Красно Солнышко 2

— Сказали мне в Нордлинге, что ты Знающая.

Та нахмурилась:

— Свен как был треплом, так и остался им… Чего ты хочешь, слав?

— Узнать бы мне про одного человека…

— Про девицу красную, поклоняющейся Распятому, что тебя по всей Державе ищет? Так свидишься с ней скоро, если пожелаешь того.

— Мать…

Вот уж действительно сильна… Никому, кроме брата и жены его даже не заикался о свадьбе фальшивой. А Льот сразу… Между тем она продолжила:

— Если про отца сироты, что ты привёз — жив он. Со здоровьем, правда, не очень. Но точно жив. И… Думаю, скоро увидишься вновь с ним…

Ого! Точно сильна…

— А про девицу, что утешила тебя в прошлом году…

— Про неё не надо…

Словно тень пробежала по лицу Льот, но тут же исчезла. Ничем не выдала себя знахарка. Зато парень убедился, что она это…

— Не хочешь — не надо. Было бы спрошено.

Отвернулась, сняла с себя платок, в котором малыш лежал, шагнула мимо парня к дверям…

— Ты за вещами?

Как споткнулась… Обернулась резко, вновь глаза прищурила, спросила зло:

— Чего мелешь?!

— Собирайся. Корабль в Славгород завтра отходит. Можешь всё бросить — новое куплю. Что пожелаешь.

— Ты с ума сошёл, слав?! Про девчонку, с которой плоть тешил, даже знать не хочешь, а меня, невесть зачем, увозить собрался?

Улыбнулся парень ласково:

— Не надоело тебе? Не спрашивал про утешительницу свою тогдашнюю, что знаю всё про неё.

— И что же ты знаешь?

Не успел ответить ей, как захныкал младенец, задвигался в платке, видно, разбудили его громкие голоса. Глаза открыл, и были они карими, как у всех Соколовых. А у самой Льот глазищи на пол-лица серые.

— Отвернись!

Буркнула, доставая грудь полную из рубахи, чтобы малого накормить. Дар послушался, а знахарка на ступеньку присела, прямо здесь и малышу сосок в рот сунула…

— Странный ты. Приехал, мальчишку привёз. Оставить захотел. Я, грешным делом, подумала, что твой незаконнорожденный. Да, только мальца я прочитать смогла, а тебя — словно глухая стена. Всех вокруг себя вижу, кроме тебя. Ну, зачем тебе я? Да ещё с приданным? Скажи?

— Потому что хочу, чтобы сын мой рос с отцом. И с матерью. Насмотрелся я…

Буркнул в сторону последние слова. Но знахарка рассмеялась вдруг:

— Так ты думаешь, что та ночная утешительница — я была?

— Кому другому поверил был бы. А тебе — так скажу. Не обманешь меня. Собирай свои вещи, то, что тебе дорого. Уезжаем мы завтра.

— Тогда и ищи свою усладу!

Дар злиться начал. Шагнул к ней, навис тучей:

— Сказано тебе собираться?! Так слушай мужчину, женщина! Или мне тебя силой волочь? Я и такое смогу!

— Да как ты…

Едва не подпрыгнула, но тут мальчишка от груди отвалился, причмокнул, потом хрюкнул, срыгивая воздух, снова задремал. Поднялась молодая мать, вошла в дом, уложила осторожно сына в колыбель резную, поправила одеялко лоскутное поверх пелёнки. Потом развернулась, а Дар уже за ней стоит. Словно призрак прокрался следом, бесшумно. Отшатнулась норвежка от неожиданности, да тут сгребли её в охапку, и в губы поцелуем злым впились… Только быстро то касание губ стало добрым и ласковым. Наконец, как задохнулись оба, отпустил деву воин, качнуло её, да парень успел подхватить, усадить на кровать, что рядом с колыбелью стояла. А там… Хвала Троице — спит сын крепким сном, иначе бы отец с матерью своей любовью его бы точно разбудили. Изголодались оба друг по дружке несказанно…

— Как понял, что то — я была?

Коснулся полной груди, бережно, чтобы не потревожить, разгладил нахмурившийся лобик. Потом всё же пояснил:

— Сердцем понял. А когда сын глаза открыл — уверился окончательно. Лишь у нас в роду такие есть. От прапрапрабабки меднокожей достались.

Льот порывисто приподнялась на локте:

— Зачем мы тебе? Живи своей жизнью, будешь нас навещать, когда тебе вздумается…

— Не майся ты. Сказано — собирай вещи? Значит, собирай. Не позволю я, чтобы мой сын при живом отце сиротой рос, ясно?

