Красное небо. Невыдуманные истории о земле, огне и человеке летающем
Шрифт:
В Штатах обсуждалось нанесение удара по авиабазам в Китае, но от этой мысли отказались, опасаясь эскалации конфликта. Ограничились полумерами, разрешив преследовать «миги» за рекой Ялу на расстоянии 6–8 миль от границы.
Макартур, отказавшись от предложенной британцами идеи создания буферной зоны, рвался в бой и получил добро. Контрнаступление 8-й американской армии должно было начаться в конце ноября и завершиться у Ялу.
Сначала было решено уничтожить мосты через Ялу, по которым шла помощь из Китая. Наземная и палубная авиация должны были бомбовыми ударами изолировать КНДР с севера, лишив её помощи со стороны КНР или СССР. Блэр: «5 ноября Макартур вызвал к себе командующего Дальневосточными ВВС Стратмейера и приказал ему начать… “бойню”. Целью этой воздушной операции… должна была стать “изоляция зоны боевых действий” и “уничтожение всех средств коммуникаций и всех зданий, фабрик, городов и деревень в этой зоне”».
Экипажи самолётов должны были «летать, пока не упадут от усталости».
Командующий 8-й армией генерал Уолтон Уокер, прозванный «Джонни Уокер», вывел войска – 118 тысяч человек, сведённых в 8 пехотных дивизий и 2 бригады, – на исходные позиции для наступления на Ялу. Накануне «времени Ч», 23 ноября, американцы отмечали День благодарения. У солдат было праздничное меню: креветки, оливки, жареные гусиные потроха, клюквенное варенье, орешки, апельсины, яблоки. В некоторых подразделениях выдавали виски.
На американское наступление китайцы ответили сокрушительным встречным ударом. Блэр: «Лавина вражеских солдат покатилась на расположение американских войск с холмов, дуя в горны и рожки, потрясая ружьями и пистолетами, швыряя гранаты и громко крича. Полнейшая внезапность этой устрашающей атаки повергла в шок и парализовала американцев, многие из которых обратились в панику… К 28 ноября Дугласу Макартуру стало ясно, что он совершил большую ошибку… Его превзошла в интеллекте и стратегических манёврах “кучка китайских голодранцев”, не имевших воздушной поддержки и танков и очень слабые современные коммуникации, артиллерию и инфраструктуру снабжения… Многие тысячи американцев были убиты, ранены или захвачены в плен, а непогрешимой репутации Макартура пришёл конец».
К этому отступлению американцев под натиском китайцев [39] относится знаменитая фраза командира 1-й дивизии морской пехоты генерала Оливера Смита. Когда на пресс-конференции британский корреспондент спросил об отступлении, Смит ответил: «Это неверно… Мы не отступаем, мы просто наступаем в другом направлении».
8-я американская армия потеряла убитыми и ранеными более 11 тысяч человек. Это был удар. Чтобы успокоить общественное мнение, использовалась пропаганда, согласно которой американцы будто бы громили необъятные полчища китайских коммунистов и тысячами валили на землю краснозвёздные «миги». Лишь много позже, с окончанием холодной войны, в США были опубликованы более или менее взвешенные данные о ходе боевых действий и потерях.
39
Событиям ноября-декабря 1950 года посвящён фильм «Битва при Чосинском водохранилище» (режиссёры Чэнь Кайгэ, Данте Лам и Цуй Харк), вышедший в 2021-м и ставший лидером китайского проката.
Трумэн снял ограничения на оборонные расходы.
Общие потери вооружённых сил США в Корее превысили 31 тысячу человек, в Конгрессе и американских СМИ всерьёз заговорили о применении атомной бомбы. Макартур предлагал бомбить военные и промышленные объекты на территории Китая, использовать на фронте китайцев-чанкайшистов. Его пацифиствующие оппоненты призывали немедленно вывести американские войска из Кореи.
30 ноября на пресс-конференции Трумэн произнёс тревожные слова. Блэр: «Сначала президент сделал следующее обыденное заявление: “Мы примем все необходимые меры для того, чтобы противостоять развитию военной ситуации, как мы действовали и в прошлом”. И тут один из репортёров внезапно спросил: “Входит ли применение атомной бомбы в число этих мер?” После этого последовал следующий диалог. Президент: “В число этих мер входит применение всего имеющегося у нас оружия”. Вопрос: “Господин президент, вы сказали “всего имеющегося у нас оружия”. Означает ли это, что вы серьёзно рассматриваете возможность применения атомной бомбы?” Президент: “Мы всегда серьёзно рассматривали эту возможность. Я не хочу её использовать. Это страшное оружие, и оно не должно использоваться против невинных мужчин, женщин и детей, которые не имеют отношения к этой военной агрессии”. Когда другой репортёр спросил, собирается ли Трумэн использовать бомбу против военных или гражданских целей, последовал ещё более запутывающий ответ: “Это решение принимаю не я – Пентагон. Это военный вопрос, и его должны решать военные”… Когда это известие достигло Лондона, оно произвело там такой же эффект, как настоящая атомная
бомба… Ни лейбористы, ни тори не хотели воевать с Красным Китаем. Образ Макартура, по собственному усмотрению решающего вопрос об использовании атомной бомбы против Китая, был пугающим…»Как мы знаем, атомную бомбу в Корее не применили. Едва ли из соображений гуманизма – скорее потому, что атомный арсенал США был ограничен, что Великобритания идею не поддержала, что был риск ядерного ответа со стороны СССР. Тем не менее Блэр пишет: «На крайний случай (кодовое название “Потрясение”) бомбардировщики B-29 на Окинаве получили 20 атомных бомб, которые должны были быть сброшены на советские военные объекты во Владивостоке, Порт-Артуре, на Дайренском перешейке, острове Сахалине и в других местах».
