Красноглазый вампир
Шрифт:
Гарри Диксон уселся в кресло, достал трубку и подал знак Тому Уиллсу.
Тот положил на стол небольшую кубическую коробочку, достал два миниатюрных наушника и вставил один из них в ухо.
Ничто не движется, — сообщил он.
Выпадает и выигрывает зеленое! — объявил старик.
Вы знаете, Ревинюс, — начал сыщик, — что ознакомились с началом авантюры намного лучше других? Углубимся в историю, к той главе, которую вы превосходно знаете.
Французская революция!
Именно так. В 1792 году Людовик XVI, незадачливый монарх, размышляет о новом побеге за границу. Но прежде всего он думает, как
Но судьба оборачивается против короля. На следующий год он восходит на эшафот. И тайна остается в Доркдине. Ее хранят граф и частично эмигранты.
Идут годы.
В 1812 году знаменитая романистка Энн Радклиф проводит несколько недель в замке графа. Для своего романа Замок Черных Лиц она выбирает в качестве декораций мрачный замок и пишет роман, сильно сгущая краски.
Гарри Диксон остановился и повернулся к Ревинюсу.
— Хоть какой-нибудь свет вам виден? — с легкой иронией спросил он.
— Может быть… История не совсем умалчивает о графе Доркдине. У него была общая страсть с другом-королем: механика и слесарное дело.
— Отлично, Ревинюс, — похвалил его Гарри Диксон. — Пресловутый роман был издан и оказал на графа сильное влияние. Он увидел в нем нечто пророческое. Он решил упрятать, если можно так сказать, королевскую тайну, которую хранил, в действие романа!
И основал клуб «Черных Лиц».
Кем были эти таинственные лица? Всё просто! Все те, кто вместе с ним хранили часть тайны.
Время идет. Доркдин умирает, как и эмигранты. Но лига продолжает существовать.
В нее входят прямые потомки усопших. И в чем состоит их деятельность? Пока не знаю. Мы добираемся до нашего времени. И тут обнаруживаем, что последние потомки «Черных Лиц» собираются время от времени по приказу таинственного главы, чтобы сыграть в рулетку, используя двухгрошовую голову.
Сламкин, который почтительно слушал рассказ, робко высказал свое мнение:
— Значит, все эти люди, которые играли в эту проклятую машину, те, кто умерли, и те, кто еще живы, являются последними потомками тех «Черных Лиц»?
— Здравый смысл вещает вашими устами, друг мой, — живо подтвердил Гарри Диксон. — И поскольку вы говорите об умерших, мы можем сказать, что в последнее время в дело вмешался криминальный элемент.
— С какой целью? — спросил Питер Сламкин.
— Чтобы завладеть тайной или сокровищем короля. Это, похоже, им неизвестно. А теперь слушайте меня внимательно.
Остался единственный хранитель, и это существо…
Голос сыщика дрогнул.
— …обладало могущественным, но странным интеллектом. Оно сочло, что является хранителем священной вещи, удивительной… и окружило ее ужасающей охраной!
Последние потомки «Черных Лиц» невольно стали исполнителями странного и угрожающего ритуала. Таинственная рулетка одаривала их золотом, но могла также сеять ужас и смерть!
Увы, этот ритуал разбудил опасные силы.
Последних «Черных Лиц» уже не связывала дружба отцов. Напротив, их обуяла взаимная глухая ненависть. Каждый думал лишь
об одном: завладеть королевским сокровищем.Таинственный персонаж, оставшийся неизвестным главой… — начал Ревинюс.
Мы подходим к этому. 6 мая случай отдал мне в руки значок, которым мог обладать единственный человек.
Том Уиллс внезапно махнул рукой.
Шум шагов в лесном ходе, — сказал он.
Гарри Диксон продолжил ясным голосом:
Последние «Черные Лица» идут играть в рулетку Двухгрошовой Головы!
Потом дал знак хранить молчание.
Несколько минут спустя послышались шаги, легкие и быстрые, и занавес откинули: появилась женщина в вуали.
На мгновение она застыла в неподвижности. Ревинюс заметил, что она хотела отступить назад.
Потом взяла себя в руки, двинулась вперед и заняла место за столом, не произнеся ни слова.
Играем! — воскликнул старик.
Потом, оглядев сидящих вокруг стола, пробормотал:
Но здесь не все.
Все, граф Доркдин! — спокойно произнес Гарри Диксон. — Мы здесь все, и только одна персона имеет право играть: единственный потомок «Черных Лиц» 1812 года. Это вы, граф Доркдин.
Вспышка разума оживила глаза графа.
Последний… последний… — прошептал он.
Он указал пальцем на женщину в вуали.
Среди нас всегда была женщина, — глухо произнес он.
Это не она, — громко сказал Гарри Диксон. — Это не герцогиня Перри, которая умерла, как и трое мужчин в Харвант-Хаузе, как умер Лостело в последнем пожаре в Лондоне, как умер и противный карлик вчера в лесу Доркдина!
Руки женщины вздрогнули, но она промолчала.
— Вы — самая ужасная женщина, которую я знал за время всей своей карьеры, мадам, — вдруг сказал сыщик, повернувшись к ней, — но я знаю сегодня благодаря случаю, который осмелюсь назвать замечательным, вы безоружны. Вы не захотите рискнуть и во второй раз убить мистера Проспера Ревинюса?
Гарри Диксон улыбнулся.
— Что… что вы говорите? — буквально завопил бывший преподаватель.
— Она хотела поджечь дом доктора Говарда и убить беднягу Питера Сламкина, но не знала, что в доме также находитесь вы, Ревинюс! — с горькой улыбкой воскликнул Гарри Диксон.
Незнакомка задрожала. По сотрясению плеч было видно, что она плачет.
— Но зачем убивать такого безобидного человека, как Питер Сламкин? — жалобно спросил Проспер Ревинюс.
Гарри Диксон усмехнулся:
— Сержант Питер Сламкин из Скотленд-Ярда, — со смехом ответил он, — с давних пор следил за доктором Говардом, замечательным и неуловимым фальшивомонетчиком.
— Чушь, — едва вымолвил Ревинюс.
Гарри Диксон вновь повернулся к незнакомке.
— Могу ли я продолжать, мадам? — вежливо спросил он.
Она кивнула головой, не откидывая вуали.
— Человек, удивительный гений, о котором я только что говорил, был на самом деле гениальным сумасшедшим. В своем опасном безумии он усложнил традиционную игру в рулетку, включив в нее опасные средства убийства: прежде всего греческий огонь, а потом аппарат со смертоносными лучами, который он изобрел. Увы, его тайна останется недоступной для нас.
Наверное, он говорил себе, что эти силы проявятся на манер Божеского суда.
Как объяснить механизм этого превосходного мозга, пораженного неизлечимым безумием?