Красное бедствие

– Что ты наделал?! – закричал Савьер, вырываясь. – Что ты наделал?!

Дверь зала с треском распахнулась, и выжившие бросились прочь. Чудовища ринулись за ними, а Лаверн усмехнулся и медленно опустился на трон. Савьера бросили на пол, он упал к ногам брата и схватился за край его плаща.

– Что ты наделал? – повторил Савьер, стараясь не смотреть на последствия устроенной бойни.

– Я стану императором, – сказал Лаверн, и его губы изогнулись в насмешливой улыбке.

– Это невозможно! Никто не склонится перед тобой, – прошептал Савьер.

– Перед силой Фаты склонятся все.

Сказавшая это женщина откинула капюшон мантии, и Савьер сжался под взглядом ее белых, лишенных радужки глаз. Нуады редко покидали территорию своего Дома и еще реже бывали приглашены на церемонии и праздники, которые устраивали лорды других Больших Домов. Стоило догадаться, что они не просто так явились на похороны отца – их позвал брат.

– Вы сошли с ума. – Савьер не узнал собственный голос. – Против вас выступят все Дома, вы даже не представляете…

– Покажи ему, с какой силой столкнутся те, кто осмелится пойти против меня, – приказал Лаверн.

Жрица послушно подняла четырехпалые ладони и сделала несколько жестов, складывая из пальцев странные фигуры. Когда она произнесла несколько слов на языке нуад, Савьер увидел вспыхнувший в воздухе символ, тут же опавший пеплом.

Он отвернулся, зажмурился, все еще надеясь, что происходящее – просто кошмар, но, когда открыл глаза, увидел то, от чего его сердце едва не остановилось.

Амели медленно села и посмотрела на Савьера. Рана на ее шее продолжала кровоточить, но девушка неловко встала и, шатаясь, двинулась прямо к трону. В ее глазах не осталось ничего человеческого, движения стали ломаными и неуклюжими.

– Пусть убирается, – сказал Лаверн.

Жрица махнула рукой, и Амели вдруг вздрогнула, встрепенулась, принюхалась, словно дикий зверь, и бросилась прочь из зала. Через мгновение раздался женский крик.

– Что ты с ней сделала?!

Савьер попытался подняться, но брат толкнул его ногой, Савьер скатился со ступеней и упал на липкий от крови пол.

– Теперь все склонятся передо мной, – удовлетворенно произнес Лаверн.

– Да здравствует новый император – Лаверн Второй! – воскликнула нуада.

– Да здравствует Дом Убывающих Лун, – откликнулся Лаверн и поцеловал длинные серые пальцы.

Глава 2

Полгода спустя

– Вот эта карта говорит о том, что твой путь будет долгим и тернистым.

– Мне не нравится, вытащи другую.

– Нет, дорогая, так это не работает.

– Почему? Разве ты не можешь вытащить карту, которая будет пророчить мне беззаботное будущее?

– Довольствуйся тем, что есть.

– Бабушка!

– Все хотят знать, что их ждет, но никто не желает принимать то, что им не нравится.

Ромэйн подтянула под себя ноги и улыбнулась. Ее бабушка, старшая леди Дома Наполненных Чаш, вытащила из колоды еще одну карту и положила ее на одеяло.

Восседающий на белом коне всадник попирал сваленные в кучу окровавленные тела.

– Это Жнец, – сказала Ромэйн. – Кто-то умрет?

– Жнец не всегда означает смерть, – подумав, ответила бабушка. – Он несет с собой перемены, которые, впрочем, к смерти тоже могут привести. Перемены могут быть разрушительными, но в конце концов они могут пойти на пользу.

– Художник сделал все, чтобы о хорошем ты думал в последнюю очередь, – фыркнула Ромэйн. – Посмотри, сколько тел под копытами.

Следующим из колоды появился рыцарь на гнедом коне, размахивающий мечом. Бабушка положила его рядом со Жнецом, долго разглядывала расклад, а потом медленно произнесла:

– Глядя на эти три карты, я вижу цельную картину.

– Ну? – Ромэйн склонилась над раскладом. – Говори!

– Карты предсказывают тебе дальнюю дорогу. – Костлявым пальцем бабушка указала на изображенную на карте лодку, пронзенную мечами. – Твоя судьба уведет тебя из родного дома. Карты советуют тебе бежать.

– Куда мне бежать? От чего? – Ромэйн задумчиво крутила в пальцах локон светлых волос.

– Сейчас такое время, что бежать впору всем нам, – резко ответила бабушка.

Они, не сговариваясь, посмотрели в окно, за которым разливался серый ненастный день. Где-то там, у границ их владений, шла ожесточенная борьба людей и чудовищ, призванных предателем из Дома Багряных Вод.

Их жизнь изменилась в тот день, когда Монти вернулся с похорон лорда Лаверна Первого. Обезвоженного и едва живого, его встретили стражники, которые и помогли ему преодолеть остаток пути. Брат Ромэйн несколько дней не приходил в себя, а когда проснулся, начал рассказывать странные вещи. Сперва ему никто не поверил, но вскоре отец получил послание из Дома Кричащей Чайки – их лорд подтвердил все, что рассказал Монти, и призывал отца собрать представителей всех Малых Домов, чтобы дать бой.

Отец медлил до тех пор, пока орда чудовищ не подошла к их границам. Они разграбили окрестные деревни, напали на городок шахтеров; бежавшие оттуда приносили самые разные вести, но все сходились в одном – на них напали не люди. Год Башни стал самым ужасным годом со времен правления императора Симеона Четвертого.

Несколько Больших Домов сразу склонились перед мощью Лаверна, другие ушли в глухую оборону. Самопровозглашенный император приказал лордам преклонить колени и в назидание всем, кто откажется, стер с лица земли несколько Малых Домов, сжег половину владений Дома Бурого Лиса и повесил младших детей лорда Спайка из Дома Серых Ветров. Лорд Спайк тут же собрал армию, но отец Ромэйн удержал его от опрометчивого шага, чтобы объединить усилия и попытаться спасти тех, кто еще жив. Они вместе оплакивали детей из Дома Серых Ветров. Лорд Спайк приезжал в Синюю Крепость, и Ромэйн видела, что тот почернел от горя. От некогда жизнерадостного мужчины не осталось ничего – только пустая оболочка и горящие ненавистью глаза.

С ним прибыл старший сын, Атео, который тенью следовал за отцом и вникал во все дела Дома, готовясь взять ответственность за принадлежавшие им земли в случае смерти лорда Спайка. Атео уже участвовал в подавлении восстаний, его лицо испещряли полученные в бою шрамы, а не единожды сломанный нос не добавлял лицу привлекательности. Он должен был жениться на Ромэйн, но их помолвка затянулась, а свадьба постоянно откладывалась по надуманным причинам. Ромэйн как могла оттягивала этот момент, надеясь избавиться от необходимости становиться женой человека, один вид которого вызывал у нее отвращение.

Отец не давил на нее, но время от времени пытался узнать, почему она снова и снова просит отложить свадьбу. Ромэйн не могла рассказать ему о том, как, однажды перепив на пиру, Атео поймал ее в коридоре и зажал в углу, намереваясь получить не то поцелуй, не то что-то большее. Ей повезло, что он был пьян и едва стоял на ногах, а она несколько лет училась рукопашному бою у стражниц Синей Крепости: Ромэйн в очередной раз сломала Атео нос и бросила его в полумраке коридора, игнорируя проклятия, которыми он осыпал ее, пока пытался встать.