Трумэн подумывал о смещении малоуправляемого Макартура, но для начала ограничился приказом всем должностным лицам «сократить публичные заявления, касающиеся международной или военной политики».
23 декабря 1950 года генерал Уокер погиб в автокатастрофе под Сеулом. Командующим 8-й американской армией стал Мэтью Риджуэй.
Американцы откатывались на юг под ударами китайских войск. Китайцы громили элитные части противника и к концу декабря освободили всю Северную Корею. Накануне Нового года они перешли 38-ю параллель. 4 января 1951 года взяли Сеул. Нанесли поражение американскому 10-му корпусу, которому пришлось спешно эвакуироваться из Хыннама. Только в середине января американцы, отброшенные на 80–100 километров южнее 38-й параллели, смогли приостановить продвижение противника.
Риджуэю пришлось расхлёбывать заваренную его предшественниками кашу. Приняв командование 8-й армией, он нашёл её не в лучшем состоянии: опыт отступлений и поражений угнетает. «Неуверенность, нервозность, склонность к мрачным предчувствиям и опасениям за будущее сразу бросились мне в глаза… Совершенно не чувствовалось той живости, того наступательного порыва, которые свойственны войскам, обладающим высоким боевым духом». Риджуэй признавался, что вид бегущих в панике американских солдат стал самым сильным впечатлением всей его жизни: «В нескольких километрах к северу от Сеула я столкнулся с бегущей армией. До сих пор мне не довелось видеть ничего подобного, и я молю бога, чтобы мне не пришлось снова стать свидетелем такого зрелища. По дороге мчались грузовики, битком набитые стоящими солдатами. Солдаты побросали тяжёлую артиллерию, пулемёты, миномёты. Лишь немногие сохранили винтовки. Все они думали об одном – как можно скорее убежать, оторваться от страшного противника, преследующего их по пятам. Я выскочил из “виллиса” и встал посреди дороги, жестами пытаясь остановить машины. С таким же успехом я мог бы попытаться остановить течение Хангана».
В феврале китайцы в очередной раз пошли вперёд, Риджуэй ответил контрнаступлением – операцией «Убийца», спланировал операцию «Захватчик». Успехи этих операций превратили Риджуэя в популярную фигуру. Его фотография попала на обложку журнала Time. Вняв советам изменить устрашающие названия операций, свой следующий план Риджуэй назвал «Отвагой».
В марте 1951 года американцы взяли Сеул. «Силы ООН, вошедшие в Сеул, обнаружили там ужасную картину, – пишет Блэр. – Из 1,5 миллиона человек в городе осталось около 200 тысяч жителей. Большинство бежало на юг, а многие сотни были жестоко убиты северными корейцами. Уцелевшие не имели воды, электричества и еды. В городе свирепствовали тиф и другие эпидемии. Журнал Time писал: “Четвёртое взятие Сеула было печальной работой, чем-то вроде захвата могилы”».
Получив опыт разгрома, американцы считали, что выход 8-й армии обратно к 38-й параллели – «огромная победа». Ли Сын Мана это разгневало – южнокорейский лидер по-прежнему рвался к Ялу и на пол-Кореи был не согласен, но решения принимал не он.
План Макартура по разгрому Севера и расширению войны на территорию Китая Вашингтон не принял. Макартур, вопреки указаниям Трумэна, продолжал выступать с резкими заявлениями, критикуя политику президента. Генерал, что называется, зарывался, роль чисто военного лидера была ему мала. В апреле 1951 года Трумэн наконец отправил его в отставку.
Новым командующим силами ООН в Корее стал Риджуэй, произведённый в генералы. «В свои молодые годы он был настолько привлекательным, физически развитым и безупречно одетым, что вполне мог играть образцового солдата в голливудских фильмах», – пишет о нём Блэр.
Риджуэй был ещё большим «ястребом», чем Макартур, если такое вообще возможно. Он выступал за перенос войны на территорию Китая. Утверждал, что Советский Союз собирается захватить Хоккайдо, а Сталин намерен применить атомное оружие против Южной Кореи. Русских Риджуэй не любил. Даже вспоминая о встрече на Эльбе с неким советским офицером, обронил, что тот представлял собой «отличную мишень» для винтовки. Если Макартур ценил курительные трубки из кукурузных початков, то у Риджуэя было другое чудачество: прямо на груди он носил гранаты, по поводу чего подчинённые шутили – разумеется, за глаза. Когда Риджуэй узнал о вспыхнувшей в Корее войне, он решил, что начинается Третья мировая, и по его запискам незаметно, чтобы это его пугало. Скорее он ожидал этой новой войны, чтобы провести «последнее великое сражение между Востоком и Западом», в котором, понятно, должен был победить Запад.