Красные розы

У меня затряслись руки от услышанного, а Нина, увидев моё состояние, изменилась в лице.

Следующей вошла ничем не примечательная блондинка с короткой стрижкой и в длинном белом халате,.

– Госпожа Эвалина, – она поклонилась.

– Алиана, присаживайся.

– Здравствуй, Алиана, как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, госпожа Эвалина.

– Замечательно. Я хочу сделать ремонт и поэтому мы закрываем дом на неделю. Напиши список того, что бы ты хотела изменить в своей комнате. Всё за мой счёт. Может нужно что-либо починить.

Я протянула ей листок и карандаш.

– Хорошо, госпожа Эвалина.

– Список передашь Гвэну. А ещё с этого дня мы работаем так – твои сто двадцать ренг, мои восемьдесят.

Она даже не отреагировала, наверное, девушки всё рассказали.

– Алиана, около двух с половиной лет работает на тебя, – начала говорить Нина, как только девушка вышла за дверь. – Тоже из бывших содержанок, они любят помоложе, ей двадцать шесть уже. В Харисон приехала из какой-то деревни на заработки, хотела пекарем стать, но не смогла. Пирожные и сладости раз в неделю для всех готовит, и неплохо у неё это получается, даже больше скажу, лучше, чем у Йена, повара нашего. Неистеричная, да и почти ни с кем не общается.

– А почему не смогла пекарем стать?

– Не мужчина, да ещё и из деревни.

– Ясно.

Когда зашла следующая, я икнула, как не заметила её, когда мимо проходила? Сколько штукатурки, нет, не косметики, а именно штукатурки, даже в девяностых в моём мире такого не было. И где же любителей для такого чуда нашли? Выбеленная кожа на лице, цвет мертвеца, шея естественно, загорелая. Зачернила глаза настолько, что их даже не видно, неровные красные губы и плюсом ко всему, она блондинка, перекрашенная в брюнетку. I want to erase this from my memory (Я хочу стереть это из своей памяти). Походка мужская, да и прошла, села в кресло без приглашения, ой, предложения. Её карие глаза смеялись. Это что вообще такое, вашу ж маму.

– Лана, – скрипнула зубами Нина.

– Здравствуйте, госпожа Эвалина, – с насмешкой сказало это чудо-чудное, её наглость меня настораживала.

– Лана, веди себя подобающе, – одёрнула девушку Нина.

Она ухмыльнулась снова.

– Я со всеми на одних условиях буду работать?

– Буду ли я с тобой вообще работать, вот в чём вопрос, – вернула я ухмылку этой нахалке.

Она, конечно, немного ошалела, но вот я поменялась в лице, заметив её шрамы, и на вид ей лет шестнадцать-семнадцать. Да она ребёнок совсем.

– Простите.

– Я подумаю, а пока что, – я протянула ей листок с карандашом, – знаешь, что делать, можешь быть свободна.

– Благодарю, – она поклонилась и вышла.

Мой выдох был слышен, наверное, в коридоре.

– Она всем говорит, что ей восемнадцать, но выглядит младше. На лице столько красок из-за шрамов, что оставляют некоторые очень богатые гости. Девочка сломана, сбежала из приюта и честно сказать, здесь ей намного лучше, чем там.

– А имена у девушек настоящие?

– Да, а как же иначе, вы контракт на работу подписывали, там нужны только настоящие имена.

– Понятно.

Повисшую паузу нарушила вплывающая в кабинет девушка, очень похожая на меня, точнее на Вику Афанасьеву. Русые волосы, каре, один в один, карие глаза, те же чёткие черты лица и тонкие губы. Шикарное тело, укутанное в прозрачный халат, ей бы только проработать тело рельефами, у меня-то было спортивное, даже немного подкаченное. И вдобавок возраст у нас кажется одинаковый.

– Гера, присаживайся.

– Здравствуйте, госпожа Эвалина, – она поклонилась и села на предложенный Ниной стул.

Спокойная, адекватная девушка Гера, и имя красивое, древнегреческая богиня прямо.

– Здравствуй, Гера, как себя чувствуешь?

– Всё замечательно, вашими молитвами, госпожа Эвалина, – голос мягкий и приятный.

– Я думаю, ты уже всё знаешь от девочек, – протянула ей листок и карандаш, – мои восемьдесят ренг, ваши сто двадцать ренг. Если негде остановиться или куда-либо съездить, оплачу отель, список передашь Гвэну.

– Благодарю, – снова поклон и выход.

– Здесь около месяца. Гера до этого была любовницей твоего жениха, точнее возлюбленного, графа Эдварда Лимборна.

В кабинете повисло молчание, да, а что на это сказать? И что я должна делать?

– Его тоже не помнишь? – спросила Нина, а я отрицательно помотала головой.

– А должна?

– Как же это замечательно, – огорошила она меня, вот это поворот, – надеюсь вас жизнь никогда снова на сведёт, ведь для тебя он был словно бог и самый лучший мужчина. Но только для тебя.

Эвалина ещё и страдала от одержимости?

– Как я относилась к Гере, мамушка?

– Отправляла к ней самых тяжёлых гостей, злилась, ненавидела. По ней даже пару раз твой кнут прошёлся, когда она не могла оставить гостей удовлетворёнными. Особенно любила посылать к ней гостей от Глории, а она, как бы это сказать? Очень любит боль, и после неё гости не видят граней с другими девушками.

– Если не получится с ней договориться, будем выгонять.

– Геру? За что?

– Глорию.

– У неё слишком высокопоставленные гости, Эва.

Но договорить мы не успели, к нам вошла маленькая девочка, рыжеволосая и очень скромная, первая ассоциация – школьница, как-то не очень складывается с этим местом. И меня напугала её сероватая кожа.

– Алия, девочка, присаживайся.

– Здравствуйте, госпожа Эвалина, – невинным, детским голоском она меня чуть на слёзы не пробила.

– Здравствуй, Алия, как себя чувствуешь? Очень плохо выглядишь.

Она почему-то вздрогнула от моих слов.

– Всё хорошо, госпожа Эвалина, – тихо сказала она, а мне до безумия стало её жалко.

– Алия, ты восстановилась после плодоизгнания? – спросила Нина.

Что? Что это ещё такое? Плодоизгнание? Аборт что ли?

– Всё хорошо, – у неё был ком в горле после вопроса Нины.

– Госпожа Эвалина, вы проверяли остаток долга Алии перед вами? – умоляющими глазами смотрела на меня Нина.

Было видно, что мамушка очень тепло относится к Алие, значит она действительно хорошая девушка.