо более мощные силовые структуры, нежели у Ливии. Башар Асад опирается на консервативные группы населения (алавиты, христиане, друзы, черкесы), понимающие смертельную опасность победы «Братьев-мусульман», «Аль-Каиды» и других антиасадовских исламистских радикальных организаций. Причем опасность не для Асада лично, а для них всех. Если в Ливии иноземное вторжение могло разыгрываться по сценарию «разгром немногочисленной и беспомощной армии Каддафи с помощью авиации НАТО и вторжение уже после этого сравнительно немногочисленных военных контингентов», то с Сирией этот номер не проходит.
Тут понадобится полноценное иноземное вторжение. Возможно, даже большее, чем при свержении Саддама Хусейна.
Сирию неминуемо поддержит Иран. Иран, скорее всего, поддержит Китай.
Как мы видим, митинги и восстания обречены при наличии:
1) решительного, готового идти до конца лидера;
2) массовой поддержки этого лидера группами населения, не приемлющими последствий свержения этого лидера;
3) силовых структур, верных лидеру и укоренных в заинтересованных в лидере группах населения (см. п.2).