— Но… Куда? Свен говорил, что ты из Славгорода?

— Верно говорил. Там я службу несу. В Приказе Тайном.

Шевельнулась дева, прижалась крепче к супругу своему:

— В Тайном? Потому я тебя и счесть не смогла? Там сильные Знающие…

Едва заметно улыбнулся парень в темноте — в землянке то куда темней, чем в домике гостевом старшины Нордлинга:

— Угадала, Светлая. Но не бойся — я своему слову хозяин. Не обижу тебя. Ничем. И родственники мои в сторону твою косо не посмотрят. Обещаю. Дом у меня в граде имеется, и жалованьем я не обижен. Так что будешь жить, да сына нашего воспитывать. И не одного, надеюсь.

Покраснела Льот так, что даже в темноте видно стало. А тут и сынок голос подал, проснулся, закряхтел. Ахнула мать молодая, рванулась, да отец быстрее оказался, выхватил мальчишку из колыбели, деве подал. Ещё раз, уже лишний, убедился, что его то ребёнок. Потому что сразу ощутил родство своё и общность души с младенцем… Уже темнеть начало, когда въехал на подворье Свена вместе с Льот, сидящей впереди него, и с ребёнком. Норг глянул на них, да рот открыл от изумления, только в затылке почесал. А парень с коня спрыгнул, поклонился ему:

— У супруги моей родителей нет, как я знаю. Будь ей посаженным отцом, старшина.

Тот помолчал-помолчал, потом рукой воздух рубанул:

— Значит, вот кто отец ребёнка её? То-то гляжу глаза у вас одинаковые… Забираешь их?

Кивнул парень в ответ:

— Забираю.

Покряхтел старшина, покряхтел, потом буркнул:

— Свадьбу где играть будете?

— В Славгороде. Родня у меня там, да дом. Приезжай в гости. Всегда рады будем. Спросишь Дара Соколова в Тайном Приказе — покажут дорогу.

Кивнул бывший викинг, а ныне рыбак знаменитый, в знак согласия, потом расплылся в улыбке:

— Счастья вам, да деток побольше, совет, да любовь, словом…

Почивать их на этот раз положили в горнице второго этажа. Вместе. Без вопросов. Ну а утром, все четверо, вместе с Марком, загрузились на двулодник купеческий, да двинулись в Славгород. В пути, естественно, не до утех любовных было. А как пристал корабль к Торжку Старому, Дар на Подворье княжье двинулся вместе с семьёй. Подивилась Льот хоромам роскошным — она в других местах кроме Нордлинга и не бывала то нигде. А тут — град такой огромный… Потом на повозку посадил всех, да в путь тронулись. На колёсах — не на коне горячем. Да и куда матери с младенцем грудным вскачь нестись? А тут едешь себе неспешно по ровной, вымощенной тёсаным камнем дороге, чуть поскрипывают колёса на оси, похрапывают лошади изредка. На станциях можно и в баню сходить, и горячего поесть, и лекари там имеются, словом, что надо, то и найдёшь. Пелёнки кончились? Покупай ткань мягкую в лавке любой. Чего-то особо вкусного захотелось? Продавцов навалом. А Льот так на людей смотрела — ей всё интересно! Почитай, новый мир открыла! И меднокожие, и инки, славы чистые и смешанных кровей, и иннуиты, и даже луры. Настоящий котёл, в котором народ новый выковывается, единый… Приблизились к Славгороду, молодая мама рот открыла от изумления — не видала она подобной красоты в жизни, раскинулся град величественный, куда глаза видят. На самой вершине, на холме огромном — Детинец, где князь со своей супругой живёт, Троицей Жизни благословлённые. Смотрит дева по сторонам, рот приоткрыв от изумления, а Дар весело — что то она скажет, когда узнает, чьей женой стала. Пусть пока и не водимой. Но скоро уже законной… Поднялась повозка к Детинцу, заволновалась норвежка, заёрзала… В открытые ворота втащила возок пара гнедая, стала. Гридни Дару приветствие воинское отдали, кулаками себя в грудь, закованную в сталь, грохнув. Спрыгнул парень с облучка, помог Льот на землю сойти, сына принял. Знахарка к нему прижалась испуганно — поняла, куда попала. А он её за руку взял, повёл. Та молчит, но дрожать начинает… Прошли по лестницам, поднялись на этаж второй, вновь по переходам и коридорам. Благо сынок спит крепко на руках отцовых…