Красная весна
Шрифт:
Бандиты в погонах принялись за свою пакостную работу. Если бы оборона Дома Советов находилась на должном уровне, бандитская торопливость ельцинских палачей могла обернуться крахом ельцинской авантюры. Но операция по разгрому «нардепов» и их сторонников была продумана достаточно тщательно. В здании Дома Советов до перестройки находился Совет министров РСФСР. Это по определению был стратегический объект с соответствующей инфраструктурой. Включающей автономное жизнеобеспечение. А как иначе, если размещенный в здании Совмин РСФСР должен был держать под контролем ситуацию даже в случае начала ядерной мировой войны? Кто разрушил эту инфраструктуру? Почему «нардепы» оказались после изоляции Дома Советов без автономного жизнеобеспечения? А также без связи, без своего мощного радиопередатчика?
Почему, готовясь к силовому столкновению к ельцинистами,
«Фигова туча дивизий!» Над парламентом, расстреливаемым из танков, висела эта самая туча. Туча лжи, самодовольства, провокаций, вожделений, заговоров, интриг, амбиций, неполноценностей… Туча наливалась черной, смертной энергией. Она набухала, превращалась в инфернальное, смертельно ядовитое марево. Сейчас оно начнет опускаться… Опустившись же, станет туманом, превращающим простые, несомненные истины в кикимор, леших, хихикающие плазмоиды. Честь? Убеждение? Долг? Достоинство? Грань между добром и злом? Всё это ценно, лишь пока не погрузились в ядовитый туман общество и страна.
Потом же всё безусловное и внутренне необходимое в лучшем случае превратится в «чемодан без ручки» («и бросить жалко, и тащить тяжело»), а в худшем — вообще исчезнет.
Туча безнормативного мрака, туча, состоящая из разного рода «фиг» и потому и впрямь фигова («фиг вам, а не серьезность, нашли лоха», «фиг вам вера, надежда, любовь», «фиг вам совесть, честь, служение, долг») сгущалась и опускалась на мою Родину. Внутри тучи копошились призраки, сотканные из слов, сказанных людьми. И отличающиеся ровно настолько, насколько эти слова отличались от того, кто их зачем-то произносил. Внутри тучи маршировал генерал в специально сшитых пиночетовских сапогах и зычно восклицал: «Фигова туча дивизий!» В колоннах, возглавляемых генералом, бодро маршировали безликие глумливые бесы из К-17/5 и гоготали: «Фигова туча — га-га-га! Га-га-га!»
А в Доме Советов, по которому палили танки, съежившись сидел этот же генерал, но реальный. Он не только не исполнил своего обещания. Он не смог организовать реальный отпор, используя имевшийся у него немалый боевой опыт. Он даже не подменил, как растерявшиеся начальники, не справившиеся со своими обязанностями в 1941 году, функцию управления боем функцией участия в боевых действиях. Он не стрелял из автоматов, как рядовые жертвы его пустопорожней болтовни. Он сидел и ждал. Чего? Чтобы его опустили, как отработанную мишень. И снова подняли в начале нового полицейского представления. Он чуял, что через несколько лет именно так и будет. Его расчет оказался точен.
«Фигова туча дивизий»… Займись этот генерал вовремя своим реальным боевым делом, займись этим другие — не было бы тучи, сотканной из словесных призраков. И скорчившихся ничтожеств, существующих отдельно от таких призраков, тоже не было бы.
Были бы или павшие герои, или герои-победители. Да, победители. Ибо даже в момент расстрела Дома Советов крохотный шанс на победу был. Ельцинисты, испугавшиеся «третьей силы», мобилизовали для кровавой расправы крайне ограниченный контингент. Собери напыщенные генералы не «фигову тучу дивизий», а полсотни профессионалов, окажись у этих профессионалов, готовых победить или умереть, два десятка РПГ, несколько СПГ, необходимый боекомплект, простейшая инфраструктура — и танки ельцинских палачей пылали бы, как кинутые в печь картонные игрушки. Пылали бы — на глазах у всей России и всего мира. И кто знает, как отреагировала бы на это страна, как повели
бы себя верные своему долгу военные?Ельцинисты боялись «третьей силы» и играли ва-банк. А «третья сила», оцепенев, наблюдала за авантюрой Ельцина. Отреагировать на непредсказуемый временной сдвиг она не сумела. (Ее «днем Че» было четвертое октября 1993 года, а события начались третьего октября.)
К тому же в ходе противостояния «нардепов» и «ельцинистов» от «третьей силы» откололась наиболее патриотичная часть К-17/3.
Конечно же, эти элитные спецслужбисты-антисоветчики не перешли на сторону «нардепов», которые были для них слишком близкими к ненавидимым ими коммунистам.
Но видя, как набирают обороты региональные тенденции, как отвязанно ведут себя представители «третьей силы», заигрывающие с региональными сепаратистами, патриотичные представители К-17/3 стали присматриваться к нелибералам, окружавшим Ельцина. И прежде всего к Коржакову и его команде. Коржаков пообещал переходящим на сторону Ельцина представителям К-17/3, что ненавидимые этими белыми патриотами либералы будут изгнаны из Кремля. И выполнил свое обещание этак процентов на девяносто.
Расстреляв из танков парламент, Ельцин оказался крайне зависим от поддержавших его силовиков. И особенно от Коржакова, на которого в новых условиях была возложена роль вожака опричнины. Об опричнине после 3 октября 1993 года говорили открыто и коржаковцы, и их противники. Впрочем, все исторические аналогии бессильны раскрыть реальную природу суррогатного существования после того, как сотканная из словоблудия черная туча окутала обитателей того, что еще вчера было страной, а назавтра превратилось в Зону всеобщего бесчестия, Зону спецслужбистских ненормативных игр, кровавых шоу, цинизма, похоти. Чтение исторической литературы не поможет постижению сути этой Зоны, ее динамики, ее асоциальных и антисоциальных причуд.
Читайте Бахтина! Точнее, научитесь читать то, что написано между строк в его якобы филологических исследованиях карнавального антибытия.
Читайте Достоевского! Бахтин ведь не зря исследовал прежде всего чудовищные предчувствия, мучившие этого гения. Сначала это — а потом уже антимессы Рабле, адепта темного телемизма.
Достоевский и Рабле причудливо переплелись в том, что началось в России после октября 1993 года. Враги СССР любили апеллировать к «Бесам». Вот, мол, что такое коммунистический ужас: «Мы пустим пьянство, донос, мы пустим неслыханный разврат, мы каждого гения задушим во младенчестве». Коммунисты создали великую культуру, общество, регулируемое очень жесткими моральными нормами. Мечтания Петра Верховенского, которые я только что процитировал, реализовали «касемнадцатые», воплощая карнавальный антимир Бахтина, своего коварного консультанта.
Впрочем, не «Бесов», не «Записки из подполья», а «Бобок» надо внимательно читать для того, чтобы понять природу антимира, в котором мы оказались после октября 1993 года. Историческое глумление состоит в том, что название повести и фамилия лидера К-17/5, на славу потрудившегося ради воплощения замысла Бахтина, совпадают. Так может глумиться только Туча, давно стремившаяся превратиться в непроницаемый и всепроникающий туман, превращающий великую страну в «зону Ч». Как тут не вспомнить еще и двусмысленных донельзя, опекаемых Бобковым братьев Стругацких.